Эмма Браун - Шарлотта Бронте

– Я не могу спать, – ответила она. – Я здесь уже целую неделю и завтра должна уйти.

– Вы приличная молодая женщина. Я уверен, что вы сможете найти работу.

В ответ она слегка приспустила со своих плеч черный платок, и он увидел, что ее платье было таким истрепанным, что почти не держалось на ней.

– В такой одежде я не осмелюсь показаться в приличном месте. Мне остается только одно – скитаться по улицам.

Он спросил ее о том, как она оказалась в таком ужасном положении, и она ответила, что когда-то у нее была работа. Она работала портнихой целых три месяца.

Когда же у меня закончились деньги и мне стало нечем платить за квартиру, хозяйка забрала у меня всю мою одежду. И я вынуждена была уйти вот в этих лохмотьях. Я ходила по улицам, пока мои ботинки не промокли, а чулки не примерзли к ногам, – сказала она и заплакала. Слезы катились по ее щекам, и она долго не могла успокоиться.

У вас есть семья? – спросил мистер Эллин. Она ответила, что отец бросил их с матерью, когда она была еще ребенком, а потом умерла и мама.

Мистера Эллина глубоко поразило то, в каком ужасном положении оказалась эта достойная девушка. Ведь ей даже нечего было надеть. Ему вдруг стало так совестно, что он решил дать ей деньги. После этого вернуться в теплый и уютный клуб он уже не мог. Он решил погулять по тем районам города, в которые до настоящего времени его еще не заносила судьба, по районам, где располагались ночлежки, работные дома, наводящие ужас заброшенные полуразрушившиеся строения. Но пока он решил обойти приют. Протиснувшись через низкую черную дверь, он оказался на кухне. Там возле очага сидели три ужасные старые ведьмы. Он поднялся в одну из комнат по шаткой деревянной лестнице и увидел, что на грязной кровати лежала молодая женщина, а рядом с ней ее новорожденное дитя. Оба – и женщина, и младенец – были мертвы. «О несчастные дети!» – в ужасе воскликнул он. Ему хотелось произнести молитву, ему хотелось спросить у Господа, за что же он обрек эту беззащитную женщину на такую ужасную смерть? Он закрыл глаза и выбежал из этой комнаты. Он был в таком подавленном состоянии духа, что даже не замечал всех этих несчастных людей, преследовавших его по пятам.

Он был рад, что в этом ужасном месте не нашел Эмму. Ему бы не хотелось, чтобы она оказалась в таком же отчаянном положении, как и все эти люди. Он вспомнил о том, как в первый раз встретил ее в Фашиа Лодж. Она показалась ему такой избалованной и высокомерной в этих своих изысканных одеждах. Он увидел огромный купол собора святого Павла и почувствовал некоторое облегчение. Его беглянка больше всего на свете дорожила своим добрым именем. Оно было ее единственным богатством, осознал он. Теперь мистер Эллин был уверен в том, что она ни в чем не виновата. И совсем неважно, каким было ее прошлое, ведь по натуре своей она добрый и честный человек. Интуиция подсказывала ему, что он прав. Эта бессознательная уверенность даже насмешила его, и он снова мысленно повторил фразу: «Ведь по натуре своей она добрый и честный человек». И вдруг ему стало стыдно. Чего же ему следовало стыдиться? Наверное, того, что ему нравились только те женщины, которые красиво одевались. Ему никогда и в голову не приходило, что все их изысканные наряды были сшиты несчастными женщинами, которые были вынуждены влачить полуголодное существование и одеваться в лохмотья и которые, возможно, умерли нищете из-за того, что не смогли найти себе работу после ого, как изменилась мода. «Лучше бы наши тела так же, как тела животных, были покрыты перьями или мехом, – раздраженно подумал он, – а не этими искусственными покровами, разделяющими нас на бедных и богатых».

Наконец наступил тот день, когда маленькая Джесс Сайкс смогла облачиться в свои изысканные наряды. До этого момента она не осмеливалась прикоснуться (она очень боялась все испортить) к содержимому сундучка, который ей подарили на Рождество. Но она часто любовалась всей этой красотой. Джесс доставала сундучок из-под кровати, открывала его, смотрела на красивые вещи, которые теперь принадлежали ей, и вздыхала от счастья. Когда от непосильного труда она стирала себе руки в кровь, или когда ее мать так уставала, что не могла даже разжечь огонь, или когда женщина, на которую она работала, изливала на нее свой гнев и раздражение, Джесс вспоминала об этих прелестных нарядах и ей уже было не так больно и обидно. Казалось, что в этом сундуке жила другая Джесс – красивая, грациозная, беззаботная девочка, которую в один прекрасный день выпустят на волю.

Возможность облачиться в эти прекрасные наряды появилась у Джесс через двенадцать недель после того, как они к ней попали. Дело в том, что в первый день весны любитель всяческих развлечений мистер Эллин, к удивлению мистера Сесила, предложил организовать небольшой праздник для детей из бедных семей. Еще больше он поразил священника тем, что взял на себя все расходы по организации этого торжества и даже уговорил своего приятеля, лорда Ловелла, разрешить провести этот праздник в его имении Ловелл Парк. Мистер Сесил заметил, что за последнее время его друг несколько изменился. Он стал более серьезным и задумчивым. Теперь мистер Эллин часто сопровождал викария, когда тот посещал своих бедных и нуждающихся прихожан. Казалось, что это ему нравилось больше, чем проводить время в обществе местных дам, которые любили приглашать его к себе на чашку чая.

Мистер Сесил, правда, считал, что нужно совместить приятное с полезным и во время праздника особое внимание уделить молитве, чтобы эти несчастные дети смогли поблагодарить Господа за счастье, которое выпало на их долю. Но он не хотел вмешиваться в планы своего друга, и мистер Эллин энергично занялся подготовкой к этому мероприятию, намереваясь доставить как можно больше удовольствия тем, чья жизнь была тяжела и безрадостна.

Если деяния человеческие получают одобрение у Всевышнего, то он всегда находит способ показать это людям. И в день, на который был назначен этот праздник, небо было необычного ярко-голубого цвета. Казалось, будто бы весна уже в полном разгаре. Во всех бедных домах царила невероятная суета. Все занимались приготовлениями к торжеству – матери купали и причесывали своих детей. Хотя многим детям не во что было даже обуться, их глаза так светились от счастья, что они казались самыми прекрасными созданиями на всем белом свете.

Наконец Джесс Сайкс была готова одеваться. Перед этим она тщательно выкупалась и накрутила волосы на папильотки. Девочка достала сундучок со своими нарядами и разложила их на кровати. Она пыталась выбрать, какое же платье ей надеть – из голубого шелка или из разноцветного муслина? Нет, ни то и пи другое! Было еще платье, украшенное кружевами, и она решила, что оно подойдет ей как нельзя лучше. Она надела платье и довольно улыбнулась, увидев свое преображение. Джесс провела руками по наряду и вдруг нащупала в кармане какую-то маленькую остроконечную вещицу. Вытащив ее, она остолбенела от восторга. Но тут же ее восторг уступил место страху. Она показала вещицу матери.

– Какая чудесная брошь! Похоже, Джесс, что юная леди, которая носила это платье, специально оставила ее в кармане. Для нее, наверное, это безделушка. Мы ведь не знаем,