Триумф Сета - Жеральд Мессадье

Вожди племен не могли ни читать на языке Мисра, ни говорить на нем. Они называли эту страну Мисрой; впрочем, у хеттских племен не было единого языка, одни говорили на хуришском, другие на хатушском, луишском, хеттском, причем незит был их единственным общим диалектом. Царь поручил переводчику прочесть вслух письмо посла на незите и письмо Анкесенамон.

Кто-то недоверчиво покачал головой, другие стали непочтительно высказываться по поводу этой страны без мужчин, где царицы спят ночью в одиночестве за неимением мужа. Несколько более или менее непристойных острот вызвали смех.

— Ни с чем подобным мне никогда не приходилось сталкиваться, — заявил Суппилулиума, когда насмешки иссякли. — Что вы об этом думаете?

— Мне кажется, это — ловушка, — заявил старейшина Царского совета. — Неужели можно доверять женщине? Народ Мисра нас не простит уже за то, что мы завоевали царство Амки, властелин которого был их союзником. Неужели можно поверить в то, что они предложат нам свое царство, избрав одного из твоих сыновей своим фараоном? Более того, — продолжил он сурово, обведя собравшихся взглядом, — не будем забывать о том, что около двадцати пяти лет назад царь Мисра Аменхотеп поклялся в том, что никогда женщина царской крови из его рода не выйдет замуж за чужестранца!

Он подождал, когда утихнут отзвуки его речей, отражавшиеся от стен зала, и заключил:

— Это письмо, мне кажется, написано вероломным или сумасшедшим человеком!

Царь покачал головой и спросил соседа старейшины, Арасану, молодого человека со смеющимся взглядом:

— А ты что думаешь?

Арасану задумчиво погладил бороду и ответил:

— Письмо действительно странное. Эта царица дает понять, что в царстве нет достойного ее мужчины. Возможно, больше нет самцов в ее окружении, что вполне может быть. Возможно также, что она не хочет сочетаться браком с человеком более низкого сословия. Но если речь идет о сохранении династии, надо быть слишком легкомысленной, чтобы нарушить клятву своего предка и отдать власть в своей стране чужеземному царевичу, и особенно царевичу из той страны, которая в самое сердце поразила ее полководцев, нанеся им поражение. Разве мы не отобрали Амки и этот город, Каркемиш, у союзников Мисра?

Вожди племен передавали из рук в руки маленький бюст иностранной царицы, соглашаясь с тем, что лицо у нее приятное, а сама она, судя по всему, немного тощая.

Арасану отпил немного вина и продолжил:

— Я все-таки прихожу к заключению, что правители Мисра пошли на хитрость, дабы заманить сына царя и держать его в качестве заложника. Или эта женщина — сумасшедшая.

Остальные стали смеяться и качать головами.

— И все же… — вновь заговорил Арасану.

— Что — все же? — спросил царь.

Арасану поднял голову и сказал:

— Твое величество, вряд ли это ловушка, люди Мисра не настолько глупы, чтобы считать нас неспособными это понять, они бы действовали тоньше.

Царь похоже, заинтересовался таким выводом.

— Продолжай.

— Итак, это, без сомнения, не ловушка. То, каким способом это послание было тебе доставлено, мне кажется столь же странным, как и сама просьба. Обычно такие письма тебе вручает посол Мисра, Ханис. Но оно было доставлено непосредственно нашему послу в Фивах, в обход официальных каналов, не через главу ведомства Мисра Пентью. Это означает, что оно на самом деле было составлено царицей, по ее собственной инициативе, и что его содержание не соответствует намерениям правителей этой страны, точнее Хоремхеба.

— Значит, ты думаешь, что царица искренне просит одного из моих сыновей вступить с ней в брак?

— Да, твое величество, я именно так думаю. Но я опасаюсь, что это может плохо закончиться для одного из твоих сыновей, в связи с противостоянием царицы и ее правителей.

— Почему?

— Они сделают все, чтобы брак не был заключен.

— Таким образом, царица нас не обманывает, подвоха нет, но я не должен посылать к ней одного из своих сыновей? — спросил Суппилулиума.

Один из царевичей, Заннанза, красивый и сильный весельчак с сверкающими глазами и густой бородой, которого явно волновало то, что обсуждалось на совете, воскликнул:

— Нет, цель слишком важна, чтобы ею пренебречь! — И, повернувшись к царю, добавил: — Отец, то, чего хочет эта царица, для нас столь же важно, как и то, чего не хотят ее правители. Подумай, мы бы правили долиной Нила, имея там своего человека.

Очевидно, именно себя он видел «своим человеком».

— О чем вы думаете? — спросил царь у старейшин.

Ответил старший из них:

— Мы выслушали все доводы за и против. Но полагаю, что было бы разумно, твое величество, узнать больше об этой загадочной царице Мисра и о том, что там происходит. При нынешнем положении вещей мне представляется, что ты, сохраняя царское достоинство, не должен давать слишком быстро ответ этой женщине.

Слово «женщина» было произнесено с некоторым презрением.

Царь согласился.

— Гатту-Зиттиш, я поручаю тебе собрать необходимую информацию. Убедись, что ситуация на самом деле такая, какой нам кажется, и что в Мисре нет царевича, достойного сочетаться браком с царицей, и что она действительно может заключить союз с одним из моих сыновей. Тогда мы примем решение.

Затем он коснулся других тем, среди которых были претензии Шаттиваза, митанньянского царевича, на трон его страны, Митаннии, или, по крайней мере, того, что от нее осталось.[22]

Молния ударила в ближайший холм, и раскаты грома прокатились по долине; похоже, молния поразила посла Мисра, Ханиса, так как у него никогда не было более ошеломленного вида. Распорядитель Гатту-Зиттиш давал себе в этом отчет и не стал наносить ему оскорбление, повторив вопрос.