Последняя искра - Алана Русс

На мое счастье, купальня располагалась у стены. Поэтому подобраться ко мне у Велора возможности теперь не было.

Встав на коленки, отплевываясь, фыркая и дрожа, я едва успела откинуть налипшие на лицо волосы, как Дракула, безуспешно раз-другой попытавшись дотянуться и сцапать меня, крепко выругался.

Воинственно вздернул рукава до локтей, обнажая крепкие руки, он перекинул ногу через борт и, стиснув зубы до заходивших туда-сюда желваков, как был, в сапогах, ступил в воду.

Оказавшись в ловушке, я заметалась, ища лазейку, но внезапно ожившая вода заставила меня, да и Велора, широко расставившего руки, замереть.

Прозрачная гладь, парящая от одного моего прикосновения, окрасилась в серебро и вытянулась, будто сотни крохотных змеек.

Они все, как одна, ринулись к Велору. Извивались, цеплялись за одежду, как живые, и пытались взобраться как можно выше.

Велор пошатнулся, раскачиваемый сотней водяных рук, но чудом устоял и до того яростно рявкнул: «Отвали!», что вода тут же опала, потеряв сияние. Но ненадолго. В глубине уже вновь зарождались колючие звёзды.

Они теперь атаковали и меня. И там, где вонзались серебряные иглы, золото пламени гасло.

Увидев это, Велор победно вскрикнул.

Сама я, голос потеряв от ужаса и усилившегося холода, бросилась наутек. Пыталась выбраться из купальни как можно скорее, но вода, очевидно, разглядев во мне куда более опасного, испаряющего её противника, отяжелела и приковала ступни ко дну.

Оплетенный серебряными нитями Велор с не меньшим трудом подобрался ко мне ближе и вцепился в плечи. Один рывок, и я снова не могу дышать.

Словно ледяные пики вонзались холодные потоки в лопатки и поясницу. Я царапалась и толкалась изо всех сил. И когда вот-вот была готова сделать вдох и захлебнуться, Велор ослабил хватку. Вот только вода отпускать меня и не собиралась вовсе. Давила на грудь многотонной плитой.

Но в последнюю секунду подхватив под руки, Велор вырвал-таки меня из ледяного плена.

— Я знаю, кто я есть… — монотонно бубнил он, пустым взглядом смотря сквозь меня, беспомощно барахтающейся и размахивающей руками. — Я помню, кто я, ясно?

Со мной ли сумасшедший Дракула говорил, или сам с собой, я не трудилась разбираться. Меня изнутри грызла такая ярость, усиленная физическим превосходством брюнета, что я готова была испепелить его на месте!

Уловив твердое намерение в его голосе и взгляде вновь напасть, я ринулась вперед, приложив обе ладони к его горлу. И пламя вспыхнуло бы, добавило бы ожогов и уж точно отбило бы охоту швырять меня и тушить, когда вздумается. Но руки мои вмиг сковали водяные путы, бросившиеся на защиту Велора.

С безмолвной яростью и отчаянием, как несчастная форель, пойманная медведем, я забилась в железной вампирьей хватке.

Пар и тонны брызг смешались воедино.

— Велор! — пискнула я и вновь захлебнулась в ледяных, зашипевших волнах, едва встретившихся с моей кожей.

Нет, он утопит меня. Утопит!

Единственная мысль, призвать как можно больше пламени, чтобы испарить все к чертям, оказалась фантастичной. Тело пусть и генерировало сейчас тепло с удвоенной силой, ледяная сияющая вода отбирала его куда быстрее. И в это мгновение стало нестерпимо жаль, что я так и не успела научиться у Ривела поджигать воду.

Вода уже поднялась выше середины купальни, и в нашей с Велором, безмолвной, но яростной битве выплескивалась на пол.

Чудом извернувшись и пнув Дракулу в грудь, я вынырнула, высоко задирая голову над кромкой воды. Но тут же схваченная за лодыжку оказалась отбуксирована обратно и намертво прижата к мужской груди. Вода, что уже вновь прилипла к ней репьем, заворчала, испаряясь.

Вздохнув свободнее, Велор, как лихой наездник, оседлал мои коленки. Обездвижил-обезножил, паразит, лишив единственного оружия! И теперь все, что мне оставалось, это яростно рычать и до боли в шее задирать голову, чтобы хотя бы нос на поверхности остался.

На пике отчаяния я завопила, и алые искры, как стрелы, перебивая тонкие шейки водяных змеек, рванули в разные стороны. Пара стало в разы больше.

— Я помню, кто я. Помню! — глядя прямиком мне в лицо, оскалился Велор в счастливой и совершено безумной улыбке, разводя крепко удерживаемые за запястья мои руки. — Элиза, вдох!

Серые и без того холодные глаза блеснули синевой, и вода, словно с ума сойдя, взволновалась, как штормовое море.

— Вел..!

Это все, что я успела сказать, прежде чем Дракула с силой впился в мои губы, навалился все телом, и мы оба, окутанные серебристым мерцанием, с головой ушли под воду.

— Прекрасно! — то и дело восклицал тощий, с короткими рожками пустынник. Поправлял сползающее с взмокшего носа пенсне и с энтузиазмом припадал ухом к трубке золотистого стетоскопа, широкий край которого раз в несколько секунд менял расположение у меня на спине.

К слову, ворвался в ванную этот странноватый королевский лекарь в компании Акитара и молоденькой, уже знакомой мне пустынницы Кары, сверкая глазами, золотом одежд — нелепым чепцом-колоколом, в частности — с не меньшим воодушевлением.

А выудив не без помощи стража и девицы Велора, все еще держащего меня в объятиях, без труда подхватил меня подмышки. Приподнял и, огорченно крякнув, бросил обратно в беснующуюся пучину.

Взмахнул рукой, зажав в ладони рунный шарик, и вода, уже всерьез вознамерившаяся вслед за Дракулой покинуть ванну, вмиг опала. Посветлела и успокоилась, потеряв магический заряд.

— Прекрасно! — были первые слова лекаря, а затем «на свет» явились раскладные стол и стул. Разрезали воздух первые команды и приказы.

Молоденькая помощница бестолково, но заботливо тянула Велора из ванной, уговаривая прийти в себя в тихом месте и переодеться в сухое.

Мне же вновь досталась русалочья участь. Потому восторженный рогач в золотом чепце и сидел теперь рядом с купальней, раскорячившись. Его длинные ножищи с квадратными коленками выходили едва ли не на уровень груди и напоминали паучьи лапки. Однако неудобство позы вовсе не мешало ему восклицать, вскидываться и с остервенением делать записи в пузатой тетради.

— Прекрасно! Просто прекрасно! — стетоскоп наконец скрылся в недрах кожаной, блестящей маслом сумки, а лекарь вновь сделал размашистую запись. — Всё, дорогая. Дышите.

Я недовольно выдохнула, обхватив согнутые коленки и посильнее прижав их к груди.

Что можно найти поразительного в том, что до сих пор мое тело словно пылало, а к коже было больно прикоснуться, я решительно не понимала. Но и спорить не бралась, — в горле и носу до сих пор противно свербело от попавшей внутрь воды и едкого дыма.

— Прекрасно! — на сей раз рогач оторвался от записей и уставился на меня, не мигая, одним здоровым глазом. Белесая пленка, покрывавшая второй, едва виднелась из-под опущенного, сморщенного века.