Победный ветер, ясный день - Виктория Платова

Вряд ли представители закона заседали бы здесь в шлепанцах иклоунских трусах с постыдно-анилиновым портретом Мэрилин Монро на причинномместе. И с такими же анилиновыми раскоряченными надписями «Hollywood».

— Я здесь живу, — сказал мужчина.

— Здесь?

Неужели это и есть хозяин? Счастливо избежавший подозрений всоучастии в убийстве, не тронутый следствием? Если так, то его самообладаниюможно позавидовать: топтаться в шлепанцах по месту преступления и не выражать особогобеспокойства по поводу визита странной парочки непрошеных гостей — такое некаждому по плечу.

— В соседнем блоке, — уточнил мужчина, и все сталона свои места. Он в этой части дома такой же скорбный посетитель, как и Лена сПашкой.

— Понятно.

— А вы? — еще раз поинтересовался фотографическийнегатив, переводя взгляд с Лениного лица на ботинки.

Ботинки выдали Лену с головой: на них налипли свежая грязь,глина и ил с Залива.

Пашкины кроссовки тоже выглядели не лучше. Уж про Лену сПашкой никак нельзя было сказать — «по соседству». И поэтому Лена выбрала самыйнейтральный вариант.

— Вы же знаете, что здесь произошло?

— Вы имеете в виду… — мужчина сделал паузу.

— Убийство, — выпалила Лена.

Столь неприятное и даже пугающее слово не произвело на мужчинуникакого впечатления. Наоборот, в улыбке, намертво присосавшейся к его губам,появилось нечто саркастическое.

— Да, мне об этом уже сообщили. А вы…

Так сказать — на экскурсию? Приобщиться к меступреступления? Что-то я не видел вас здесь раньше.

Пассаж об экскурсии прозвучал как хорошо завуалированноеоскорбление. С другой стороны, манекен от Кристиана Лакруа имел право на такуюреакцию. Тем более если он и вправду обитал по соседству.

— Мы не на экскурсию, — вступился за Лену, азаодно и за себя Пашка. — Это я нашел Нео. Я!..

— Поздравляю.

Вот ведь сукин сын! Он откровенно издевался над ними, онсомнительно шутил — вместо того, чтобы накричать на непрошеных гостей,вторгшихся в privacy [13], и выгнать их в три шеи.

— Человек, который погиб здесь несколько днейназад, — мой близкий друг, — соврала Лена, холодея от одной толькомысли, что все это могло быть правдой.

— Простите, — смягчился мужчина. —Соболезную.

— Ничего…

Лена надменно отодвинула глумливого сукина сына ипрошествовала к выходу — ни дать ни взять безутешная вдова. Пашка последовал заней — ни дать ни взять воспитанник кадетского корпуса, бедная сиротка нагосударственном довольствии.

Они устроились на берегу, но не у пирса, к которому былпришвартован «Посейдон», а у заброшенных свай, с которых спускали на воду«Такарабунэ» (если ее вообще когда-нибудь спускали на воду).

— А я знал, что он твой друг… Нео, — послепродолжительного молчания сказал Пашка.

— Правда? — У Лены даже не было силудивляться. — И откуда же ты знал?

— По запаху, — Пашка пару раз шумно втянул воздухдля убедительности. — Когда я.., встретил Нео, там, возле мачты… Он пахнултак же, как ты. Тогда, весной…

— Что ты такое говоришь, Пашка?

— Правда. Я в запахах здорово секу, даже бабкаудивляется. У меня нюх как у собаки. Пограничной.

Какие глупости, что общего может быть между Леной, пустьдаже весенней, и телом мертвого Романа Валевского?

— А сейчас ты пахнешь немножко по-другому,правда, — не унимался Пашка.

— Может быть. — Лена взяла в руки горсть песка ипринялась рассеянно пересыпать ее.

Может быть, все может быть. Может быть, все из-за духов?Сколько же она их перепробовала, сидя в своем ларьке и пользуясь служебнымположением!.. Сейчас Лена выливала на себя остатки «Шамада» — под глухой ропотГжеся, который ненавидел жасминно-ванильную барабанную дробь отступающих армий.А до этого — почти всю весну — был «Пуазон»; Гжесь тоже терпеть его не мог, ногораздо более аргументирование: чрезмерно сладкий, тяжеловатый запах «Пуазона»вызывал в нем стойкую ассоциацию с разлагающейся плотью.

Лена относила эту патологическую неприязнь к разряду причудзаигравшегося в войнушку мужа. Но, оказалось, так думал не только Гжесь. Ивозможно, он был не совсем уж не прав.

— Это произошло в понедельник? — спросила Лена уПашки.

Пашка закивал головой: да, он нашел Нео в понедельник. Изапах уже витал над ним… Для того, чтобы он возник (учитывая относительнуюпрохладу ангара с яхтой), понадобилось бы какое-то время. Может быть —несколько дней. Эти несколько дней легко укладывались в промежуток от концанедели до ее начала. Именно в пятницу Роман Валевский исчез на «Маяковской»,чем-то страшно взволнованный. Наверняка он кого-то увидел в толпе у метро…Скорее всего убийцу. Или человека, который привел его к убийце. То есть сюда, взаброшенный эллинг лодочного кооператива…

— Простите, — голос, раздавшийся у них надголовами, заставил Лену вздрогнуть. — Возможно, я вел себя не совсемкорректно…

Опять чертов манекен!

Лена обернулась. Клоун в шортах и ветровке стоял совсемрядом. На свету он не казался таким взрослым, с тридцатью пятью Лена явнопогорячилась. А может, всему виной были жесткие и прямые морщины у глаз ижесткого рта — светлые солнечные бороздки на абсолютно темном лице?

В любом случае теперь ему можно было дать не большетридцати.

— Поверьте, я искренне соболезную…

Я знаю, что такое терять близких людей. — Он в упорсмотрел на Лену, пытаясь поймать ее взгляд.

— Да нет, все в порядке. — Лена чувствовала себядевчонкой, которую вот-вот уличат во лжи. Бессмысленной, а потому особенногадкой лжи.

— Может быть, зайдете ко мне?

— Зачем?

Он не нашелся что ответить. А Пашка придвинулся к Лене и угрожающезасопел: не нужны нам такие утешители, плавали, знаем.

— У вас не найдется стакана воды? — неожиданно длясебя сказала Лена.

— Конечно. Пойдемте в дом…

Ветровка раскаявшегося сукина сына оказалась эксклюзивной:стилизованная яхта в центре такого же стилизованного спасательного круга инадпись по внешней стороне: «BALTIC WIND S. — PETERBURG». Идя за бледнымии кое-где уже начавшими стираться буквами, Лена на ходу пыталась объяснитьсебе, зачем она это делает. Этот парень жил рядом, а значит, был знаком схозяином или хозяевами эллинга и яхты «Такарабунэ». Возможно, они дажеприятельствовали. А если так, то он сможет (если, конечно, захочет) рассказатьей о соседях.