Панк-Рок. Устная история - Джон Робб

Помню, группа взошла на сцену и сразу же начала выступление с «Grip». Я ничего подобного никогда раньше не слышал: это было офигенно, и мы просто инстинктивно начали сходить с ума, полностью поглощенные звуком. Через какое-то время мы уже рвали друг на друге одежду в сумасшедшем, потном взрыве угара, инстинктивно устраивали пого (хотя до этого никогда не слышали такого слова), как сумасшедшие масаи, и толкались у сцены. Это было полным чертовым безумием, и мне кажется, Stranglers были перепуганы такой фанатичной и неконтролируемой мощью, но к их чести, они проявили достаточно смелости, чтобы пережить этот шторм.

Не обменявшись друг с другом ни единым словом на той маленькой, шумной сцене, мы поняли коллективно, что стали свидетелями выступления одной из величайших живых групп нашего времени. Теперь они были нашей группой. Создаваемая ими энергия отражала наш собственный характер, нашу страсть и подчеркивала наши желания. Это было именно тем, чего мы так ждали.

К концу выступления мы просто столпились на сцене и вместе подпевали «Go Buddy Go». С того момента мы делали это постоянно. Когда они поняли, что мы не собираемся уничтожать ни их, ни их аппаратуру, группа будто расслабилась и очень обрадовалась. Думаю, в тот момент они осознали, что только что произошло что-то очень важное. С того момента мы ездили за ними повсюду и присутствовали на каждом концерте, кайфуя от каждой минуты всего этого.

Кэптен Сенсибл:

Stranglers были забавной группой, не считаете? Самым прикольным во всем этом было то, что они были фантастической группой, с полностью собственным взглядом на музыку, и они не были ни на кого похожими. На кой черт нужен орган Хэммонд в панк-группе? Почему не клавесин или виолончель? Кто сказал, что нужно так, а не эдак? Именно это и было самым потрясающим в оригинальном: каждая группа звучала абсолютно по-разному: Buzzcocks, Clash, Saints, Ramones — у всех было что-то свое.

Марк Стюарт:

В Раундхаус на разогреве у Патти Смит выступали The Cortinas, и мы пошли вместе с ними и поболтали с Патти Смит. Мы рассказали ей о лондонском панке, и она даже понятия об этом не имела! Мы сводили ее на Clash в ICA на «Ночь предательства».[141]

Если бы я был социологом, я бы заметил маленькие стикеры, расклеенные на бас-гитаре Пола, с указаниями, куда именно ставить пальцы. «Это не высокомерие власти, это власть высокомерия».

Высокомерно думать, что ты не должен стоять там и салютовать, прикладывая руку к челке тем, кто стоит у руля. Высокомерием со стороны Пола было так поступить, потому что это нас вдохновило, и это вдохновение идет дальше.

Ноэл Мартин:

Моя первая группа называлась Stonehenge. Мы были в большей степени паб-роковой группой. Мы отыграли несколько концертов в таких местах, как Лорд Нельсон — стандартные паб-роковые выступления тех дней. Menace была сформирована в 1976 году, кажется, в конце лета. Мы все были из Ислингтона и познакомились в школе. Мы начали писать панковские вещи. Мы просто сделали их более базовыми. Определенно, мы умели немного играть. Мы не были абсолютным мусором. Нам не нужно было напрягать воображение, чтобы писать панк. Возможно, в песнях кое-где и были все эти «У-у-у-у» и «А-а-а-а», и, возможно, песни были больше о любви, чем о политике, но это были жесткие и прямые вещи.

Ник Кэш:

Я знал Гая Дэвиса со школы, а потом мы дали объявление в Melody Maker: «Требуются бас-гитарист и барабанщик для Панк-Рок-Группы». (В те времена люди использовали название «панк» для обозначения музыки — дело было еще до того, как Sex Pistols стали известными.) Пришли многие, например, Джон Мосс, который в конечном итоге играл в Damned и Culture Club. Приходила даже Крисси Хайнди и Тони Джеймс. Вообще, Тони Джеймс был первым басистом в 999. Он присоединился к нам на короткое время, но концерт с нами так и не отыграл. Мы заполучили Джона Уотсона. Мы посчитали, что он лучше. Тони Джеймс хотел, чтобы его видели во всех правильных местах, он хотел идти таким путем. Нам же хотелось играть концерты, и играть быстро и жестко. Песни, которые мы писали, очень хорошо воспринимались аудиторией, стоявшей в передних рядах — это было не совсем то, что нам хотелось бы делать, поэтому мы выбрали Джона Уотсона.

Пабло ЛаБриттен учился в одной школе с Джо Страммером. Он был первым барабанщиком в Clash, играл с ними на Чок Фарм, в Rehearsals Rehearsals. Он не поладил с Берни Роудсом. Они вообще не смогли общаться, в отличие от остальных, и он просто ушел. Ему не хотелось с ним заморачиваться. Ему нравилась такая музыка, поэтому он пришел на одно из наших прослушиваний на репетиционную базу Manos Studio на Кингз Роуд, куда приходили все в свое время — Damned там бывали, Крисси Хайнди тоже приходила. Место находилось как раз за углом от Let It Rock/Seditionaries. Люди использовали его для прослушиваний.

Тони Джеймс:

Мы оба, Билли Айдол и я, тоже ответили на одно из объявлений. Джон Крайвин, у которого был магазин Acme Attractions, собирал группу Chelsea — конкурентов Sex Pistols от Acme Attractions. Я прихожу туда на прослушивание — Дон Леттс, продавец из магазина, и Дженнет Ли тоже там; Дон слушает реггей — и я снова встречаюсь с Билли. Мы оба откликнулись на одно и то же объявление!

У нас было прослушивание где-то под железнодорожной аркой в южном Лондоне. Пришли мы с Билли и другими ребятами, которые позднее стали играть в других группах. Мы с Билли получили места басиста и гитариста. Билли немного играл на гитаре — у него была акустическая гитара Epiphone. Так Билли и я оказались в Chelsea с Джином Октобером в качестве вокалиста — о нем мы ничего не знали.

Джин Октобер:

Помню, я много разговаривал с Джоном Крайвином в Acme Attractions. Крайвин был предпринимателем с кучей связей по всему Лондону. Особенно по южному Лондону — там находилось большинство бань. Он спросил: «Ты можешь петь? Хочешь петь в группе? Я присмотрю для тебя группу и заплачу за репетиционную точку». Я сказал: «Отлично».

Странно все получилось. Он дал объявление в Melody Maker: «Требуются музыканты, слушающие Television и Рок-н-Ролл» — и на него откликнулись Билли Айдол и Тони Джеймс. Они не знали, кто такие Television. В те времена Television были довольно известными — они уже сделали себе имя на американской сцене с Ramones. Помню, сначала пришел Билли. Я подумал, что он выглядит отлично. Но тогда он еще не перекрасился в блондина, и я сказал: «Избавься от этих очков», — потому что он выглядел как малыш с обертки шоколадки Милки Уэй. Он сделал себе контактные линзы, обесцветил волосы, и сказал: «У меня есть друг». Так он познакомил меня с Тони Джеймсом. Тони пришел в кожаных штанах и черных очках — отлично выглядел. У-у-у! Да еще с его черной бас-гитарой, на которой было написано London SS — я тогда понятия не имел, кто они такие вообще.