Машина страха - Антон Чиж

Господин Гер был не только хорошим фотографом, но и законопослушным обывателем. В любой непонятной ситуации он считал своим долгом обращаться в полицию. Сложив еще сырые отпечатки и негатив в папку прейскуранта, Исаак Пинхасович направился в полицейский участок, что располагался буквально под боком.

Катастрофа налетела, как шторм среди ясного моря. Надев парадный мундир с погонами капитана 1-го ранга, Виктор Иванович отправился в «Эрмитаж» засвидетельствовать свое почтение и обсудить детали завтрашнего сеанса в редакции журнала. Однако великая Евзапия Паладино отказалась его принять. Хуже того: не пустила в номер и передала через помощника, что сеанс в «Ребусе» отменяется. Никакие уговоры не принимаются. Решение окончательное. После чего перед носом Прибыткова грубейшим образом захлопнули дверь.

Оглушенный, раздавленный и униженный, он приехал в редакцию. Там ждало новое испытание: мадам Иртемьева передала требование сыскной полиции устроить сегодня сеанс. Подобную наглость Прибытков не намерен был сносить. Но ясно понял, кто приложил руку к тому, чтобы Паладино одним махом перечеркнула договоренность. Она, конечно, великая и вздорная, но ведь обещала твердо и непременно. С чего бы такая перемена курса.

Не сменив парадный мундир, Виктор Иванович поймал извозчика и приказал везти на Офицерскую улицу. Он вознамерился хорошенько проучить прохвоста. Мало того, что разрушил труды стольких лет, так еще приказания отдавать вздумал! Не бывать этому.

В приемное отделение сыска Прибытков вошел, как крейсер во вражескую бухту, изготовив орудия к залпу. Между тем противник преспокойно восседал за столом, пристроенным в углу около окна. Он перелистывал розыскной альбом Департамента полиции за прошлый год, который со стороны выглядел книжкой с фотографиями.

– А, вот и вы, – сказал Ванзаров с отменным равнодушием, как будто поджидал редактора. – Паладино отказала в сеансе?

Чаша терпения переполнилась. Последние сомнения отпали: вот кто виновен в постигшей неудаче. Не сдерживаясь, Прибытков закатил обвинительную речь, в которой излил всю свою горечь. Он обвинял чиновника сыска в том, что тот не сдержал слово и нанес русскому спиритизму удар, от которого еще долго не оправиться. Другой удар все тот же чиновник, оказывается, нанес по журналу «Ребус», репутация которого смята и уничтожена. И еще больше провинился опять же чиновник сыска, что смеет отдавать приказы о сеансах. Что полиции уж никак не касается, а является свободным изъявлением воли тех, кто любит русский спиритизм и дорожит им. А не режет его на корню. Ну и тому подобное…

Трагическую речь Ванзаров выслушал с полным спокойствием. Когда Виктор Иванович выдохся окончательно, предложил ему воды. Тот отказался и без сил рухнул на стул для посетителей.

– Как вы могли так поступить, Родион Георгиевич? – проговорил он, тяжело дыша.

Ванзаров вложил в альбом бумажный обрывок и закрыл его.

– Ваше предположение ошибочно.

Прибытков держался за грудную клетку, ходившую ходуном.

– За дурака меня держите? Я не понимаю вашей игры: ради собственной надобности напугали мадам Паладино… Вы не понимаете, что натворили своим эгоистичным поступком…

– У меня не было ни желания, ни нужды пугать Евзапию Паладино, – ответил Ванзаров. – Решение она приняла сама.

– Откуда вы можете знать?

– Позавчера мадам Паладино проводила сеанс в частном доме. Она должна была получить ответ на некий важный вопрос. Что-то напугало ее настолько, что Евзапия прервала сеанс.

История походила на правду. Тем более до Прибыткова доходили слухи, что на том сеансе случилось нечто неприятное.

– Какое отношение это имеет к нам?

– Мадам Паладино должна была указать убийцу Серафимы Иртемьевой, – сказал Ванзаров так, будто припечатал. – У нее случилась паника. Сюда следует добавить уверенность мадемуазель Люции, что в вашем кружке поселилось зло. Чрезвычайно сильное… С точки зрения логики и сыскной полиции есть несколько фактов, на которые пока нет окончательных ответов. Дамы, как существа более чувствительные, что-то ощущают. Только сказать не могут… Вы, Виктор Иванович, занимаетесь спиритизмом. Такие аргументы для вас должны быть существенны…

Боевой дух покинул капитана 1-го ранга в отставке. Прибытков обмяк, плечи его поникли. Еще немного – и пойдет ко дну. Ванзарову стало жалко этого увлекающегося человека.

– О вашем визите к Паладино я узнал по парадному мундиру, – утешил он, как мог. – Надевать его в такой ранний час иной причины нет…

Виктор Иванович оперся локтем о край стола и прихватил бородку в кулак.

– Что же теперь делать? – проговорил он в тоске и печали. Из которой не находил выхода. Окончательно застряв на мели.

– Три месяца назад вы, Погорельский и Хованский подписали как свидетели завещание Иртемьева. Кто еще был при этом?

Такому всеведению сыска Прибытков не удивился.

– Нотариус с помощником и сам Иона Денисович, – ответил он.

– Содержание завещания вам известно?

– Конечно, нет… Мы только подтвердили, что Иона Денисович составил его собственноручно… В текст заглядывать не положено. Почему вас это интересует?

Как обычно, Ванзаров пропустил мимо ушей то, что ему было не нужно.

– Почему Иртемьев всегда проводил сеансы у себя дома?

– Любому медиуму нужна комфортная, знакомая обстановка, чтобы войти в транс…

– Вы уверены в его честности как спирита?

Есть темы, которые могут, как искра, взорвать пороховую бочку.

– Да что же вы такое говорите! – чуть не со слезой в голосе воскликнул Прибытков. – Что бы вы ни думали, Иона Денисович – один из сильнейших медиумов России. Мало кто может с ним сравниться… Откуда у вас такие сомнения? Сами же были на сеансе, все видели… И это не самый удачный сеанс…

Если самоубийство Сверчкова не самая большая удача спиритизма, что же тогда большой успех? Ванзаров не стал испытывать логическую тезу на живом человеке. Прибыткову и так было нелегко.

– В кухне находится отверстие воздушного канала. Такое же – в гостиной, где проходит сеанс, – сказал он. – В гостиной можно услышать, что происходит на кухне. Я проверял… Если кухарка будет стучать на кухне, источник звука покажется рассеянным… Так неведомые сущности поведут беседу…

Как не был подавлен Виктор Иванович, но спиритизм готов был защищать до конца. Он выразился, что о таком и подумать невозможно: обман в спиритизме легко обнаружить. Тем более они занимаются научным изучением непознанных явлений. И кухарки тут ни при чем.

– Ну почему вы с таким упорством ищете вину Иртемьева? – с грустью закончил Виктор Иванович.

Настал момент, когда потребовалось оживить допрос.

– Прошу дать слово офицера, что факты, которые я сообщу вам, не будут разглашены никому, – понизив голос, сказал Ванзаров.