Мое любимое чудовище - Элизабет Хойт

class="p1">— Камердинер Уильяма Грейвса был в таверне в ту ночь, перед убийством.

Монтгомери перестал жевать.

— Вы уверены?

Килбурн бросил на него недовольный взгляд.

— У него на лице приметное родимое пятно.

— В таком случае мы должны выяснить, как давно этот человек служит у Грейвса.

— Каким…

Однако прежде, чем Аполлон успел закончить фразу, Монтгомери перегнулся через стол:

— Послушайте, Джордж, как давно у вашего отца этот камердинер?

— Три года, — медленно ответил Джордж и внимательно посмотрел на герцога. — А что случилось?

Мысленно выругавшись, Аполлон склонился над тарелкой, а Монтгомери как ни в чем не бывало продолжил:

— Странно. У него очень заметное родимое пятно. Я видел человека с похожим на Кипре два года назад.

На Кипре? Аполлон быстро взглянул на Джорджа Грейвса: интересно, поверил ли он в столь откровенную чушь? Судя по настороженному взгляду, не поверил.

Аполлон вздохнул, и пока гости беззаботно болтали, прошипел на ухо Монтгомери:

— Какого черта?

— А что такое? — Герцог потянулся еще за очередным гренком. — Просто спросил.

— Вы специально предупредили его? — прорычал Аполлон.

— И да и нет. — Монтгомери пожал плечами. — Мне скучно. Ничего не происходит. Иногда лучше запустить лису в курятник, чтобы посмотреть, выползет ли оттуда змея.

Аполлон гневно взглянул на герцога.

— Вы ничего не знаете о цыплятах.

— Да? — Монтгомери обаятельно улыбнулся, намазывая гренок маслом. — Если вы так думаете, то, возможно, вам не стоит спрашивать у меня советов относительно домашней птицы?

Это был вопрос? Аполлон задумчиво отхлебнул кофе. Стоило ли ему вообще доверять герцогу какую-либо информацию?

Он опять посмотрел на кузена, беспечно попивавшего чай. Джордж сказал, что четыре года назад Вэнс еще не служил у его отца, но это вовсе не означало, что он не выполнял его поручения. Ну и, конечно, Джордж мог попросту солгать. Возможно, отец и сын действовали сообща. В конце концов, Джорджу тоже было выгодно, чтобы Аполлона повесили.

Аполлон покачал головой, прожевав кусок вареного яйца. Если бы только у него были серьезные улики против Грейвса…

Решение пришло внезапно: необходимо предпринять еще одну попытку проникнуть в кабинет дяди, причем сегодня же вечером.

Когда Лили вернулась в свою спальню, Аполлон уже ждал. Его наглость должна была бы разозлить, но Лили, напротив, была счастлива… почти.

Грусть вызывали сомнения, что их отношения продлятся после этой частной вечеринки в доме Грейвса. Аполлон найдет убийцу, справедливость будет наконец восстановлена, и он вернется к привычной жизни. Вне всякого сомнения, Аполлон обладал спокойной решимостью, привык всегда получать желаемое. Он граф по праву рождения.

Ей, безродной актрисульке, в его жизни места нет.

Пребывание в этом доме подходило к концу, а вместе с этим и их отношения.

— О чем задумалась? — спросил Аполлон, лежавший на кровати в сорочке и бриджах, протягивая Лили руку.

Лили покорно подошла к нему. Какой смысл выяснять что-то, когда у них почти не осталось времени? Развернув Лили к себе спиной, Аполлон обнял ее и принялся освобождать от шпилек.

— Я уже говорил, что у тебя восхитительные волосы?

— Да обычные, каштановые, — пробормотала Лили.

— Нет, не так: они восхитительно каштановые, — возразил Аполлон и поднес к лицу шелковистую прядь. — А какой аромат!..

Лили счастливо рассмеялась, а он, рассыпая ее волосы по плечам, проговорил:

— Я наблюдал за тобой сегодня.

— В перерывах между прогулками по саду с мисс Ройл? — поддразнила Лили.

— Да. Я бы предпочел, чтобы на ее месте была ты, но вряд ли это благоразумно, да и небезопасно.

Лили замерла.

— Что ты имеешь в виду?

— Сегодня дядя намекнул, что я похож на его отца, а потом Монтгомери сказал моему кузену то, чего говорить не следовало.

Лили развернулась к нему лицом, явно озадаченная.

— Они что, поняли, кто ты на самом деле?

— Возможно. — Аполлон пожал плечами. — А может, нет. Остается надеяться, что дальше подозрений не пойдет. Что же до моего кузена… Не знаю.

— Будь осторожен! — предупредила Лили, положив руку ему на грудь. — Твой дядя пойдет на все, чтобы тебе не достался титул.

— Я смогу о себе позаботиться, — успокоил ее Аполлон, снисходительно улыбнувшись.

— У него наверняка есть оружие, — взволнованно прошептала Лили.

Улыбка исчезла с его лица.

Поцеловал Лили в лоб, он попросил:

— А теперь расскажи, почему тебя беспокоит Росс.

Он так неожиданно сменил тему, что Лили заморгала, соображая, что сказать.

— Ничего такого. Я…

Аполлон успокаивающе провел ладонью по ее голове.

— Пожалуйста, расскажи. Я смогу тебя защитить.

Лили пребывала в сомнении. Скоро они расстанутся и, возможно, никогда больше не увидятся. Должна ли она откровенничать с ним?

И все же в этот момент — в это украденное у судьбы время перед тем, что могло произойти дальше, — они были близки. Сложись все иначе, она могла бы выйти за этого мужчину замуж, рожать ему детей, ухаживать за его домом, спать каждую ночь с ним в одной постели до тех пор, пока волосы не посеребрит седина.

Возможно, сейчас, в этот момент между прошлым и будущим ей действительно стоило рассказать ему правду.

Доверчиво положив голову ему на грудь, прислушиваясь к ровному мощному биению его сердца, Лили заговорила:

— Все детство я провела в гримерках разных театров со своей матерью. Рядом с нами жила девочка по имени Китти. Мы с ней дружили. Ее родители тоже актеры, так что мы росли вместе. У Китти были огненно-рыжие волосы и голубые глаза, и она очаровательно морщила нос, когда смеялась. Став достаточно взрослой, чтобы выступать на сцене, она всегда играла главных героинь. Она была забавной, доброй, и я очень ее любила. Я помню, Китти обожала кексы с тмином. Мод частенько пекла такие специально для нас, и мы устраивали чаепития за кулисами, пока наши родители выступали.

Пока она говорила, Аполлон нежно гладил ее по волосам, но не произносил ни слова. И Лили задумалась, знал ли он, каково это — иметь друга, когда ты так одинок среди множества людей? И насколько крепка такая дружба?

— Когда нам обеим исполнилось по семнадцать лет, Китти влюбилась. Это был мужчина не из театра и вообще не из нашего мира, аристократ. — Лили провела пальцем по пуговицам на сорочке Аполлона, предаваясь воспоминаниям. — Красивый, богатый, он — как нам казалось — был от нее без ума. Мы, совсем юные и выросшие за кулисами, мало что знали о жизни. Мне даже в голову не приходило беспокоиться из-за их романа. Я помню, как Мод однажды заметила, что голубую кровь с алой не так-то просто смешать, но мы не обратили внимания на ее слова. Понимаешь, это было так