Птица без крыльев - Кэтрин Куксон

— Да, очень.

— Соберись, девочка, не надо опускать руки, до утра нам еще хватит работы. К этому времени все должно решиться.

— Мама.

— Да, моя девочка?

— Если с ним что-нибудь случится, я никогда не выйду замуж. Другого такого мне больше не найти.

— «Никогда» — это очень большой срок, моя милая, очень большой. Никогда не говори «никогда».

* * *

Реджинальд приехал на следующий день в половине первого. Они разговаривали с Агнес в гостиной.

— Родители мне сказали, что худшее позади.

— Да, кризис миновал в четыре утра.

— У вас уставший вид.

— Это правда, я немного устала.

— Спасибо, что… устроили у себя моих родителей. Они вам очень благодарны.

— Отец еще может быть, но только не ваша мать. Что бы я ни сделала, благодарности мне от нее не дождаться. Она винит меня в болезни Чарльза.

— Но это же абсурд!

— И тем не менее.

— Могу я пройти к нему?

— Конечно, пожалуйста, пройдите. — Агнес проводила его в спальню.

Войдя, Реджинальд некоторое время молча смотрел на брата.

— Ну, старик, ты знаменит тем, что делаешь все и всегда не вовремя и не там, где надо.

— Реджи…

— Да, я, но не начинай болтать, лежи спокойно. Позволь мне хоть раз поговорить. Я не шучу.

— Реджи.

— Что, старина?

— Я думал, что… со мной все кончено, да так почти и было, если бы не Эгги.

— Да, Агнес необыкновенная девушка. Тебе очень повезло. Почему мне так не везет? — Реджинальд уселся на кровать рядом с братом и с улыбкой посмотрел в сторону Агнес, складывавшей у стола полотенца из сурового полотна.

— Я могу что-нибудь для тебя сделать? — спросил он, вновь сосредоточивая все внимание на брате.

Чарльз не ответил.

— Я оставлю вас ненадолго, — сказала Агнес, бросив взгляд на братьев. И, улыбнувшись Чарльзу, наказала: — А ты веди себя хорошо.

— Да, я хотел попросить тебя кое о чем, — заговорил Чарльз, когда девушка вышла, — но сейчас в этом, кажется, нет необходимости. Видишь ли, я хотел… — он медленно и глубоко вздохнул… — чтобы ты позаботился об Агнес. То есть, я хочу сказать, чтобы она получила все мои вещи, написанные работы, а также, чтобы к ней перешел мой ежегодный доход. И еще, Реджи…

— Да, брат?

— Я хочу поскорее жениться.

— Господи Боже! Сначала выздоровей. Черт возьми, ты сейчас не совсем еще в форме, несколько недель придется подождать. Надо как следует окрепнуть. У тебя же воспаление легких, и болезнь еще не прошла. Посмотри на себя.

— Это все неважно. Я собираюсь жениться на Агнес.

— Ну, хорошо, хорошо, не накручивай себя, как говаривала нам в свое время мамаша Митчем. Между прочим, я видел ее, когда заскочил сегодня на минуту домой. Все передают тебе привет и желают всего доброго и, конечно, скорейшей поправки. Прислуга тебя очень любит. Не могу сказать, чтобы ты чем-нибудь это заслужил. Тебе просто всегда везло.

— Реджи, заткнись!

— Да, конечно, как скажешь, дружище. Я мелю чепуху, потому что не знаю, что сказать. Я не могу видеть тебя таким. Честно говоря, ты мне совсем не нравишься.

— Реджи.

— Да?

— Ты помнишь Сэндерсона?

— Ральфа Сэндерсона?

— Да. Он заболел пневмонией и провел годы в санатории. А чем все кончилось? — Из груди Чарльза вновь вырвался хриплый вздох. — Он заработал туберкулез.

— Слушай, не говори ерунды. К чему вспоминать какого-то Сэндерсона? В их роду никто не отличался крепким здоровьем. У нас другое дело. Как мне рассказала Агнес, ты имел глупость спать на сырых простынях, вот и простыл. Выбрось все эти глупости из головы. И главное: хороший ли врач тебя лечит?

— Да, весьма компетентный.

— Тогда все в порядке. Когда выздоровеешь, снова станешь таким же бодрым и крепким, как прежде, но на это уйдет несколько недель. Никак не меньше. И еще, — Реджи склонился к Чарльзу и понизил голос, — могу тебе сообщить, братец, если ты забыл: брак — это не только свадебная церемония. И тебе надо накопить сил, чтобы оказаться на высоте. Надеюсь, ты меня понимаешь?

— Да, это совет человека с большим опытом, — после долгой паузы ответил Чарльз.

— Ну вот, все понял, молодец. А теперь я пойду, не буду больше утомлять тебя. Я рад, что кризис позади.

— Когда ты… должен вернуться?

— Сегодня днем. Назревают события. В верхах ходят упорные слухи, очень похожие на правду. Я не удивлюсь, если скоро нас ждут большие неприятности.

— Что за неприятности?

— А какие могут быть самые серьезные неприятности у солдата? Только война.

— О нет! Неужели все-таки война?

— Это так, но не забивай себе всем этим голову. Если смогу вырваться на выходные, заскочу к тебе, но в любом случае черкну пару строк. На большее меня едва ли хватит, ты же меня знаешь. — Реджинальд взял слабые, сильно похудевшие руки брата в свои ладони и крепко сжал их. — Береги себя, Чарльз. Ты знаешь, никого на свете я не люблю больше тебя… Ты так дорог мне. А пока до свидания. И помни мои слова: быстрее поправляйся, и я стану шафером на твоей свадьбе.

Чарльз лежал неподвижно и молча смотрел, как статный, красивый военный повернулся у порога и отдал ему честь. Чарльз часто заморгал и проглотил подступивший к горлу тугой комок.

— Все дело в его правом легком, оно совсем слабое. Несколько недель ему предстоит провести в санатории, а быть может, даже и месяцев. Родители мистера Фарье все устроили.

— А где этот санаторий? — с некоторым удивлением спросила Агнес.

— Он находится в Були. Прошло три недели, как миновал кризис, а болезнь все не отпускает. Вы и сами это видите.

— А он… поправится?

— Да, со временем. Хотя полностью здоровье не восстановится. Ему придется постоянно следить за собой: обращать внимание на климат и все такое прочее. Не думаю, что северо-восток ему очень подходит, но если заглянуть в мои записи, то могу вам сказать, что многие мои бывшие пациенты с таким же диагнозом живут в здешних краях и им благополучно минуло пятьдесят. В некоторых случаях организм приспосабливается и компенсирует слабое легкое, но бывает, что нет. Надо подождать и посмотреть, как пойдет дело. Мистер Фарье говорил мне, что вы собирались пожениться.

— Да, собирались.

— Со временем это будет возможно. А позвольте спросить, как отнеслась к вашим намерениям его семья?