Саблями крещенные - Богдан Сушинский

Поднявшись на холм, графиня оглянулась на замок Аржиньи. Он чернел на соседней возвышенности, упираясь шпилями своих башен в охваченное холодным синим пламенем небо — близкое, но бездушное. Де Ляфер признавала, что в очередной раз потерпела неудачу. Ей так и не удалось напасть на след сокровищ тамплиеров. Однако Диана не огорчалась. Предчувствие подсказывало ей, что тайны этого замка еще не раскрыты. Особенно если Артур де Моле прав и сокровища скрываются членами тайного ордена.

Беседа с Артуром де Моле под дамокловым мечом вообще на многое открыла ей глаза. Теперь Диана знала об ордене намного больше, чем раньше. Но в то же время графиня отлично понимала, что если подобное общество тамплиеров существует и оно настолько могущественно, как об этом судит де Моле, то всякая попытка добраться до сокровищ будет жестоко пресекаться его агентами.

— Мы еще вернемся в этот замок, графиня? — приблизился к ней Кара-Батыр.

— Вряд ли. Хотя… все может быть.

— Значит, здесь нет сокровищ? — он оглянулся, не слышит ли их шевалье де Лумель, прозванный ими «Лучником». Но тот благоразумно держался чуть позади.

— Все может быть, мой храбрый воин.

— Не могу понять, зачем оно вам, графиня-улан. Вы ведь не тянетесь к богатству. Оно вам попросту ни к чему.

— Это ты верно подметил.

— Тем более что сейчас вы и так достаточно богаты.

— Почему ты вдруг разволновался по этому поводу, Кара-Батыр? Испугался, что нужно будет вернуться в Аржиньи?

— Страшусь потерять вас, графиня.

Графиня оглянулась на татарина и снисходительно улыбнулась.

— Понимаю: жаль терять такую хозяйку. Во Франции тебе не так-то легко будет найти новую службу. А возвращаться в Крым уже не хочется.

— Но придется. Как только окажемся на Украине. У меня личные счеты с очаковским пашой, комендантом очаковской крепости.

— Знаю, — вздохнула графиня. — Тебе нужно будет вернуться на берега Черного моря, князю Гяуру — в свой Остров Русов, и только я вынуждена буду оставаться со своим графом де Корнелем. Это грустно, Кара-Батыр, грустно, потому что… — она вдруг прервала себя на полуслове и гневно взглянула на Кара-Батыра. — Только ты всего этого не слышал.

— Я многого не слышал и не видел, — согласно кивнул бритой головой татарин. — Только что сказанное вами не станет исключением.

Дорога уводила в долину и дальше изгибалась берегом небольшой речушки. Не доезжая до моста, графиня свернула чуть в сторону и спустилась к воде. Долго не то умывалась, не то просто остуживала лицо прозрачной, почти ледяной водой, словно впитывала в себя силу и свежесть реки.

— А знаешь, возможно, мы еще и вернемся в этот замок, — неожиданно молвила Диана.

— Мне бы этого не хотелось, графиня-улан, — склонил голову Кара-Батыр.

— Это вашими устами говорит ревность, мой степной рыцарь.

— Страх. Я боюсь за вас. Орден всесильный. По крайней мере, здесь, во Франции и в Германии. Причем опасаюсь, что даже мощные стены Шварценгрюндена вас не спасут. Тем более что под их защитой вы оказываетесь все реже и реже.

— Париж, знаете ли… Супруг. Вам не кажется, что сегодня вы задаете слишком много вопросов, Кара-Батыр?

— Все вопросы, прозвучавшие до сих пор, были заданы только потому, что не решился задать главный…

— Как, есть еще и главный? — Она набрала в рот воды и, запрокинув голову, долго клокотала ею, прополаскивая полость. Если бы можно было, она бы разделась и погрузилась в чистоту речного течения, которой ей сейчас ох как не хватало.

— Зачем вам понадобилось сокровище тамплиеров? Только правду. Клянусь, что в течение ближайшего года я не задам вам больше ни одного вопроса.

Диана выплюнула воду, вернулась к коню, довольно легко взобралась в седло.

— Об этом будете знать только вы, Кара-Батыр.

— Я тоже постараюсь забыть.

— Если бы я сумела напасть на сокровища «бедных братьев Христовых» и завладеть хотя бы частью, то все бы отдала князю Гяуру. Чтобы он мог набрать и вооружить хотя бы два-три полка и повести их на Остров Русов. Поскольку сражаться ему пришлось бы против ненавистных европейцам мусульман, Господь, надеюсь, простил бы мне этот грех. Особенно если учесть, что накоплены сокровища отнюдь не на тех подаяниях, которые, для видимости, иногда собирали монахи.

— Гяур знает об этом?

— Что стремлюсь помочь ему? Что вы! Нет конечно.

— Думаю, ему приятно будет узнать, что вы так рискуете ради его мечты.

— Наоборот, это повергло бы его в гнев. Но стремление помочь ему стало моей целью. Так что, как видите, это не он мне, а я ему должна быть признательной. К тому же я не могу жить без авантюр. Вы знаете это не хуже меня.

— Только поэтому я до сих пор с вами, графиня.

— Вот видите, как умопомрачительно мы поняли друг друга, — рассмеялась Диана.

— Эй, посмотрите, кто это? — раздался голос Кагира, уже успевшего преодолеть речушку вброд.

Графиня и Кара-Батыр оглянулись и увидели почти рядом с собой, на опушке рощи, статного, черноволосого, но основательно оборванного человека. Он был без коня и без оружия, но стоял так, что, направляясь к мосту, все трое должны были проехать мимо него.

— Никак вы все еще живы, граф де Моле? — насмешливо поинтересовалась графиня.

Де Моле покаянно опустил голову.

— Жив, графиня. И помню, что спасли меня вы.

— Для этого Кара-Батыру пришлось взять грех на душу и подвесить на крюк одного из лучников шевалье де Лумеля.

— Я присутствовал при этом, — с дрожью в голосе проговорил де Моле. — Мне казалось, что даже мертвый, он вот-вот закричит от боли и ужаса. Да и вывезли меня из крепости на повозке, вместе с мертвыми.

— Так чего вы стоите здесь, у дороги?

— Хотел просить прощения, графиня.

— Не нужно ничего просить, граф, я милостыни не подаю, — презрительно окинула его взглядом. — Впрочем, Кагир…

— Слушаю, повелительница.

— Ты ведешь запасного коня. Отдай его графу де Моле.

Татарин вернулся на левый берег речки и отвязал свободного коня.

— В притороченной к седлу подвеске вы видите шпагу, а в кобуре найдете пистолет и несколько золотых, — сообщила графиня, — давая лжеграфу понять, что о нем позаботились заранее. — На первое время их хватит на одежду и еду. Мне не хочется, чтобы вы и впрямь занялись нищенством.

— Если бы я мог позволить себе это, я бы упал перед вами на колени, — почти со слезами на глазах молвил де Моле. — И даже не постеснялся бы присутствия ваших воинов.

— Вы не о том говорите сейчас, граф.