Генерал Деникин - Владимир Черкасов-Георгиевский

В начале 1915 года Юго-Западный фронт проводил новую Карпатскую операцию, в ее ходе противник был отброшен к границам Восточной Пруссии. В марте капитулировал осажденный русскими 120-тысячный гарнизон Перемышля. Тяжелые карпатские бои продолжались до апреля, когда русские из-за острого недостатка в вооружении и боеприпасах прекратили активные действия.

Случился снарядный голод и потому, что русские, по традиции отечественного шапкозакидательства, собирались «свернуть немца» этак за полгода. В первые месяцы лупили из орудий бессчетно. Вот и дошли сначала до двух снарядов на выстрел, к весне – в ноль. А специфически сказать: не предполагали, что в этой войне напряжение огневого боя достигнет небывалых и неожиданных размеров, опрокинув все теоретические расчеты и российской, и западноевропейской военной науки.

Оборотистые западные наши союзники быстро справились с этим, создав огромные арсеналы, и отмахнулись от русских, которые платили не железками, а кровью, спасая их парижи. Об этом свидетельствовал в своих воспоминаниях Ллойд Джордж:

«Когда летом 15 г. русские армии были потрясены и сокрушены артиллерийским превосходством Германии… военные руководители обеих стран (Англия и Франция) так и не восприняли руководящей идеи, что они участвуют в этом предприятии вместе с Россией и что для успеха этого предприятия нужно объединить все ресурсы так, чтобы каждый из участников был поставлен в наиболее благоприятные условия для достижения общей цели. На каждое предложение относительно вооружения России французские и британские генералы отвечали и в 1914– 15 гг., и в 1916 – что им нечего дать и что, если они дают что-либо России, то лишь за счет своих собственных насущных нужд. Мы предоставили Россию ее собственной судьбе и тем самым ускорили балканскую трагедию, которая сыграла такую роль в затяжке войны».

Русские не щадили себя, не беспокоились о них и «друзья», но печально, что и свои своих не жалели – как всегда в нашей суровой истории. Деникин пишет:

«С декабря армии Юго-Западного фронта употребляли нечеловеческие усилия, чтобы форсировать Карпаты. В жестокие морозы, в снежные вьюги о крутые, обледенелые скаты гор буквально разбивались наши силы, наш порыв и таяли наши ряды. Мобилизация не проявила бережного отношения к кадрам, а учета унтер-офицеров запаса, этого нужнейшего остова армии, совсем не вела. Потому в начале войны роты выступали в поход, имея 5–6 офицеров и до 50 процентов унтер-офицеров на должностях простых рядовых. Этот драгоценный элемент и погиб в первых боях. Кадры почти растаяли, и пополнения приходили недоученными и… безоружными».

О феврале 1915 года, когда австрийцы в очередной раз навалились, Брусилов вспоминал:

«Первое, что мною было сделано, это приказание немедленно перейти в контрнаступление, и я направил туда 4-ю стрелковую бригаду для поддержки отступающих частей. Эта бригада всегда выручала меня в критические моменты, и я возлагал на нее самые трудные задачи, которые она каждый раз честно выполняла».

Железная «пожарная команда» шла помогать сводному отряду генерала Каледина под Лутовиско. Деникин описывает:

«Это был один из самых тяжелых наших боев. Сильный мороз; снег – по грудь; уже введен в дело последний резерв Каледина – спешенная кавалерийская бригада.

Не забыть никогда этого жуткого поля сражения… Весь путь, пройденный моими стрелками, обозначался торчащими из снега неподвижными человеческими фигурами с зажатыми в руках ружьями. Они – мертвые застыли в тех позах, в каких их застала вражеская пуля во время перебежки. А между ними, утопая в снегу, смешиваясь с мертвыми, прикрываясь их телами, пробирались живые навстречу смерти. Бригада таяла… Рядом с железными стрелками, под жестоким огнем, однорукий герой, полковник Носков, лично вел свой полк в атаку прямо на отвесные ледяные скалы высоты 804…

Тогда смерть пощадила его. Но в 1917 г. две роты, именовавшие себя «революционными», явились в полковой штаб и тут же убили его. Убили совершенно беспричинно и безнаказанно, ибо у военных начальников власть уже была отнята, а Временное правительство – бессильно…

Неожиданно подъехал Каледин. Генерал взобрался на утес и сел рядом со мной, это место было под жестоким обстрелом. Каледин спокойно беседовал с офицерами и стрелками, интересуясь нашими действиями и потерями. И это простое появление командира ободрило всех и возбудило наше доверие к нему.

Операция Каледина увенчалась успехом. Железная бригада овладела рядом командных высот и центром вражеской позиции, деревней Лутовиско, захватив свыше 2 тыс. пленных и отбросив австрийцев за Сан.

За эти бои я был награжден орденом Георгия 3-й степени».

* * *

В начале марта бригада Деникина затыкала очередной прорыв у горы Одринь. Оказалась в западне: полукольцом били по ней, снайперски уничтожая и одиночек…

Тянутся дни, снова тает очередной состав бригады, убили и командира 16-го полка барона Боде. Выходят из строя последние подразделения. Но если «железные» уйдут, отступят и соседи из 14-й пехотной дивизии. А ее командир надрывно доносит в штаб:

– Кровь стынет в жилах, когда подумаешь, что впоследствии придется брать вновь те высоты, которые стоили нам потока крови!

Деникин остается. Он переносит свой полевой штаб к окопам в деревню Творильню. Обедают там, пуля разбивает окно, с брызгами раскалывает тарелку на столе! Еще попадание: пуля вонзается в спинку стула… Выходя из хаты, прикрываются пулеметным щитом.

Австрийцы наседают, пытаясь отрезать от реки Сан, но их отбрасывают и отбрасывают. Там дерется Железный Степаныч, как называют его солдаты, несмотря на молодость. Этот бесстрашный 26-летний подполковник 13-го полка будет легендой и у белогвардейцев.

Подполковник Николай Степанович Тимановский ушел добровольцем-гимназистом на русско-японскую войну. Был тяжело ранен под Мукденом, стал Георгиевским кавалером. Потом, сдав офицерский экзамен, попал в 13-й полк Железной бригады. В Первую мировую удостоится офицерского Георгия и Георгиевского оружия за доблесть, полковника – за боевые отличия. Станет командиром Георгиевского батальона при Ставке Верховного главнокомандующего…

Бригада гибнет, а уходить – только плохоньким мостом через Сан, понтонов нет. Весна бурлит реку, если вздуется, снесет и последний мост… Все штаб-офицеры 13-го полка выбиты, его командира тяжело ранят прямо на выходе из штабной хаты.

Деникин мрачно ходит из угла в угол. Встает из-за стола его начальник штаба полковник Марков. Он среднего роста, поджарый, черноволосый. На «рыцарском» лице с острыми усами и бородкой блестят темные глаза.

– Ваше превосходительство, дайте мне 13-й полк.

Пристально смотрит на него Деникин и отвечает почти также, как когда-то ему фон Ренненкампф – при смене полкового на сопке, ставшей «Деникинской»:

– Пожалуйста.

Антон Иванович замолкает, думая:

«Сам же хотел ему это предложить. Зря опасался, что полковник решит, будто хочу устранить его от штаба».