Правдивая история - Клэр Пули

– Господи, да нет же! – ответила Моника.

Родерик воспринял ее бурную реакцию как зеленый свет и с еще большим пылом ухватился за ее зад.

Райли осторожно пробирался сквозь поредевшую толпу – уверенный незваный гость посреди непредсказуемо неустойчивой массы. Моника в одиночестве сидела за большим круглым столом, как единственный выживший после кораблекрушения, выброшенный на необитаемый остров. Хазард, наподобие акулы, кружил между столами, подбирая забытые бокалы с вином и осушая их.

– Райли! – крикнула Моника.

Все находящиеся поблизости повернулись и уставились на вновь прибывшего. Райли улыбнулся, осветив все своей улыбкой, как солнце, показавшееся из-за грозовых туч.

– Не могу выразить, как я рада видеть тебя, – сказала Моника.

Это было все равно что вернуться домой. Хазард успел забыть, как ему нравится это ощущение. С того самого первого глотка шампанского он почувствовал, как у него разжимаются челюсти, расслабляются плечи и снимаются все зажимы. После нескольких месяцев, когда все эмоции требовали от него четкого фокуса и высокого разрешения, спиртное позволило воспринимать все явления как бы через некий фильтр, добавляя мягкости, доброты и податливости. Его словно завернули в пуховое одеяло апатии.

Осушив первый бокал, он даже не смог вспомнить, почему так долго боролся с искушением. Почему он считал выпивку своим врагом, хотя на самом деле это его лучший друг?

С той минуты в автобусе, когда он понял, что Моника не имеет представления о серьезности его проблем с зависимостью, в голове у него зародилась мысль: «Может быть, только сегодня, по особому случаю, я могу выпить. Всего один бокал. Или два. В конце концов, прошло уже несколько месяцев. Я исправился. Я могу быть разумным. По-старому не будет. Теперь я другой человек».

На протяжении всей свадебной церемонии эти мысли продолжали кружиться у него в голове. Поэтому, едва они вошли в шатер, где при входе стоял официант с серебряным подносом, уставленным бокалами с шампанским, Хазард просто взял один бокал. Как и все прочие гости. Ему так нравилась мысль, что он такой же, как все. Он сказал Монике, что он не алкоголик, что придерживается умеренности, и, произнеся это вслух, поверил в это. В конце концов, алкоголики спят на парковых скамьях, пьют денатурат, и от них воняет мочой. Он ведь совсем не такой, правда?

Он выпил больше, чем намеревался, но это было не так уж важно. Все это только сегодня. Завтра он снова станет хорошим. Как там часто повторяла его мать? Семь бед, один ответ. Хотя она говорила это в отношении лишнего куска торта «Баттенберг».

На этом фоне кокаин показался ему благословенным даром, и от нескольких дорожек он испытал кайф, вызвавший волну уверенности в себе и неуязвимости. Он был супергероем. Он заметил, что совершенно не утратил своей притягательности для женщин. Он горел и зажигал. Это была первая свадьба, на которой он еще не успел перепихнуться, по крайней мере с двумя девицами. Вероятно, это следовало исправить.

Хазард заметил знакомую фигуру. Он заморгал и стал тереть глаза, думая, что ему это привиделось. Вполне вероятно, что привиделось. В конце концов, он недавно принял Монику за свою мать. Хазард усмехнулся. Но все-таки это был Райли. Какого хрена он здесь возник, нарушая планы Хазарда?!

– Хазард, дружище, пора ехать домой, – сказал Райли.

– Я тебе не дружище, Райли. Какого хрена ты здесь делаешь?!

– Я кавалерия. Приехал отвезти вас домой.

– Давай залезай на свою чертову лошадь и вали отсюда! Я веселюсь с новыми подружками.

И он махнул в сторону девицы как-ее-там и другой.

– Что ж, я забираю Монику домой. Вместе с микроавтобусом. А эта вечеринка сворачивается, так что, если не хочешь провести ночь с твоими новыми подружками, предлагаю тебе ехать с нами. Ну так что, приятель?

Судя по тону, Райли немного разозлился. Он никогда не злился. Моника, однако, злилась почти всегда. Она стояла рядом с Райли как чертова жена чертова викария, глядя на него как на мальчика-певчего, стащившего все общинное вино. Хазард был по горло сыт всяким там неодобрением.

Хазард быстро оценил ситуацию в уме. По крайней мере, настолько быстро, насколько позволяли его умственные способности после встряски нескольких предыдущих часов. Если он останется здесь, ему придется сделать ставку на блондинку, которая потащит его к себе домой. Он будет долго мучиться, вспоминая ее имя: Аманда? Арабелла? Амелия? К тому же он понимал, что его в основном привлекает наркота, лежавшая у нее в сумке, и почти не сомневался, что к тому моменту все иссякло. Ему гораздо лучше сделать то, что ему велят, пусть это и обидно. Итак, он поплелся за своими добродетельными друзьями с тем смирением, на какое способен супергерой на кокаине.

Они ехали уже час, и эффект от последней дорожки кокаина, которую он вдохнул пару часов назад, начал ослабевать, оставляя в нем чувство раздражения и беспокойства. И теперь он был не в состоянии поддерживать тонкое равновесие между стимулятором и депрессантом, от всего выпитого алкоголя он чувствовал себя одурманенным и сонным, хотя по опыту знал, что ему будет не уснуть несколько часов.

Он улегся поперек трех сидений в задней части микроавтобуса и следил, как к нему приближаются дементоры. Это ощущение он тоже помнил. Как аукнется, так и откликнется. Там, где свет, там есть и тьма, на каждое действие есть свое противодействие. Настал час расплаты.

Он почувствовал, как кто-то – Моника – набрасывает на него то ли плед, то ли пальто.

– Кажется, я люблю тебя, Моника, – сказал он.

Он понимал, что обошелся с ней ужасно. Он действительно плохой человек, не заслуживающий друзей.

– Если бы, Хазард. Ты любишь только себя, – отозвалась она, но это было неправдой.

Единственный человек, которого он не в состоянии любить, был он сам. Он потратил многие месяцы на то, чтобы кирпичик за кирпичиком построить уважение к себе, научиться вновь уважать себя, и в один момент все это рухнуло.

– Мне так жаль, – поизнес он. – Я думал, можно выпить бокальчик.

Проблема была именно в этом. Он всегда думал, что можно выпить один стакан. В конце концов, у других людей как-то получалось. Но только не у него. Хазарду нужно было всё или ничего. Не только в отношении выпивки и наркотиков, но и всего другого. Если он находил что-то – что угодно, – что ему нравилось, он всегда хотел еще больше. Именно это свойство делало его таким успешным трейдером, душой компании, но и жутким алкоголиком и наркоманом.

Он слышал, как впереди болтают Моника и Райли. Он помнил, как сам мог так же болтать – про погоду, уличное движение, общих знакомых, – но в данный момент не мог себе этого представить. Одна непрошеная мысль перевесила все другие непрошеные мысли. Где мои ключи от квартиры? Он пошарил в карманах. Пустые, как он и думал.

– Моника, – стараясь не мямлить, позвал он, – не могу найти свои ключи. Наверное, обронил их в плацебо.