Собака, которая спасла мир - Росс Уэлфорд

– Больше никаких убийств, Джорджи. Выбраковку отменили вчера, когда было объявлено о лекарстве. Ты это сделала. Не знаю как, но сделала. Это называют одним шансом на миллион.

Когда я снова закрываю глаза, в голове у меня крутятся папины слова. Один шанс на миллион. Миллион. Шанс. Миллион…

Потом я снова засыпаю.

Я по-прежнему в больнице, и мои воспоминания по-прежнему смазаны. Мне то и дело хочется задавать людям вопросы вроде: «Что случилось со скорпионами?», а однажды я проснулась со словами: «Солдаты всё ещё снаружи больницы?» А потом в голове у меня просто надолго пустеет.

Доктор Мими милая, но она считает, будто у меня опять «конфабуляции», и понять, что я помню верно, а что нет, сложно.

Потом ко мне заявляется Клем – сам по себе. Он сбрил свою дурацкую бородку, и я улыбаюсь, потому что теперь он больше похож на того Клема, которого я помню, но только когда он садится, я осознаю, почему у меня в голове вертелись слова «миллион» и «шанс».

Когда я спрашиваю его про Ньюкаслский Джекпот, он уныло улыбается.

– Автодом, – говорит он. Он вывернул карманы, когда искал ключи, и его кошелёк с выигрышным билетом поджарился вместе с салоном. Надо отдать ему должное, особо удручённым он не выглядит. – Нечего горевать о том, чего никогда не имел, – изрекает он, но я задумываюсь – не репетировал ли он эту фразу.

Клему повезло. Благодаря панике вокруг собачьего мора в ту ночь, когда всё произошло, полиция всего лишь вынесла ему предупреждение. Он ожидает, что у него конфискуют ученическое водительское удостоверение, но могло бы быть и хуже.

– А борода куда делась? – спрашиваю я.

– На свидание иду, вот так-то, – говорит он, слегка краснея – это так мило! Мой брат на самом деле очень даже хорошо выглядит, когда не перемазан маслом и не бородат.

– С кем? – Но я уже знаю ответ.

– С Анной Хеннесси. Оказывается, она меня по телеку увидела. Сасс пришла домой в весьма потрёпанном состоянии и всем рассказала про гонку на фургоне, и, ну… Думаю, она считает меня плохим парнем.

– Тебя? – фыркаю я. – Она будет разочарована.

Он улыбается.

– Ну что ж. Может, я смогу её переубедить, и ей начнут нравиться хорошие парни! – Он делает паузу, а потом добавляет: – Спасибо, Пирожок!

Теперь я снова дома. Рамзи, по словам папы, скрывается вместе со своим папой и тётушкой Нуш, чтобы избежать «шумихи в СМИ». Оказывается, к ним круглосуточно стучались журналисты, блогеры и все кому не лень, чтобы расспросить тётушку Нуш о том, как она выломала дверь, а она совершенно не хочет ни с кем разговаривать.

Но теперь всё улеглось, основная масса журналистов схлынула, как говорит папа, так что через пару дней Рамзи приходит ко мне в гости. И к мистеру Мэшу, конечно – ему на голову одели один из таких конусообразных воротников, чтобы он не лизал скорпионий укус.

Рамзи при виде него чуть с ума не сходит.

– Эй! Это же прямо как у Тимми из Великолепной Пятёрки! – говорит он. – У него такой был в «Тайне запутанного следа», потому что он поранил ухо, когда гонялся за кроликами!

Я улыбаюсь. Приятно снова видеть Рамзи, и мы отправляемся на пляж вместе с мистером Мэшем – на ошейнике у него рядом с его собственным медальоном теперь болтается медальон Дадли. Это Рамзи придумал.

По дороге он снимает рюкзачок и достаёт оттуда книгу.

– Кстати о Великолепной Пятёрке… – говорит он. – Помнишь это? – Я приглядываюсь и понимаю, что это никакая не книга. Это тяжёлый белый прямоугольник, спрятанный в обложку книги о Великолепной Пятёрке. Я мотаю головой.

– Я видела это раньше? – спрашиваю я.

– Это труд всей её жизни. Она отдала это нам, чтобы мы о нём позаботились, – говорит Рамзи. – Но я думаю, ты должна хранить это у себя. Никогда не знаешь, вдруг она вернётся.

На пляже снова полно собак, и мистер Мэш несётся к воде – кусать гребешки волн. Погода стала прохладнее, и мы садимся на каменные ступени лицом к тёмно-синему морю, а солёный бриз поднимает в воздух мелкие песчаные вихри.

– Трудно поверить, что это действительно случилось, правда? – говорит Рамзи, и я не могу придумать, что сказать. Может, это из-за того, что я забыла столько всего из произошедшего, будто у меня в голове дыры, через которые воспоминания проваливаются. Я говорю это Рамзи, и он отвечает: – Значит, хорошо, что я всё помню.

Кажется, на него это всё совершенно не повлияло, чему я радуюсь, но в то же время немного завидую.

– Я же рассказывала тебе о встрече с самой собой, правда?

– Рассказывала. Какая ты была?