Пангея приветствует тебя - Оливия Штерн

— Эви, — тяжело сказал Мер-даланн, — ты меня не слушаешь.

— Да, мой господин, — она с трудом вырвалась из плена воспоминаний.

— Хорошо, я повторю свой вопрос. Визар предлагал тебе уехать с ним?

Эви моргнула. И ответила как можно более спокойно.

— Какое это имеет значение, мой господин? Я останусь здесь. Я ваша преданная рабыня…

— И кроме того, еще и моя дочь, — с усмешкой добавил Мер-даланн, — если бы твоя мать не была рабыней, то ты бы была принцессой.

Девушка рассматривала его. Красив. Не стар еще. Сколько женщин любило его? И скольких он оставил без надежды? Раньше она никогда не думала об отце в таком ключе, а вот теперь…

— Я предана вам, мой господин, — повторила Эви и опустила глаза, — могу я узнать, зачем вы меня позвали?

— Завтра ты отправляешься в гарем Императора, — сказал Мер-даланн. Осторожно сказал, как будто опасался реакции своей рабыни и дочери.

— Да, мой господин, — Эви кивнула, — как прикажете.

— Хм.

Мер-даланн поднялся из-за стола, подошел к ней и резким движением дернул подбородок вверх, затавляя смотреть себе в глаза.

— У тебя уже был… мужчина?

— Нет.

— Отвечай честно, Эви. С Императором нельзя шутить. Это, надеюсь, ты понимаешь.

— Нет, господин, — беззвучно выдохнула она. Щеки стремительно наливались жаром.

— Хорошо, — Мер-даланн отпустил ее, прошелся, заложив пальцы за широкий кушак, — ты отправляешься к Императору Зу-Ханн, Эви. Великая честь для рожденной в неволе.

Она промолчала, подумав, что, не скажи ей часом раньше Лоран, разрыдалась бы в кабинете своего жестокого отца.

— Лоран просил, чтобы я отдал тебя ему, — внезапно обронил Мер-даланн.

Эви с деланным безразличием пожала плечами. Ну что тут скажешь? Ни-че-го.

— Но мне нужно, чтобы ты была в императорском дворце, Эви. Сделаешь это для меня? А потом… потом я устрою твою судьбу так, что ты будешь свободна, как ветер над Великой Степью. Я дам тебе все, что пожелаешь. Дворец, прислугу, золото…

— Да, мой господин, — она клонила голову, думая о том, что наконец-то Мер-даланн подобрался к самому главному.

Он подошел и, наклонившись почти к самому ее уху, быстро проговорил:

— Я дам тебе браслет с камнями. Под каждым камнем — зелье, которое ты будешь подкладывать в еду моему брату, как только возникнет такая возможность.

Эви замерла. Потом, медленно повернувшись, взглянула в чайные глаза своего отца — такие же темные и выразительные, как и у нее.

— Это… убьет его?

Мер-даланн резко выпрямился, и на какую-то долю мгновения Эви померещилась тень сомнения на его лице. Затем все стало прежним — спокойным, сосредоточенным… могущественным. Мер-даланн пожал плечами.

— О, нет же. Что за глупости? К чему мне убивать своего брата? Это снадобье заставит его сделать тебя своей любимой наложницей. В конце концов, я не желаю, чтобы моя кровная дочь прозябала среди прислуги.

Тут Эви подумала, что Мер-даланн лжет. Скорее всего. И желания попробовать чудотворного снадобья самой совершенно не возникло.

— А если у меня не получится? — она судорожно обхватила плечи руками, — если он… не будет принимать пищу в моем присутствии?

Мер-даланн развел руками.

— Тогда тебе придется положиться на свои… гхм… женские чары и заставить его принять пищу из твоих рук. Новое всегда привлекательно. Надеюсь, мой подарок придется по вкусу владыке Степи.

Эви молча кивнула.

Лоран говорил, что заберет ее.

Ей очень хотелось верить, что она не будет заживо похоронена за тяжелыми воротами императорского гарема.

— Сколько времени ты мне даешь? — сипло спросила она, — как быстро я должна… стать новой любимой наложницей?

«И как быстро должна скормить ему содержимое браслета?»

— Я желаю, чтобы ты потратила на приручение Императора не более месяца, — ответил ее отец, глядя куда-то сквозь стену.

Эви кивнула согласно. Поднялась медленно, с трудом мирясь с мыслью о том, что завтра вечером она уже будет в постели Императора. Губы все еще хранили вкус запретного поцелуя. А чувства медленно умирали, оставляя внутри гнетущую, страшную пустоту.

Для Эви переехать в гарем Императора означало не более, чем переселиться в соседний дворец. Сборы были недолгими. Впервые в жизни Эви помыли и одели другие рабыни отца. Двигаясь как в тумане, она послушно дала укутать себя в полупрозрачное покрывало изумительного сиреневого оттенка. В иное время Эви покрасовалась бы перед зеркалом, этот цвет был очень к лицу ей, смуглой и темноглазой, но… призрак Императора уже стоял за ее спиной. Руку неприятно тянул вниз серебряный браслет с семью грубо обработанными мутными рубинами, тот самый. Эви было неприятно оттого, что придется что-то, таясь, добавлять в пищу Императору. К тому же, был подвох во всем этом. Но она по-прежнему оставалась кровью Мер-даланна, и потому намеревалась в точности выполнять его поручение.

Выходя из своей спальни в сопровождении молчаливой рабыни, Эви нос к носу столкнулась с Таной.

— Я пришла пожелать тебе удачи, — тихо произнесла женщина из-за Гиблых Радуг, — я не смогла уговорить Мер-даланна, чтобы он отменил решение.

— Он никогда не перерешивает, — прошептала Эви, — ничего. Я как-нибудь переживу все… это…

И Эви было двинулась дальше, но Тана мягко придержала ее за локоть.

— Эви, ты хотя бы знаешь, что надо делать… в спальне Императора?

Познания Эви были весьма поверхностными и носили исключительно теоретический характер, поэтому она промычала невразумительно в ответ и поняла, что краснеет.

Тана усмехнулась и покачала головой.

— Тогда будь хотя бы веселой, милая, щебечи и говори безобидные глупости. Говори то, что будет приятно услышать Императору, но пусть это не будет лестью. Уж лестью он объелся… Будь милой, Эви. Даже если захочется плакать.

Плакать? Эви мягко высвободила руку. Нет, она не будет плакать. Она будет ждать.

— Спасибо. Прощай, Тана.

— Возможно, мы когда-нибудь увидимся, — Тана легко коснулась губами ее щеки и ушла, ступая мягко как степная кошка.

Потом Эви усадили на коня, белоснежного, с лентами в гриве, и вывели за ворота. Солнце только-только набирало высоту, каменные стены еще дышали утренней прохладой. На миг девушка обернулась, уж слишком острым было чувство, что видит она дворец Мер-даланна в последний раз. У белой стены замер черный мужской силуэт. Лоран стоял, прислонившись спиной к старым камням, и безотрывно смотрел ей вслед. Эви сжала зубы и уставилась на холку скакуна. Она выдержит. Но можно ли верить визару?