Пангея приветствует тебя - Оливия Штерн

— Простите меня, сиятельный, — прошетпала Эви, — я… я…

Император резко повернулся к ней, Эви сдавленно охнула, когда затрещала разрываемая ткань ее одеяния.

— Так мне больше нравится, — заключил со смехом сиятельный, — а ну, бегом на кровать. И нечего прикрываться. Ты забываешь, что теперь принадлежишь мне, а я могу с тобой делать все, что захочу.

— Да, мой господин, — Эви поняла, что еще немного — и заплачет.

Вспомнила слова Таны о том, что надо быть веселой, милой и говорить разные глупости. Но как она сможет?..

Нырнув под шелковое покрывало, Эви натянула его до подбородка и затравленно смотрела, как приближается Император. Он казался просто огромным. Слишком большим даже для просторных спальных покоев. Под кожей перекатывались мускулы, и Эви в очередной раз вспомнила, как он схватил несчастного раба за шею, один раз ударил головой о стену и убил. Кровать заскрипела под тяжестью императорского тела, он прилег рядом с Эви и властным движением развернул ее лицо к себе. Эви закрыла глаза. Император выругался, сорвал покрывало и, положив пальцы на шею девушки, коротко приказал:

— Раздвинь ноги.

«Лучше бы я умерла», — подумала Эви, задыхаясь под тяжестью императорского тела.

В какой-то миг ей стало очень больно, хотелось кричать, но она прикусила губу, стиснула в кулаке простыню и молчала. Молчала, пока страшные руки, способные переломать ей ребра, сжимали ее тело, пока внутри все резало острой болью. И только когда все закончилось, и владыка Степи медленно сполз с нее, из глаз сами собой полились слезы.

— Прекрати, — последовал незамедлительный приказ, — иначе я запру тебя с неугодными женами.

«Да хоть вообще выбрось на улицу», — подумала Эви, но промолчала. Быстро отерла глаза. Тана говорила, надо быть веселой, но куда уж тут…

«Я все испортила», — вдруг осознала Эви, и от этой мысли сделалось еще горше.

— Можно… мне укрыться? — осторожно спросила она, искоса глядя на лежащего рядом мужчину.

— Нет, — он усмехнулся, — я хочу видеть свою наложницу. Почему ты не смотришь на меня?

Эви взглянула на Императора.

Духи! Многие родовитые женщины мечтают оказаться в его постели. А она, дурочка, чувствует себя совершенно несчастной.

В общем-то, Император не был так страшен, как она себе его навоображала. Но жестокость сердца все равно накладывала отпечаток и на выражение лица. Даже сейчас.

— Маленькая дурочка, — проворчал он, поднимаясь, — ты такая сладкая, что я не прочь продолжать с тобой всю ночь. Но, пожалуй, тебе лучше поспать, чтобы в следующую ночь ты не была похожа на дохлую лису.

Из-под ресниц Эви смотрела на широкую спину, на мощные плечи и руки… у Лорана они были совсем другие. Более тонкие, но крепкие. Она помнит…

Император прошелся по комнате, остановился перед столиком с закусками и, щедро плеснув в чашу вина, принес его Эви.

— Пей.

Она покорно выпила. В желудке стремительно разливалось тепло, тянулось солнечными лучиками к каждому уголку тела, заглушая даже саднящую боль внизу.

— Маленькая, но сладкая дурочка, — повторил Император, и теперь в его голосе слышалось удовлетворение, — я жду тебя завтра. А теперь накинь мой халат и иди к себе.

Эви крутила в руках пустую чашу, будучи совершенно не силах сообразить, что с ней делать дальше. А потом ее словно ударило.

— Мой господин не выпьет вместе со мной?

— Я никогда не ем и не пью рядом с моими наложницами, — с ухмылкой ответил Император, — женщины глупы, но могут и отравить.

Внутри Эви все опустилось, сжалось в ледяной ком. Получалось, что дальнейшая ее судьба уже совершенно не зависела от браслета Мер-даланна. Что ж теперь?..

…Подданный Зу-Ханн стоял на коленях со связанными за спиной руками, и в его обсидиановых глазах не было ничего, кроме ненависти.

Рион вздохнул.

Они потратили больше недели на поиск человека, который мог бы — чисто теоретически — правильно сыграть отведенную ему роль.

Вместе с Нимом и Райдером облазили на животе ближайшие селения степняков, рискуя быть пойманными. Слушая, запоминая, выбирая. И вот, наконец, когда Риону уже казалось, что подходящий экземпляр найден — судьба посмеялась над ним.

Рион полагал, что сумеет подкупить какого-нибудь жителя степи, пообещав вылечить ближайшую родню. С превеликим трудом им удалось отыскать зажиточного купца, у которого единственный пятилетний сын, похоже, тихо умирал от банальной пневмонии. Вернее, поначалу они нашли субъекта с больной женой — но Райдер сразу же отверг этот вариант, поскольку жизнь женщин в степи ценилась мало. Жизнь единственного сына в глазах степняков должна была стоить дороже, но сие предположение разбилось в черепки о каменное упрямство стареющего отца.

И вот теперь глупо как-то получилось: они выкрали степняка ночью у питейного заведения, оглушив при этом, привезли на драконе Забвение знает куда, а он бормотал что-то о верности Императору, смотрел с леденящей душу ненавистью на шелтеров и напрочь отказывался вступать в какие-либо дискуссии.

Рион почувствовал, как грудь теснит от гремучей смеси досады и разочарования. Где-то очень глубоко, в самых потаенных уголках сознания неотвратимо рождалось желание подойти и как следует надавать упрямцу по морде, чтобы пришел в чувство и понял, что никто с ним не шутит. Но вместо этого Рион сделал еще один глубокий вдох, переглянулся с Нимом, который стоял в аккурат за спиной пленника, и с легкой улыбкой сказал:

— Мне непонятно твое упрямство, воин. Как по мне, так отличная сделка: ты сопровождаешь нас к Храму в городе Хеттре, а я, после того как мы спустимся в подземелье, вернемся и благополучно покинем Хеттр, исцеляю твоего сына.

Ответом был презрительный взгляд. Желание начистить морду стало почти неодолимым.

— Ну, хорошо, — с наигранным спокойствием продолжал Рион, — раз уж ты настолько предан Императору и не желаешь меня слушать, то, сам понимаешь, живым мы тебя тоже отпустить не сможем. Хоть это тебе понятно?

— Я готов умереть, — не моргнув, ответил мужчина.

— Прекрасно, что готов, — не удержался от сарказма Рион, — но подумай хотя бы немного о тех, кто тебе дорог. Твой сын умирает и умрет без моей помощи. Твоя молодая жена останется совершенно одна, и, возможно, будет вынуждена искать защиты у твоей семьи. Потом ее выдадут замуж, и еще неизвестно, за кого. Таким образом, ты не оставишь потомков, твой род угаснет навсегда. Мало радости, верно?

На миг Риону показалось, что зеркальная броня в глазах степняка чуть заметно дрогнула и подалась. И он решил идти до конца.

— Отведи нас в Храм, и я не только отпущу тебя живым и здоровым, но и вылечу твоего единственного пока что наследника, — повторил он мягко то, что уже было сказано раньше.