Любовник - Ольга Рузанова

что я чувствую тепло его тела даже через ткань блузки. Вся вытягиваюсь в струну и каменею.

- Не знаю, важно для тебя это или нет, но я хочу, чтобы ты знала, я тебе с ней не изменял. Ни с ней, ни с кем-то еще.

Облизываю сухие губы. Животом вжимаюсь в край столешницы. Егор напирает. Чувствую, как с каждым его вдохом моей спины касается его грудь.

- Зачем ты говоришь мне это сейчас? Почему тогда промолчал?

- Тогда я злился, - судорожно выдыхает, - думал, что смогу… без тебя…

Я дышу ртом, через раз. Упавшая на лицо прядь волос щекочет щеку, но я не смею шелохнуться. Он снова что-то рушит внутри меня. Мне снова там больно.

- Вика… - обжигает висок дыханием, - не получается забыть у меня…

Дыхание срывается на всхлипы, а глаза стремительно наполняются слезами. Что он делает со мной?! Наизнанку выворачивает, снова под кожу забирается.

- Вик… - большие теплые ладони на моих плечах пропускают ток сквозь тело.

Я начинаю трястись, но в этот момент начинает хныкать Богдан. Резко крутанувшись, выскальзываю из объятий Егора и склоняюсь над сыном.

- Тшш – тшш…

Привести в норму эмоциональное состояние не выходит. Из глаз брызжут слезы. Хватаю ребенка на руки и прижимаю к себе, отгораживаясь тем самым от его отца.

- Егор, иди… пожалуйста…

Иначе я начну рыдать и стенать при нем. Надо успокоиться. Успокоиться и подумать, как сказать о Богдане.

- Мне уйти? – спрашивает он тихо.

- Приходи завтра… сейчас… я просто подумать хочу…

- О’кей, - соглашается он.

Но вместо того, чтобы развернуться в сторону прихожей, подходит и, подцепив пальцами мой подбородок, медленно склоняется и касается моих губ легким поцелуем.

Вспышка. Удар молнией. Темнота в глазах. И разлившееся в груди терпкое вино.

- Это, чтобы думалось лучше.

И улыбается. А я не могу, настолько растеряна и шокирована, что слова вымолвить не получается.

Бросает взгляд на Богдана и идет в прихожую. Я след в след за ним.

- Подарки-то примешь? – спрашивает, обуваясь.

- Спасибо, - все, что могу сказать.

Смотрю, как он открывает дверь и выходит из квартиры. Неосознанно тянусь туда же.

- Егор… - оборачивается, смотрит цепко, - ты же придешь завтра?

- Приду.

Он уходит, а я, прижимая Богдана к груди, долго сижу, раскачиваясь на диване, и умываюсь слезами.

В тот день, когда подошел к нам в парке, я тоже плакала. Но тогда я хотя бы дождалась, пока уснет сын и вдоволь наревелась в одиночестве. А сегодня сил ждать вечера у меня просто нет.

Не прошло ничего за этот год. Абсолютно. В своих чувствах я осталась там, в том дне, когда состоялся наш последний разговор под дверьми его квартиры. Так же больно и так же сильно люблю.

- Люблю, - шепчу притихшему сынишке, - люблю папу твоего… больше всех на свете вас обоих люблю.

Вечером приезжает Рита. Слушая мой рассказ, рыдает вместе со мной.

- Ты должна ему рассказать, Воробьева!

- Расскажу, только боюсь представить, как он отреагирует… Завтра приедет, и расскажу.

- Нормально он отреагирует. Побесится, может, и успокоится. Не денется он от вас никуда, - заявляет уверенно.

- Он сказал, что не смог меня забыть, Рита… Не смог, представляешь?! – уже в третий раз повторяю я.

- Представляю, - смеясь, качает головой, - он, когда про тебя расспрашивал на дне рождения Амины, я по глазам поняла, что не забыл. Любит он тебя, Вика. И сына своего полюбит.

- Хочешь вина? – соскакиваю со своего стула, - у меня с прошлого раза полбутылки осталось.

- Пожалуй, откажусь, - улыбается многозначительно.

- С чего вдруг?

- Задержка у меня…

- Да ты что?! Сделай тест!

- Боюсь! А вдруг просто задержка? – а сама светится вся, точно знает, что не задержка, а беременность, - мы с Олегом пожениться решили к Новому Году.

Глава 53.

Егор.

«Иначе я бы с тобой… никогда…»

Слова Вики, брошенные ею во время нашей с ней последнего разговора, всплывают в голове вот уже десятый раз за последние сутки.

Зачем? Пытаюсь запихнуть их обратно, в глубины памяти, но они упрямо раз за разом лезут в эфир.

Стоя под прохладным утренним душем, зачем-то пытаюсь воспроизвести в голове все, что мы тогда друг другу наговорили. Себя хочу оправдать? Ее?

Понять мотивы?

Что непонятного? Русским языком сказала, что топила со мной тоску, пока с мужем непонятки были. После его дня рождения, очевидно, произошло примирение.

Собрав пальцы в кулак, упираюсь им в стенку душевой. Дышу. Наполняя легкие кислородом, жду, когда отпустит.

Тряпка ты, Егор Батькович. Получается, что так. Снова лезешь туда, где об тебя ноги вытерли.

Прокручивая это дерьмо в голове, пытаюсь ухватиться за шелковую ленточку. Призрачную надежду, что все не так, как она тогда сказала. Есть ведь несостыковки. Есть!

Во взгляде ее болезненном, позе, напряжении плеч – все кричало о том, как ей больно. Задержать ее тогда надо было. Нельзя было отпускать к мужу.

Выхожу из душа, обтираюсь и начинаю одеваться. Дела по работе хочу пораньше закончить, чтобы к Вике снова поехать. Не договорили мы вчера.

Просовываю голову в горловину черной футболки и слышу, как звонит телефон.

Номер неизвестен, но чуйка вопит – она это.

- Егор, привет, - голос тонкий, робкий, будто долго сомневалась, звонить или нет.

- Привет.

- Ты говорил, что приехать хочешь…

- Я приеду! – вылетает у меня.

- Так вот, мне сейчас из поликлиники звонили, пригласили на плановую прививку Богдану, - говорит быстро, словно боится, что я трубку брошу.

- И?

- Мы поедем к обеду. Вернемся не раньше четырех… я просто предупредить хотела.

- На чем вы поедете?

- На моей машине.

- Я вас отвезу… Это далеко?

- Да, в Ленинском районе… Егор, мы сами съездим. У тебя же, наверняка, дела.

Дела, да. Но работа не волк, в лес не убежит. А с Викой и ее ребенком надо сближаться.

- Я в течение часа подъеду, нормально будет? Не опоздаете на прививку?

- Нет.

- Ну, о’кей. Собирайтесь.

Сразу же отзваниваюсь Лехе, чтобы не терял меня. Беру ключи и выхожу из дома.

Вика открывает сразу. Заметно волнуется. Улыбаться пытается, то краснеет, то бледнеет.

Меня самого коротит. Как вижу ее, земля из-под ног уходит,