Метро 2033: Край земли. Затерянный рай - Сурен Цормудян

Вишневский кивнул:

– Ну да. Я и смотрю, вооружены вы, как на мировую войну собрались. Даже пулемет прихватили.

– А как же. И не только! – В руке Рубахи вдруг возник округлый предмет зеленого цвета. – У нас и гранаты имеются!

Сказав это, вилючинец начал демонстративно подбрасывать Ф-1[58] в ладони.

Никита поймал гранату на лету и строго взглянул на известного в общинах баяниста:

– Аккуратнее с этим, дятел! Игрушку нашел, что ли?!

Рубаха сконфуженно почесал в затылке и, видя, что Вишневский не торопится отдавать гранату, махнул рукой.

– А, ладно. Забирай. У нас еще есть.

– Ты мне одолжение, что ли, делаешь? На кой черт она мне тут нужна? – Он протянул опасный предмет вилючинцу.

– Забирай, забирай. Мало ли. Пригодится вдруг. Слушай, а чего вы такой кипеш из-за дизельного топлива подняли? Мы сейчас мимо того цеха проехали, а там куча бочек на причале возле него стоит. Неужто вам этого не хватит?

– У нас вся солярка в тральщике и в подземных резервуарах. Немного в машинах, которые сейчас поселок чистят. Резервуары завалены пока. С тральщика таскаем, как можем. А те бочки, что ты видел, вовсе не бочки.

– А что же это? – удивился Рубаха. – На вид вроде обычные бочки.

– Глубинные бомбы это, с тральщика, – пояснил Вишневский. – Они хранились в бункере специальном, под цехом, с тех пор как тральщик на ремонт сюда пригнали. Но бункер сегодня затопило водой морской. А она железо съедает, сам знаешь. Вот и вытащили на причал, чтоб просохли на воздухе и на ветру.

– А, ну ясно. – Рубаха кивнул и повернулся к своим товарищам: – Так, бездельники, чего сидим. Взяли бочки и сливаем в шлюпку!

Он мотивирующе захлопал в ладоши и сам тут же подключился к процессу.

Тем временем Самсонов закончил демонтаж предохранительного клапана на шноркеле и, потянув за швартовый канат, подплыл к причалу.

– Погодите! Одну бочку не сливайте!

Оказавшись на суше, он схватил шланг и разложил его возле шлюпа с топливом так, чтоб не было острых сгибов. Взяв один конец, он присел на корточки.

– Так, олени сухопутные, берите второй конец и вон ту воронку. Заливайте топливо прямо в шланг. Только потихоньку.

– Это еще зачем? – спросил Никита.

– Чтоб топливо пошло по шлангу, им там придется отсосать из него воздух. А отсосать воздух из шланга такой длины и толщины – это, я тебе доложу, та еще задачка. Тут нужна, не побоюсь этого слова, поп-звезда мировой величины, это же очевидно, если понимаете, о чем я…

Вооруженные вилючинцы захохотали.

– Да кончайте вы ржать, мать вашу. Заливайте топливо. Там внизу сидят люди и таращатся на нас в перископ. Все ждут, когда же мы их вытащим.

– Понятно, – закивал Вишневский. – Если в шланге уже будет топливо, когда мы его опустим, то оно польется само собой, и воздух отсасывать не придется.

– Вот именно. Подай мне вон ту деревянную затычку. Эй, олени кривокопытные, не так заливаете. Свой конец шланга держите так, чтоб он был выше моего. Вот так, да.

Кто-то из вилючинцев отпустил неприличную шутку про концы шланга, и они снова расхохотались.

Мичман поморщился:

– Вот бараны, ну погодите, освобожусь от работы и устрою вам «Камеди клаб».

Через некоторое время солярка выплеснулась на руку Самсонова, и он тут же, загоняя деревянную затычку в шланг, воскликнул:

– Стоп! Все, опустите свой конец в шлюпку, прижмите гирей, чтоб не всплыл, и сливайте остальное в нее же. Никита, бери молоток и забивай.

Вишневский нанес несколько ударов по деревянной заглушке, и мичман удовлетворенно кивнул:

– Достаточно. Подай гвоздь. Вон он, лежит… Ага…

Чтобы пробка не выскочила, Самсонов забил поперек шланга и пробки гвоздь, затем полез обратно в свою лодку.

– Так, придерживайте шланг, он тяжелый и может выскочить из шлюпа! Никита, напиши на доске, чтоб держали масляные лампы подальше, когда пробку вынимать будут. Предупреди их, что шланг уже с топливом.

– Хорошо.

Вишневский быстро написал то, что от него требовалось, и перископ тут же ответил «да» поворотом вправо.

Добравшись до шноркеля, Самсонов начал осторожно опускать в трубу спасительный черный шланг.

Вишневский убрал гранату в свою сумку, которая всегда, куда бы он ни направлялся, висела у него на плече. В ней был фотоаппарат, дополнительные кассеты с пленками и дополнительные патроны к его пистолету. Теперь еще и ручная граната. Усевшись на причальную тумбу, он с нетерпением взглянул на действия мичмана. Теперь ведь для спасения людей, находящихся в подводном плену, оставалась самая малость.

* * *

– Вниз!!! – Возглас Жанны рассек ночную мглу и заглушил треск дров в костре, в который два Евгения постарались не упасть. Как только они распластались на земле, загрохотало оружие, и почувствовался теплый воздух от пролетающих над ними пуль.

Стреляли действительно низко, и голову поднимать нельзя, но вжимающийся в землю Сапрыкин ее все-таки чуть приподнял, чтобы повернуть и понять, что же здесь происходит.

Буквально через пару секунд после того, как началась стрельба, окрестности накрыло оглушительным и жутким ревом какого-то существа.

Поначалу взгляд просто отказывался фиксироваться на том, что отрицал разум. Но когда-то Евгения Сапрыкина учили замечать и видеть то, что простые люди не заметят и не увидят. И он все-таки понял, что всего в нескольких шагах позади давно упавшего дерева, на котором они только что сидели, мечется с невероятной прытью существо, которого не могло быть в принципе. Огромный зверь разинул пасть настолько широко, насколько широко можно распахнуть зубастые дуги капкана. Отсветы пламени костра золотили стволы и кроны деревьев вокруг, но каким-то непостижимым образом игнорировали огромную тушу зверя. Огонь только блестел в его яростных глазах и отражался в мощных клыках, не оставляющих сомнений в том, что это свирепый хищник. Огромный зверь вдруг подпрыгнул, подавляемый шквальным огнем, и в мгновение ока оказался на ближайшем дереве. Яростный рык, и вот он уже на другом дереве, снова на земле и снова на дереве. Двигался он настолько быстро, что казалось, будто он просто телепортируется, уворачиваясь от пуль. Это было просто непостижимо, поскольку его размеры заставляли думать о большой массе, но он метался как невесомая муха, способная мгновенно менять направление полета в любую сторону. И вот уже в следующий миг зверь оставил попытки напасть и скрылся в лесной чаще, выдавая направление своего побега треском веток и кустов и яростным воплем, не сулящим ничего хорошего.