Вихри враждебные - Александр Харников

– Новых людей у тебя в Петербурге хоть отбавляй, – проворчал король Эдуард, – зато кое-какие старые вдруг исчезли без следа. Смотрю я на твоих пришельцев, и у меня по коже мурашки начинают бегать. Страшные люди, безжалостные, как карающие ангелы господни. Надеюсь, что моей дочери там никто не причинит вреда?

– Да вы что, дядюшка! – воскликнул император Михаил. – Разве можно желать чего-то плохого своей двоюродной сестре? Для нас – русских, родство – это не пустой звук. Не беспокойтесь, с ее головы и волос не упадет. Напротив, мы постараемся выполнить любое ее желание.

– Возможно, возможно, – задумчиво промолвил Эдуард, а потом спросил: – Да, но что я скажу своим подданным?

– Вы скажете, что ваша любимая дочь отправилась в Россию, чтобы навестить свою любимую тетушку и кузин, которые осиротели после злодейского убийства их отца, – ответил Михаил. – Ваши подданные – народ сентиментальный, и им понравятся подобные душещипательные истории о несчастной британской принцессе, томящейся в неволе у русских варваров среди белых медведей и балалаек.

– Ты надо мной смеешься, Майкл? – подозрительно спросил король Эдуард.

– Смеюсь, дядюшка Берти, смеюсь, – с улыбкой подтвердил император Михаил. – Но не над вами, дядюшка, а над представлениями ваших подданных о России. Когда хочется плакать, то надо смеяться – в некоторых случаях это неплохо помогает.

– Хорошо, Майкл, – кивнул король, – я запомню этот прием. Теперь, когда мы решили вопрос с поездкой моей дочери к вам в гости, давай поговорим о делах государственных – они тоже требуют неотложного решения.

– Давайте поговорим, дядюшка, – согласился Михаил, – и начнем с того, что группа ваших, дядюшка, безмозглых политиканов уже не в первый раз доводят взаимоотношения между нашими странами до последней черты, за которой маячит война и кровь. Подобно моему брату, я войны не хочу, но если меня вынудят, воевать буду решительно и беспощадно. Пример – наша война с Японией.

– Майкл, успокойся, – дядя примиряюще положил свою руку на плечо племянника, – я тоже не хочу войны с Россией, но что нам делать, если вы заключили союз с нашим главным врагом – Германской империей?

– А что было делать нам? – парировал император. – Ведь наш недавний союзник Франция с началом войны начал манкировать своими союзническими обязательствами. И вообще, вступать в союз с Францией – это все равно, что жениться на проститутке. В этом случае ты можешь быть уверен только в том, что тебе будут часто и с большим удовольствием изменять. Так что союз с Германией не может быть расторгнут, поскольку он полностью соответствует интересам Российской империи.

– Майкл, тогда о чем же мы будем с тобой договариваться? – спросил король Эдуард.

– Например, о том, что Россия никогда не полезет в Индию, – ответил император Михаил, – а также о разделе сфер влияния в Персидском заливе. И еще кое о чем. Открою вам одну тайну. Лет через десять в Европе должна начаться всеобщая война, несравнимая по размаху с наполеоновскими войнами. Это должно произойти, потому что раздел мира закончился, и настала эпоха передела колониальных владений. Мы могли бы заранее договориться – какие государства, за исключением России, Британии и Германии, должны исчезнуть с карты мира, а какие сильно уменьшиться в своих размерах. Мне, например, не нравятся граничащие с моей страной Австро-Венгрия и Оттоманская Порта, и вы, дядюшка, тоже должны подумать – каковы ваши интересы в этом деле. Если мы договоримся, то для нашей большой тройки не будет ничего невозможного, тем более что старине Вилли абсолютно безразлично – чьи колонии делить после победы, британские или французские. Ну не наигрался он еще в эти игрушки.

Британский король задумался.

– Знаешь, Майкл, – задумчиво произнес он через некоторое время, – это весьма неожиданное и интересное предложение. Думаю, что его стоит тщательно обдумать…

14 (1) июля 1904 года.

Баку. Тифлисский железнодорожный вокзал.

Штабс-капитан Бесоев Николай Арсентьевич

Дорога наша в Баку была неблизкой и довольно долгой, но с хорошими попутчиками время летит быстро. Мы и не заметили, как миновали Порт-Петровск, Дербент, и вот уже на горизонте замаячили огни столицы Русской Нефти.

Еще когда позади остался Дербент с его старинной крепостью, наши веселые разговоры как-то сами собой прекратились. Все стали думать и гадать – кто и как их встретит в Баку. Ротмистру и господину Густавссону было проще – они будут действовать, так сказать, легально, имея солидные полномочия от своего руководства. Возможны, конечно, сложности, но они вполне решаемы. В случае каких-либо неприятностей им достаточно будет телеграфировать в Санкт-Петербург, чтобы вызвать на головы строптивого бакинского начальства державные громы и молнии. Я в данном случае буду обеспечивать им силовую поддержку и одновременно быть кем-то вроде наблюдателя. Потом объективно и беспристрастно я доложу о проделанной нами работе Деду, если будет надо, то и самому императору Михаилу.

А вот нашему другу Сосо будет труднее всех. Местное начальство всячески станет вставлять ему палки в колеса, видя в нем не «персону, приближенную к императору», а всего-навсего смутьяна и беглого ссыльного, еще недавно числившегося в розыске. Бакинские большевики будут шарахаться от Кобы, как от чумного, считая, что он стал провокатором и прибыл в их город, чтобы окончательно развалить организацию, которая и без того испытывает серьезные проблемы.

И даже рекомендательное письмо от Ильича, предъявленное Кобой лидерам эсдеков, тут вряд ли поможет. Ведь большинство из них не знают почерк Ленина, да и еще неизвестно – каким образом человек, прибывший в Баку в литерном составе из Петербурга в компании с жандармским ротмистром, получил это письмо. Может быть, оно написано с помощью обмана или угроз?

Хуже всего будет, если недовольные его прибытием большевики, как было принято говорить в наши времена, «закажут» Сосо боевой организации эсеров. В нашей истории у здешних большевиков с «птенцами Азефа» были, можно сказать, дружеские отношения. И эсеры по просьбе большевистского руководства с большим удовольствием пристрелят или взорвут «провокатора, продавшегося кровавому царскому режиму».

Поэтому нам потребуется не спускать глаз с Кобы ради его же собственной безопасности. Но, с другой стороны, постоянно сопровождающий Сосо «воин из племени летучих мышей» будет для него помехой. Ведь здешние большевики – опытные конспираторы, и увидев рядом с Кобой незнакомого человека, они вряд ли пойдут с ним на контакт. К тому же мои орлы плохо ориентируются на местности. К работе в городе можно, условно, привлечь всего троих из них. Двое прожили в Баку какое-то время: один – год, второй – и того меньше. А третий, Рауф Джафаров, хотя и родился и прожил в Баку первые десять лет своей жизни, сразу сказал мне, что старый Баку – это совсем другой город, не похожий на Баку его детства. Ну что ж, значит, будем крутиться. Задача нам поставлена, и мы обязаны ее выполнить.

На вокзале нас встречали: самолично губернатор Баку Накашидзе, вице-губернатор Андреев и бакинский полицмейстер Деминский. При этом рядом с большим начальством не было видно «силовиков» из жандармского управления. Я так и не понял – они или не получили из МВД предписание от милейшего Вячеслава Константиновича Плеве, или… Но ведь губернатор-то пришел на вокзал! А все губернаторы в Российской империи подчиняются министру внутренних дел. Мы с ротмистром Познанским переглянулись и, не сговариваясь, удивленно пожали плечами. Похоже, что с коллегами Михаила Игнатьевича у нас начинают намечаться некие проблемы. Странно, очень странно…