Дети лампы. Книга 3. Джинн и Королева-кобра - Филип Керр

— Отец это сделал сам… Короче говоря, Нимрод подтвердил мой диагноз и согласился изгнать джинн из тела премьер-министра. Если начистоту, я не был уверен, что ваш дядя сможет помочь. Но он помог. О, Нимрод — могущественный джинн. Я бы даже сказал, всемогущий. Мне он внушал страх и трепет. Прошу заметить, я в то время не имел никакого представления о мощи джинн. Я знал лишь то немногое, что успел мне рассказать мой отец, факир. Все только с его слов. Но тут мне довелось увидеть весьма и весьма примечательные вещи своими глазами. Как из ничего, из воздуха, образуется вещество. Как кровать отрывается от пола и зависает в нескольких метрах над ним. Как голова премьер-министра поворачивается на плечах на триста шестьдесят градусов. И наконец Нимрод изгнал джинн. С тех пор я преклоняюсь перед вашим дядюшкой и вообще перед всеми джинн на свете.

— Оно и видно, — пробурчал Джон — Очень мило с вашей стороны.

— Помолчи, Джон, — тихо проговорил Дыббакс. В горле у него был ком, в глазах стояли слезы.

— После этого я прочитал все до единой книги о джинн, которые имеются в библиотеке печально известного английского мага по имени Вирджил Макриби. Сначала я читал просто из интереса. А потом — чтобы разобраться, можно ли извлечь какую-то пользу из того, что оказалось в моем распоряжении после эпизода с премьер-министром. Дело в том, что перед тем, как вызвать Нимрода на Даунинг-стрит, я осматривал премьер-министра сам и взял у него кровь на анализ. У меня оставался полный шприц. После того как изгнание джинн было завершено, я задумался, найду ли я в его крови признаки происшедшего. Поскольку у меня та же группа крови, что у премьер-министра, я даже решился перелить себе немного его крови, взятой во время пребывания джинн в его теле. — Гуру пожал плечами. — И перелил. И знаете, что случилось? Ничего. Вообще ничего. Во всяком случае, я так поначалу думал. Однако спустя несколько дней после переливания мне пришлось возвратиться в Индию, потому что у меня неожиданно заболела мать. Вскоре она умерла, и я вместе с родственниками отправился собирать дрова для похоронного костра — в этой части мира умерших сжигают. В лесу меня несколько раз укусила кобра. Очень крупная. Больница была далеко, и я решил, что не выживу. Однако, несмотря на укусы, мне не стало особенно больно или плохо. Все это происходило при свидетелях, и односельчане моей матери, увидев, что укус кобры для меня — что укус комара, стали меня сторониться. Когда я спросил одного из деревенских старейшин, почему люди меня боятся, он сказал, что, возможно, я — джинн, поскольку именно у джинн есть иммунитет к любому змеиному яду. Так, по крайней мере, считается. Как вы понимаете, меня поразила такая моя устойчивость к яду змеи. И очень порадовала. Раздобыв противоядие — на случай, если мои предположения окажутся неверны, — я решил подвергнуть себя еще одному укусу. На сей раз меня укусил крайт, их в Индии довольно много, и яд их в шестнадцать раз сильнее, чем яд кобры. Со мной снова ничего не случилось, и я пришел к заключению, что этот иммунитет — несомненно результат переливания крови, в которой остались следы пребывания джинн. Тогда я задался другим вопросом: а что будет, если всю мою кровь заменить кровью джинн? Быть может, я и сам стану джинн? Смогу даровать желания и жить не меньше двухсот лет? Это стало главной мечтой моей жизни, и вскоре я обнаружил, что для ее осуществления можно использовать мою новообретенную устойчивость к змеиному яду. Я и прежде слышал о древних культах кобры, в частности об Ааст Нааг и о потерянном амулете этого культа — Королеве кобре из Катманду. Я понял, что если найти амулет, я получу власть над Ракшасом и смогу перекачать себе его кровь. А ведь Ракшас, по замечательному совпадению, еще и друг Нимрода! Тогда я решил возродить культ. С одной лишь разницей: у нас стало девять кобр вместо восьми. Девять вообще всегда было моим счастливым числом. Я родился в девять утра девятого дня девятого месяца тысяча девятьсот пятьдесят девятого года в доме номер девять на улице Девяти вязов в Калькутте. И весил я ровно девять фунтов. Каждый, кто становится членом культа, жаждет обрести устойчивость к змеиному яду. И я обещаю своим последователям, что перекачаю им немного джинн-крови, а если ее хватит на всех — все мы когда-нибудь станем джинн.

— Свихнулся, — сказал Джон.

— Ну если только от предвкушения победы, юный джинн. — Гуру опять захихикал. — Поскольку благодаря вам мои планы осуществятся намного быстрее, чем я рассчитывал. Я на такую удачу и не надеялся. Мало того, что у меня есть Королева-кобра, Ракшас и Нимрод, у меня теперь есть трое здоровых молодых джинн, от которых я буду получать не меньше пяти литров крови в неделю. Я сам стану джинн в мгновение ока! А став джинн, я буду заманивать в ловушку все новых и новых джинн и откачивать их кровь. Это не составит большого труда.

Дыббакс попытался было разорвать ремни, которыми его привязали к больничной койке. Но без толку.

— Мы не дадимся, — процедил он.

— У вас нет выбора, — отозвался гуру. — Вы — мои пленники. Вы останетесь здесь и будете, как дойные коровки, давать мне красное молочко.

— Вампир, вот вы кто! — воскликнула Филиппа. — Мерзкий вы человек.

— С определенной точки зрения ты, разумеется, права, — согласился гуру. — Но не тревожьтесь. Вас будут хорошо кормить, о вас будут заботиться. Организм любого джинн устроен совершенно удивительно. Возможно, вы этого даже не знаете, но — в отличие от людей — джинн способны полностью восстанавливать потерянную кровь в течение нескольких дней. Намного быстрее любого человека.

Гуру Масамджхасара встал, натянул стерильные резиновые перчатки — оказывается, иногда он все-таки обращал внимание на личную гигиену — и начал готовить оборудование для переливания крови. Джон и Филиппа в бессильной ярости наблюдали, как он закатал рукав на рубашке Дыббакса, протер спиртом кожу на его предплечье и ввел иглу в вену. Спустя несколько секунд кровь Дыббакса тихонько закапала в прикрепленный к койке пластиковый пакет.

— Ну вот. Ведь все не так плохо, верно? — сказа гуру. — В этом нет ничего страшного. Сдать кровь… ну как с бревна упасть.

— Вот тебе бы с него и упасть, — прорычал Дыббакс. — Или лучше чтобы это бревно трахнуло тебя по башке. Огромное бревно с острым концом.

Не обращая никакого внимания на проклятия Дыббакса, гуру перешел к койке Джона, повесил сбоку пакет для крови и быстро ввел иглу.

— Вы — психопат! — сказал Джон. — Вы хоть понимаете, что вы больны на всю голову? Если когда-нибудь отсюда выберусь, я… я спущу вас в сортир.

— Ты никогда отсюда не выберешься, — отрезал гуру. — Разве что через много-много лет. Вокруг нас стены в пять метров толщиной. И джинн-сила к вам в таком холоде никогда не вернется. И никто вам тут не поможет. Потому что никто добровольно не лишит себя возможности прожить двести лет да еще с джинн-силой. Быть джинн — все равно что счастливый лотерейный билет вытянуть. Причем навсегда.

— Сомневаюсь, — сказала Филиппа. — Во всяком случае, в этот раз билет оказался несчастливым.

— Опять в точку! — Гуру снова премерзко захихикал и всадил иглу девочке в вену. — У тебя неплохое чувство юмора.