Сербский закат - Михаил Поликарпов

Примечательно, что большинство русских погибло или в течение первого месяца боевых действий, пока новоявленные добровольцы не успели понять характер этой войны, или по истечению года, когда они потеряли осторожность. Война — образ жизни. И при правильном поведении люди проходят много боев с относительно малыми шансами погибнуть. При мне Петр Малышев давал суровую отповедь двум мальчишкам, заскочившим ненадолго в Боснию и уезжавших с сожалением, что не убили врага. Петруха объяснил, что мусульмане воюют пару лет, а они — две недели. Их вдвое больше: «И что, нам наступать? Тогда ваши шансы убить врага и не быть при этом убитым — десять процентов.»

Чужая душа — потемки, но грубо можно дать такое определение. В каждом человеке, добровольце, есть начала диссидентское и авантюрное. В каждом человеке они сосуществуют, иногда борются, а в процессе жизни соотношение меняется. Так вот в разных отрядах соотношение авантюризма и диссидентства было различным, чем частично и определяются внутренние противоречия отрядов. Не было(?) психологических исследований о поведении бойцов в таких полупартизанских отрядах, но мне прежде всего представляется интересным феномен выдвижения командиров. Тут дело не ограничивается боевым опытом. Необходим также элемент харизмы. У Аса это все было.

Еще Николай Максимов («Две войны»), классифицируя русских добровольцев, выделяет пять групп. Они строятся по мере убывания духовного фанатизма и возрастания авантюризма, в целом представляя гармоничное целое. Хотя, как сейчас, так и тогда — авантюристы и прочая шваль сильно могут испортить отношение сербов к русским.

Но все это русские — сотни участников, десятки погибших — мы, неотъемлемая часть России.

Война закончилась? Вряд ли. Я не так давно слышал по Би-Би-Си репортаж из Пале. Репортер противоречиво характеризует город. Он не может понять, как жители такого маленького поселка осаждали Сараево. Дурак? Или считает за идиотов слушателей? Этот же репортер говорит, что на стене сарая в Пале написано «Мир — это война!» Он почему-то ошибочно считает это призывом к войне. Нет же, это — констатация факта.

Если история не заканчивается хорошим концом, значит она не заканчивается — это закон художественного жанра. А в жизни?

Есть такая английская пословица: «№ defeat is ever final, № victory is ever complete», в нестрогом русском переводе — «Ни одно поражение не является окончательным, ни одна победа не является полной.» Образно я это объясню так. Древнеримский сенатор Катон завершал свою речь словами «Карфаген должен быть разрушен» и римляне сделали это, но именно из этого города через несколько веков пришли вандалы и разрушили Рим.

Как я хорошо понимаю Гельмута Коля! В 1945 году его, сопливого мальчишку «Гитлерюгенда», взяли в плен американцы. Он пережил поражение и раскол страны. Через полвека он взял реванш, объединив страну и прорвавшись, ценою чужой крови, к Адриатике. Хорватская песня «Данке, Дойчланд» появилась не зря. Правда, американцы перехватили значительную часть плодов победы.

Я понимаю и жизнь Алии Изетбеговича. Первый свой срок в 1946 году он получил за вербовку во время Второй Мировой войны молодежи в части СС. И вот, прошло несколько десятилетий, и появилась возможность расквитаться, осуществить свою мечту. Правда, помешали сербы, не пожелавшие быть райей или уходить со своих родных земель. Понадобилась экономическая, политическая и информационная их блокада, помощь всего Востока и НАТО, массированные бомбардировки, чтобы чего-то достичь. Да, поражение — мать победы.

Так что ж, вы думаете, мы смирились? Нет! Даже если для этого придется полвека бороться…

Спорный вопрос — какова роль журналиста на этой войне. Он пользуется плодами войны, ничем не рискуя — он мародер. Журналист может опорочить и погибших. Я помню, как где-то в сентябре 1995 года ко мне обратился журналист, объяснив, что хочет написать и опубликовать статью в защиту сербов, поскольку «ему всегда жалко тех, кого убивают». — «Ну, пиши». — «А сколько мне за это сербы заплатят?» — вопрос был поставлен именно в такой плоскости.

Но журналист — это и воин, он может нанести ущерба больше, чем любой снайпер или подрывник. Конечно, и он один в информационном поле не воин, но если их много… Почему в мировой прессе постоянно упоминались «оккупированные сербами территории»? Почему-то не говорят «оккупированные мусульманами» или «хорватами».

Политические карты показывают несуществующую и никогда не существовавшую в этих границах Боснию и Герцеговину. И в то же время любая карта упрямо показывает в Сербии территории Воеводины и Косова. Эти административно-территориальные единицы (имевшие статус автономного края) давно не существуют, но их рисуют, программируя общественное мнение, капая зрителю и читателю на подкорку, что и эти территории будут оторваны, сведя Сербию до рубежей белградского пашалыка.

Гражданская война ужасна. Да. Но прав Гумилев. Все ужасы межэтнических столкновений меркнут перед ядом химеры. Химерой он называл ту ситуацию, когда один этнос живет в теле и за счет другого. Я предоставлю вам, читатель, осмотреться вокруг и поразмышлять над этими словами на досуге.

Так же остро стоит проблема и военных преступлений. В духе Толстого я бы сказал: «Правила ведения войны и наказание за нарушение этих правил придумали лукавые правители, чтобы убивать по правилам.» Вспоминается также и сравнение, что судить за убийство на войне — значит штрафовать за превышение скорости на гонках. До сих пор — почти исключительно — термин «военный преступник» применим к сербам. Создается впечатление, что хорваты и мусульмане проявляли по отношению к ним человеколюбие, гуманизм. В то же время никуда не деться от фактов взаимной хорвато-мусульманской резни — э, да тут теория об исключительной виновности сербов-то и дает трещину. Может быть, решение проще — сербов не считают за людей, и поэтому преступления, массовые их убийства, совершенные мусульманами, хорватами и НАТОвской авиацией, просто не считаются…

Как сложились судьбы ветеранов той войны?

Говорят, люди принципиальные и бескомпромиссные долго не живут. Трагический счет продолжается. Вернувшись из Боснии в Россию, бесследно исчезли Валерий Власенко (морпех, командир РДО-1) и ветеран «Царских волков» Василий. Соседи Василия по коммуналке уже заняли его комнату, а о нем и разговаривать не желают.

Убит в России в 1993 году Максай, казак «первого разлива». Андрей Целобанов погиб в России 13 февраля 1996 года. В 1998 пришла очередь Владимира Бабушкина, ветерана РДО-3. Кто-то в тюрьме, кто-то в бегах.

Но мы иногда собираемся, добровольцы из разных отрядов. «Гутарящие» и «размавляющие» казаки. Кто пьет чай — кто водку. Впрочем, большинство в тот раз предпочло известный коктейль «кровавая Мэри». О!!! Для них это почти ритуал — по лезвию ножа в стакан с томатным соком стекает струйка водки (оружие — кровь — водка). Кто посмеет запретить?

Россия не прислушалась к нашим голосам, не увидела нас. И потом повторяла боснийские ошибки в Чечне, так ничему и не научившись… Да, в этом коктейле не хватает денег, очень сильно изменивших характер войн. А пропаганда? Я иногда думаю, что если Новый Завет написан в тех же традициях, то истинным мессией был Иуда, а предал его Иисус. Да, я не изучал искусство пропаганды — но Запад в этом преуспел. И основной трюк — сам же приписывает что-то своим врагам, а потом разоблачает…