На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927 - Уильям Миллер

Следует признать, что Оттон и его благородная королева во время Русско-турецкой войны вели себя как настоящие патриоты. Современный драматург в своей великолепной пьесе «Оккупация» изобразил агонию, царившую во дворце.

Франко-британская оккупация Пирея, как и австрийская оккупация Дунайских княжеств, продолжалась до 1857 года. Французские командиры в ее конце подвергли королевскую семью совершенно ненужному унижению, заставив свою армию пройти маршем мимо королевского дворца. Впрочем, это оскорбление только усилило любовь народа к своему королю, ибо его считали мучеником национальной идеи.

Французы запретили печатать в Греции русофильскую газету, арестовали ее редактора и настояли на ее закрытии. Однако эти унижения достоинства короны и свободы прессы стали менее серьезным бедствием, чем эпидемия холеры, занесенная в лагерь союзников летом 1854 года, которая из Пирея перекинулась на Афины. Эта классическая болезнь, описанная в прозе Фукидида и в стихах Лукреция, вернулась в город, в котором ее не было уже давным-давно, ибо холера в Греции – очень редкая гостья. Пять месяцев эта болезнь опустошала Афины: их население, насчитывавшее около 30 тысяч человек, резко сократилось. Погибло также множество беженцев, переселившихся сюда из Турции.

Многие горожане бежали; улицы опустели; даже политики замолчали; не было слышно других звуков, кроме скрипа телег, на которых заболевших отвозили в больницы, а умерших – в деревню или на берег моря. Но среди общей паники король и королева не покинули Афин; они благородно выполняли свой долг, утешая больных и посещая умирающих. Помимо холеры разразилась еще одна беда. Многие авантюристы, участвовавшие в восстании, присоединились к бандитам с большой дороги; даже по пути от Пирея до Афин были ограблены два французских офицера, а артиллерийского офицера утащили в горы.

Тем временем официальные отношения Греции с Турцией улучшились. Первым указом «оккупационного комитета» они были возобновлены, а на следующий год был заключен торговый договор в Каплие, «Кровавой деревне» на берегу Босфора, который бескровно регулировал взаимную торговлю двух стран. Однако эллинизм в Стамбуле и Афинах должен был насильно отречься ото всех симпатий к православному русскому самодержцу. Константинопольский патриарх, официальный глава греков в Турции, мог в любую минуту подвергнуться давлению со стороны султана; и в этом кризисе Абдул-Меджид I, верный продолжатель политики Мехмеда II, приказал Анфимосу VI издать энциклику, в которой мотивы действий русского царя объявлялись лицемерными.

Однако воинственный дух, горевший в груди британцев, не был утолен операциями на Дунае и на Балтике, ибо жители Британии жаждали летом 1854 года вовсе не хорошего мира, а хорошей войны; люди считали, что армию и флот не следовало собирать для бездействия.

Военные корреспонденции, новый вид развлечения, позволяли публике, усевшись поудобнее у камина, следить, как в театре, за перемещением солдат на поле боя, а спортивный элемент, который играет столь важную роль в политике Англии, нашел себе прекрасную арену на полях войны.

Крымская гавань Севастополь (Ахтиарская бухта. – Примеч. пер.), в которой Екатерина II быстро распознала очень удобное место для размещения флота, была указана царю его корсиканским советником Поццо ди Борго как возможная цель для нападения британского флота. Путешественник Олифант в 1853 году впервые привлек внимание британской публики к этой далекой бухте, а еще до снятия осады Силистрии «Таймс» и лорд Линдхёрст посоветовали овладеть ею, ибо этим можно было нанести России очень мощный удар. «Таймс» писала об этом с большим воодушевлением, поскольку ее специальным корреспондентом был Несмит, герой Силистрии.

Военный министр британского кабинета герцог Ньюкасл разделял мнение стратега-любителя, который заявлял, что говорит от имени всего британского народа. Кабинет поддался давлению и 28 июня, находясь, как тогда говорили, в состоянии послеобеденной дремы, отправил срочную депешу лорду Реглану (Раглану), велев ему разработать план «согласованных мер для осады Севастополя».

Сент-Арно уже получил из Парижа тайный приказ не начинать наступления на Дунай, а ожидать переброски своих войск из Варны по морю.

Реглан послал за Джорджем Брауном, который командовал легкой дивизией, и спросил, что он думает по этому поводу – может ли эта операция, как было указано в депеше, «быть осуществлена с разумной перспективой успеха». Браун ответил, что, поскольку они не имеют никаких сведений о мощи севастопольских укреплений, герцог Веллингтон на их месте отказался бы от такой огромной ответственности, но тон депеши свидетельствует о том, что правительство намерено осадить Севастополь, пусть даже не нынешним главнокомандующим, а кем-нибудь другим, более сговорчивым.

Реглан позволил, чтобы его раболепство перед штатским правительством Англии перевесило его разумное суждение опытного солдата.

Сент-Арно, как и его штаб, недовольный спешкой, отдал приказ, совпадающий с решением его британского коллеги; таким образом, против воли обоих командующих, войну решили перенести на землю Крыма. Впрочем, корабли союзников вышли в море не скоро: около двух месяцев они оставались в Варне, поскольку необходимо было подготовить все необходимое для высадки десанта, да и сама природа, казалось, противилась выходу союзных флотов в море.

На британских военных складах вспыхнул пожар, уничтоживший много военной амуниции; а на кладбище в Варне еще сохранились молчаливые свидетели того разгрома, который учинила армиям французов и англичан свирепствовавшая здесь холера.

Союзные эскадры добрались до берегов Крыма лишь 13 сентября; на следующий день отряд британцев, безо всякого сопротивления, занял порт Евпаторию. Основные силы высадились у озер, и вскоре 37 тысяч французов, 27 тысяч англичан и 7 тысяч турок стали лагерем на берегу незнакомой им земли.

Только турки могли похвастать, что имеют кое-какие связи с этим полуостровом, ибо коренные жители Крыма, крымские татары, были одной с ними веры. С 1475 года, во времена Мехмеда II, до второй половины XVIII века Крымское ханство входило в состав Османской империи, а до этого на побережье Крыма располагались греческие и генуэзские колонии. Крым был присоединен к России в 1783 году, во времена правления Екатерины II. Так в Крыму продолжилась борьба между турками и «московитами», и война 1853-1854 годов не была последней.

19 сентября армия союзников двинулась на Севастополь. На реке (Западный) Булганак произошла первая стычка между западными союзниками и русскими отрядами, а на следующий день состоялось крупное сражение на реке Альме. Союзники одержали здесь победу, и название этой реки прогремело на всю Европу. Князь Меншиков, которому пришлось теперь подкреплять свою хвастливую дипломатию силой, был вынужден отступить. Ведущую роль в битве при Альме сыграли англичане, а французский командующий проявил медлительность[59].