Большая девочка - Даниэла Стил

Виктория знала, что сестра говорит искренне, и желала ей того же. Они распрощались, и Виктория устроилась перед телевизором, приготовившись к очередному кинопросмотру. Ночью она крепко спала. Тихий выдался Новый год, но она об этом и не жалела.

Через восемь дней доктор Шварц сняла повязку и осталась очень довольна результатом. Заживление протекало прекрасно. Виктория к тому времени уже отважилась посмотреться в зеркало и нашла, что в бинтах выглядит просто отвратительно, правда, ради благого дела готова была снести все. Она ни на миг не жалела об операции, теперь же, когда увидела результат, пришла в восторг, хотя еще оставались отечность и кровоподтеки. Доктор показала ей, где локализован отек, сказала, как будет выглядеть Виктория, когда он спадет, но и без этого все было замечательно, и, увидев в зеркале свое лицо, Виктория радостно вскрикнула. Хирург сотворила чудо, пациентка была в восторге. Виктория чувствовала себя другим человеком.

Правда, полностью насладиться результатом мешали синяки. Виктория отчасти была к этому готова, ведь ее предупреждали. Два огромных синяка красовались под глазами, да и все лицо ее было каким‑то синюшным. Но доктор успокоила, что скоро это пройдет и все вернется в норму, через несколько дней синяки побледнеют и можно будет маскировать их крем‑пудрой. Пройдет неделя, и она сможет спокойно приступать к работе. Постепенно исчезнут и синяки, и припухлость, а еще через несколько месяцев она станет настоящей красавицей. Врач наклеила на переносицу пластырь и отпустила Викторию домой. Она сказала, что можно возвращаться к нормальной двигательной активности, но в разумных пределах. Никаких лыж, водного поло или бейсбола, шутя предостерегла она. И никаких контактных видов спорта, чтобы не повредить нос. А вот посещать тренажерный зал она разрешила, но посоветовала не усердствовать сверх меры и вообще проявлять осторожность. Никакого бега и интенсивных нагрузок, никакого плавания и усиленных тренировок. Виктория это и сама понимала. И еще, добавила доктор, никакого секса. Но этот совет для Виктории был бесполезен.

С надеждой возвращалась Виктория домой. По дороге она купила упаковку салата «Цезарь» и буквально проглотила его у себя на кухне. За последние дни, когда она главным образом спала, она сбросила несколько фунтов, к тому же от обезболивающих таблеток у нее совсем не было аппетита. Она даже про мороженое забыла, хотя Харлан предусмотрительно его убрал из морозилки. В нескончаемой борьбе Виктории с лишним весом мороженое всегда отбрасывало ее на несколько позиций назад.

Разделавшись с салатом, она облачилась в спортивный костюм и пешком отправилась в фитнес‑клуб, надев поверх легинсов, гимнастических шортов и старенькой толстовки Северо‑Западного университета теплую куртку, а на ноги — видавшие виды кроссовки. Харлан и Джон еще не вернулись из Вермонта, где катались на горных лыжах. Этот день в Нью‑Йорке выдался ясным и морозным.

В спортзале Виктория решила начать с велотренажера и после недельного перерыва поначалу установила его на самый легкий режим. Начинать надо постепенно. Она включила плеер и, прикрыв глаза, принялась ритмично крутить педали. Когда спустя десять минут она открыла глаза, то, к своему изумлению, обнаружила по соседству того красивого молодого человека, что видела здесь перед праздниками. На этот раз он был один, без своей очаровательной спутницы. Когда Виктория открыла глаза, он смотрел на нее. Она совсем забыла, в каком она виде с этими синяками и отеками, поэтому не сразу поняла, чем вызван его интерес, а сообразив, смутилась. Незнакомец же смотрел на нее с состраданием. Он что‑то произнес, и Виктория сняла наушники. У него был легкий загар, какой бывает у горнолыжников, и она снова поразилась его привлекательной внешности.

— Интересно, другой водитель так же сильно пострадал? — пошутил он, и она улыбнулась, представив свое лицо в синяках, с двумя огромными фонарями под глазами. Кажется, молодому человеку невдомек, в чем причина такой «красоты». Тут он посерьезнел. — Прошу прощения, это я неудачно пошутил. Досталось вам, похоже. Серьезная была авария? Автомобильная? Или на лыжах неудачно прокатились? — поинтересовался он. Виктория смущенно замялась, не решаясь признаться, что делала ринопластику. Он же сочтет ее полной дурой.

— ДТП, — коротко ответила она, продолжая крутить педали.

— Я так и подумал. Ремень‑то застегнут был? Или это из‑за подушки безопасности? Люди не понимают, что этой подушкой можно запросто нос сломать. Я уже несколько таких случаев знаю. — Виктория молча кивнула, не решаясь поддержать разговор. — Надеюсь, вы засудите того, кто вас стукнул, — все так же сочувственно проговорил он, заранее решив, что в аварии виноват другой водитель, а не Виктория. — Прошу прощения. Я адвокат. Хлебом не корми — дай посудиться. В праздники на дорогах полно пьяных, бывает, напьются до беспамятства — и за руль. Удивляюсь, что еще не так много аварий, вам, надо сказать, повезло.

— Вы правы, — сдержанно ответила Виктория, а про себя подумала: «Еще как повезло! У меня теперь новый нос!»

— А я только что вернулся из Вермонта, мы ездили с сестрой кататься. Да вы ее в прошлый раз видели! Представляете, на секунду отвлеклась — и пожалуйста, в нее влетел какой‑то безбашенный на сноуборде. Ключица сломана. Так обидно! Бедняжка специально прилетела со Среднего Запада провести со мной каникулы. Теперь вот возвращается домой в гипсе. Болезненная штука, надо сказать, но она держится молодцом.

Виктория сдержала удивленный возглас. Так эта красавица была его сестра, а не подруга и не жена? Она посмотрела на его руку — кольца на пальце не было. Но мужчины часто не носят кольцо, так что это еще ни о чем не говорит. Но даже если представить, что он не женат и у него нет подружки, маловероятно, чтобы такой молодой человек захотел встречаться с ней, даже потом, когда у нее будет новый красивый нос. Она как была «большой девочкой», так ею и осталась.

Незнакомец показал на ее толстовку.

— Северо‑Западный? Моя сестра тоже его окончила.

— И я, — пролепетала Виктория, окончательно смутившись.

— Прекрасный университет! Но климат жуткий. А я со своего Среднего Запада рвался уехать подальше. Я окончил Дьюк. — Он говорил об университете в Северной Каролине, одном из лучших в стране. Виктория хорошо это знала, потому что всегда помогала своим ученикам писать вступительные работы. — Брат у меня учился в Гарварде. Родители этим ужасно гордятся. А меня вот не взяли. — Он улыбнулся. — Потом я учился на юриста в Нью‑Йоркском универе, так здесь и обосновался. А вы? Родом из Нью‑Йорка или приехали откуда? — Молодой человек говорил без умолку. Виктории все происходящее казалось нереальным: она крутит педали в компании обворожительного мужчины, он рассказывает о родне, об учебе, о своем происхождении и сам интересуется ею. При этом держится так, словно у нее с лицом все в порядке, будто нет этих синяков и кругов под глазами. Он смотрел на нее, как смотрят на хорошеньких женщин. Он что, слепой?

— Я из Лос‑Анджелеса, — ответила она. — Сюда приехала после колледжа, я преподаю в частной школе.