Казачий спас - Ерофей Трофимов

— С чего вы так решили? — тут же последовал вопрос.

— Мелькала такая мысль, но профессор сразу сказал то же самое. Все, выходим, — скомандовал капитан, поднимаясь из-за стола.

Подскочивший к ним уже знакомый Грише половой получил оплату за угощение и, скользнув по парню коротким взглядом, еле слышно произнес:

— Петр Ефимович, вашим юным другом тут интересовались.

— Кто?

— Девушка. Молодая, приятная, волосы русые, лицо сердечком, глаза зеленые…

— Она, — хищно усмехнулся Гриша, умудрившийся расслышать каждое сказанное слово.

— Напиши на бумаге, как все было, что спрашивала и с кем говорила, а потом передашь записку моему унтеру. Спасибо, — ответил капитан, вкладывая в руку половому свернутую в трубочку купюру достоинством в пять рублей.

— Благодарствую, Петр Ефимович, не извольте сомневаться, каждое слово опишу, — поклонился половой.

Они вышли из кофейни, и водитель, едва увидев своего седока, тут же запустил двигатель. Усевшись рядом с водителем, Гриша оглянулся через плечо, ожидая, что скажет Залесский. Закурив, тот выпустил в окно струйку голубоватого дыма и, вздохнув, скомандовал:

— На Обводный, а потом к нашему знаменитому другу.

— Будет сделано, ваше благородие, — кивнул водитель, включая передачу.

Спустя полчаса Гриша запрыгнул в салон автомобиля, прижимая к себе узкий сверток. Одобрительно кивнув, капитан хлопнул водителя по плечу, и машина снова покатила по улицам города. Остановились они у небольшого, утопающего в садовой зелени особняка. Здоровенный, мрачный привратник, заглянув в салон, обвел всех приехавших долгим, внимательным взглядом и, заметив в руках у парня сверток, глухо спросил:

— Это чего?

— То, что твой хозяин должен осмотреть, — невозмутимо отозвался капитан. — Не тяни, знаешь ведь, что все давно оговорено.

Заворчав, словно разозлившийся пес, привратник нехотя отступил в сторону и отворил ворота. Автомобиль подкатил к самому крыльцу, и капитан, бросив водителю короткое:

— Ожидай, — направился к дверям, жестом велев парню следовать за ним.

В дверях их встретил еще один слуга, почти полная копия привратника. К счастью, этот оказался более разговорчивым и доброжелательным. Не удержавшись, Гриша чуть тронул капитана за рукав и, указав глазами на идущего впереди слугу, тихо спросил:

— Они, случаем, не братья?

— Именно так, молодой человек, — повернулся к нему слуга. — На воротах стоит мой старший брат. Вас еще что-то интересует?

— Нет. Просто заметил, что вы похожи, — нейтральным голосом ответил Гриша, вежливо улыбнувшись.

— Вы очень внимательны, молодой человек. Это немногие замечают, — улыбнулся в ответ слуга и, толкнув нужную дверь, добавил: — Проходите, господа, хозяин ждет вас.

Они оказались в комнате, более всего напоминавшей нечто среднее между библиотекой и лабораторией алхимика. Высокие стеллажи с книгами на разных языках, стол, уставленный разными колбами и ретортами, а в углу стол с набором инструментов, похожих на те, что используют ювелиры. Под окном стоял большой письменный стол, за которым восседал невысокий, кругленький человечек, с румяной физиономией и голой, как коленка, головой. Только за ушами торчали пучки белых, словно пух, волос. Цвета глаз было не разглядеть из-за блестящего на его носу пенсне.

Увидев вошедших, он выкатился из-за стола и, подскочив к капитану, принялся энергично трясти ему руку, весело улыбаясь и восклицая, словно увидел дорогого ему человека:

— Петр Ефимович, голубчик, я уж подумал, что вы про меня забыли. Совестно вам, молодой человек, так обращаться со стариком. Заинтриговали и исчезли.

— Простите, Карп Савельевич, служба заняла, — улыбнулся в ответ капитан, и Гриша про себя отметил, что улыбка эта была искренней.

— Понимаю, голубчик, понимаю, — закивал профессор. — А это и есть тот самый юноша, который вдруг стал обладателем артефакта?

— Он самый. Позвольте представить, Карп Савельевич, профессор истории и еще много чего. Перечислять все его звания не стану, уж больно много времени это займет. Григорий Серко, из терских казаков. Потомственный пластун.

— Что ж. Памятуя о вашей, Петр Ефимович, занятости, предлагаю перейти сразу к делу. Это то, о чем я думаю? — профессор ткнул пальцем в сверток.

— Именно, — кивнул Залесский. — Гриша, будь добр.

— Вот сюда, на стол, если вас не затруднит, юноша, — засуетился профессор, быстро убирая с письменного стола какие-то бумаги и книги.

Дождавшись, когда он закончит, Гриша осторожно положил сверток на стол и принялся разворачивать холстину. Распутав саблю, он достал из кармана еще один узелок и, развернув его, положил рядом с саблей брошь. Закончив, парень отступил на шаг и, глянув на профессора, сказал:

— Вот эти две вещи я и получил от старого казака. Сказал, что сам лично их с турецкого паши в крымском походе снял.

— Прекрасно, юноша, прекрасно, — пробормотал профессор, усаживаясь за стол и вставляя в глазницу монокль навроде тех, что используют часовщики.

В кабинете воцарилось молчание, нарушаемое только сосредоточенным сопением профессора. Быстро изучив рукоять сабли. Он вынул из ножен клинок и, повертев его в руках, отложил в сторону, коротко проинформировав гостей:

— Дамасская булатная сталь. Оружие не парадное, а вполне себе боевое. Так что это мне не очень интересно. А вот ножны… — он замолчал, склонившись над столом и почти уткнувшись в ножны носом.

— Не очень интересно, — чуть обидевшись, буркнул Гриша. — Этому клинку цены нет.

— По-своему, вы, безусловно, правы, юноша, — не разгибаясь, ответил профессор. — Но убить вас пытаются совсем не из-за клинка. Поверьте мне, как специалисту. Ага, нашел! — последнее восклицание прозвучало, когда он добрался до середины ножен, где была прикреплена узорчатая пластина.

Вскочив, профессор метнулся к одному из стеллажей и принялся лихорадочно что-то искать. Вскарабкавшись по лестнице, он достал с полки толстый фолиант и, едва не сверзившись на пол, протянул его Грише:

— Если вас не затруднит, юноша, положите его рядом с ножнами.

Спустившись, он перебежал к столу и принялся быстро листать страницы книги. Найдя нужное, он снова издал свое радостное:

— Ага! — и принялся читать, чуть шевеля губами.

Не сдержав любопытства, Гриша шагнул к столу и попытался рассмотреть, что там написано, но увидев строчки арабской вязи, с уважением качнул головой. Между тем профессор, перелистнув еще одну страницу, выпрямился и с торжествующим видом развернул книгу, ткнув пальцем в картинку:

— Полюбуйтесь, господа. Вот оно.

— Что именно? — осторожно уточнил Гриша.

— То, ради чего за вами начата такая охота.