Страшно Упрямый - Виктория Падалица

class="p">— Нет. Меня звать не так. — повторил Бейрут уже не раз им озвученное.

Я уж затеяла сокрушаться, что он снова начнет уходить от темы и никогда не скажет, как его зовут на самом деле.

Однако Бейрут, выдержав паузу, жуя добавил.

— Я родился в Бейруте. Мать там до сих пор живет. Отец в Рио.

Подумать только, бразильский ливанец и я… Я в отношениях с ливанцем…

Это заставило меня проявить двойной интерес к его внешности и вспомнить первое впечатление о нем, там, в парке. Но и мысль гадская таки закралась. Неизвестно, чего ожидать от него с такими корнями. Нервный, запальчивый, буйный, неуступчивый, драчливый и, как ни странно обходительный. Если конечно захочет этого. А еще он страстный. Горячий. Нежный.

— Кстати, познакомились они, как мы с тобой. Отец подцепил маму в баре, и так появился я.

— А что было потом? После того, как ты появился? — ожидая, что услышу пусть недолгую, но счастливую историю любви бандита и простой девушки типа меня, я придвинулась к Бейруту поближе.

— Ничего. Это был мимолетный роман. О семье там разговоров не велось. — сообщил он и, наверное, хотел бы добавить «Прямо как у нас с тобой.»

Бразильский ливанец. Папа бандит, мама тоже не робкого десятка. Поистине, взрывоопасная смесь в его крови бурлит. Это завораживает и привлекает, бесспорно. Но и градус опасности отнюдь не понижается. Скорее наоборот.

— Почему Косорот назвал тебя Шахидом? Ты как-то связан с этими… Как их… Ну кто там мятежи устраивает…

Бейрут громко рассмеялся.

— Не обращай внимания. Косорот фамилию мою запомнить не может. Путает все время. Тупой потому что. А я обычный парень. В мятежах замечен не был.

— Такая сложная у тебя фамилия? Какая, если не секрет?

Я аж напряглась, и дышать перестала. Вся превратилась в одно большое ухо.

— Шальхуб. — воспроизвел он шепотом.

— Шальхуб… — робко повторила я, сомневаясь, что расслышала правильно. — А зовут тебя как?

Недолго помолчав, Бейрут признался.

— Абдулла. Абдулла Шальхуб.

— Ты ж не станешь закатывать меня в чёрный ковер с прорезями для глаз? Да, Абдулла? — не поднимая взгляда, полюбопытствовала я тихо.

С целью выведать, какой он веры, и к какому повороту судьбы мне предстоит быть готовой, как только мы покинем страну.

— Не-не-не. За это не переживай. — отмахнулся он. — Ходи, в чем хочешь. Желательно бы — ни в чем. Зачем скрывать то, что задумано природой.

Бейрут, а по паспорту Абдулла с красивой фамилией Шальхуб, сегодня особенно разговорчив. Что подозрительно.

В чем заключается подвох? Мы пьем из одной бутылки и едим из одной тарелки, он много чего о себе уже рассказал. Неужели начал доверять мне? Или дело в том, что он сделал выбор между мной и бандой, и выбор тот в мою пользу?

— Когда-нибудь познакомлю тебя с мамой. Вам будет, о чем потрепаться.

— Не уверена, что это хорошая идея… Знакомство с мамой — это серьезный шаг… — отшутилась я, неосознанно пересев в позу лотоса. И пропустив злополучный момент, когда халат съехал на обе стороны, открыв пытливому взору Бейрута мою промежность, ничем не прикрытую, во всей своей красе и наготе.

Бейрут же оказался куда внимательнее и сразу же устремил свой блудливый взгляд вниз.

Поначалу не понимая, что интересного он высмотрел в моих ногах, раз пялится так плотоядно и молчит, я опустила недоуменный взгляд туда же.

Переполошившись ни на шутку, ведь Бейрут увидел, что я без трусиков, я застенчиво прикрыла рукой интимное место. Прижала ладонь намертво, будто бы от этого действия у Бейрута разом отшибет память. Халат поправить или сменить позу и сесть поприличнее, пришло мне на ум после, с запозданием, и уже было ни к чему.

Это всё он виноват! Заговорил меня болтовней о знакомстве с мамой!

— Дай руку. — не прекращая смотреть туда, куда и смотрел, попросил Бейрут.

Сглотнув с натужным усилием, я нелепо замешкалась.

Но протянула ему ту самую ладонь, чувствуя, как краснеют мои щеки от стыда и волнения.

Удерживая мою руку на весу, Бейрут облизал пальцы, затем провел напряжённым языком по ладони, прорисовывая незримые линии, игриво щекоча и целуя пухлыми губами чувствительные точки, призывая меня трепетать от его умений соблазнять.

Эти ласки, будоражащие воображение, пробуждающие нескромные фантазии, от которых между ног повысилась влажность, очень напоминали технику орального ублажения.

Его заигрывания мгновенно заставили мое сердце забиться чаще, а сознание — спутаться. Он делал это так завораживающе и возбуждающе, что я едва могла сдерживать бурю, нараставшую в теле нетерпеливым трепетом. Особенно отзывчивой оказалась область внизу живота, бессовестно требующая таких же поцелуев, какие он дарит ладони.

Бейрут дразняще играл языком меж моих напрягшихся пальцев, склоняя меня хотеть все сильнее и напористей, чтобы он повторил тоже самое у меня между ног. Чтобы он также увлечённо и долго полизал там. Настолько хотелось, что я перестала контролировать свои действия и эмоции, и сама не заметила, когда стала дышать ртом и постанывать, прикусывая пересохшие губы.

Я была не в силах оторваться от наблюдения за Бейрутом, щеки пылали вовсю, но уже не от стыда. Дыхание обрывалось, пульс ощутимо стучал в висках. Я чувствовала, как кровь с новой силой прилила к голове, а между ног щипалась пульсация неудержимого возбуждения, прошибая насквозь, будто заряд электрического тока.

— Я дурею от тебя, детка. — хрипло прошептал Бейрут мне в шею, не скрывая, что возжелал меня так же неистово, как я его.

Сверкающие при свечах глаза его не скрывали, как доволен их хозяин тем, что я поддалась на чары соблазнения.

Он опасен для меня, он вреден, он запрещен. Мы не должны. Но мы близко. И он прямо сейчас осваивает меня, пробует на запах, на вкус, а я осваиваю его. И сама дурею от него.

Исступлённо кусая губы и отклоняясь назад, я погружалась в сладострастное взрывное безумие, которое он с увлеченным рвением распалял во мне. Он видел, до чего довел меня, как сильно перегрел меня, и намеренно не останавливался, игрался, повышая градус страсти в моей крови.

Толком и не соображая уже, что творю, я одичало схватила его за запястье и приложила к ноющей, пульсирующей и пылающей от желания промежности. Чтобы поскорее унять этот огонь. Чтобы он успокоил это пламя возбуждения хотя бы пальцем.

Но у Бейрута был другой план. Вместо того, чтобы ворваться в меня, как я хотела, он встал с кровати и принялся медленно стягивать с себя футболку. Завороженная и заведенная, я глазела на то, как сантиметр за сантиметром, обнажается его торс и грудь,