Рижский бальзам на русскую душу - Дария Юрьева

– Не рано ли вы обзавелись ребёнком?– спросил Дима стоявшую рядом женщину, греющуюся на солнце.

– Лучше быть молодой леди, чем старой девой,– бойко ответила хозяйка.

Несмотря на то, что на интересующий вопрос был дан достойный ответ, Дмитрий был не удовлетворен ответом. Спрашивать хозяйку о чем-нибудь дополнительно не захотелось и он переключился на супруга.

– Каков нынче урожай?– деловито спросил Дима, чтобы завязать разговор.

– На десять процентов выше по сравнению с прошлым годом.

– А что вы ожидаете через сорок лет?

– Я буду, как отец и дед, выращивать картошку. Где-то рядом со мной будет трудиться и сын.

– Интересуетесь ли вы философией и тем, как устроен мир?

– Пустяками я не интересуюсь,– ответил Алексей.– Лучше заниматься делом, чем философствовать. До сих пор не нашёлся еще человек, который бы объяснил, как устроен мир. Думаю, что и ты не способен решить данную задачку. Передо мной стоят жизненно важные вопросы обеспечения населения продуктами питания. Над ними я неустанно работаю.

– Понятно… А мне, кроме жизнеобеспечения, ещё интересен мир.

– Мир меня тоже интересует,– улыбнулся хозяин,– также как и люди, живущие рядом.

Дмитрий не нашёлся, о чём ещё спросить, но знал, что разговор остался незаконченным , требующих раздумий наедине. Когда-то в прошлой жизни, почудилось ему, он без сожаления оставил картофельное поле и отправился в кругосветное путешествие матросом на корабле. Возвратившись сейчас к сельскохозяйственным угодьям, он готов был вновь поспешить ретироваться.

Славик сел за руль и попросил Диму подтолкнуть повозку, пообещав посадить его на сидение, когда очутится на асфальтированной дороге. При движении в обратном направлении ориентиром служил маячивший впереди шпиль церкви, видимый со всех сторон города. Нигде больше не сворачивая, и не останавливаясь, друзья добрались без приключений до пиливилиона Ахмеда, представляющего собой крытый шатер, примыкающий одним крылом к базару, а вторым – выходящим на мощеную камнем ратушную площадь, на напротив которой располагалась мэрия, а сбоку главная городская церковь с устремлённым в небо шпилем. В середине помещения за круглой барной стойкой стоял, как за пультом управления, Ахмед. Над его ухом гремел, извещающий о последних событиях репродуктор, предназначенный для посетителей, а не для бармена, остававшегося профессионально глухим к новостям, воспринимаемых как фон. Облокотившись на прилавок, он, согнувшись, умудрялся рукой потирать ноги, которые с годами давали о себе знать, и одновременно, как коршун, наблюдал за окружением. Увидев вошедшего Славика, он помахал рукой, попросив приблизиться, и, услышав о цели визита, указал, куда сгрузить картошку. Узнав, что к нему определены два новых ученика для изучения математики, он попросил их разгрузить картофель и подойти к нему, чтобы получить ценные указания. Когда мальчики возвратились, разгоряченные работой, он кивнул на ближайшие четыре соседних столика, находящиеся вблизи бара, чтобы новые ученики были в пределах видимости, и забыл о стажёрах, считая, что им известны правила обучения. Славик стал объяснять Диме смысл их обучения.

Мы должны, рассказывал он, вежливо обслуживать посетителей и в уме, произведя арифметические действия, рассчитаться с посетителями и в конце дня выручку сдать хозяину. Смысл обучения весьма прост: считается, что если имеешь дело с деньгами, то быстрее осваиваешь предмет математики. Когда у посетителей возникают вопросы, их разрешает Ахмед. Если в расчётах официант ошибается в пределах десяти процентов в свою пользу, его действия оцениваются положительно. Если ошибка привела к потерям заведения, то начинающий официант лишается зарплаты и его обучение затягивается. Если в течение трех дней нареканий нет, то, после беседы с патроном, изучение математики заканчивается. После школы Ахмеда начинаются практические занятия, то есть, в течение двух-трех лет, протекает работа по выбранной специальности, в течение которой закрепляются полученные в школе знания. Если по окончанию этого периода сносно считаешь и пишешь, то обучение официально заканчивается, но и в этом случае, аттестат не выдается. По существу, можно и не ходить в школу, поскольку жизнь сама всему научит, но этот путь значительно более длинный.

На закате дня наплыв в кафе увеличился . Когда наступили сумерки, Дима вспомнил об Арсении Павловиче и обещанной рыбалке на сомов в облюбованном омуте, но уйти никуда не мог и с сожалением остался на месте. Вечером в шатер Ахмеда пришли родители Славика, чтобы посмотреть, как протекает обучение, а заодно и поужинать. Они сели за столик, который обслуживал их сын. Выполнив заказ, Славик задержался возле родителей. Изображая официанта, он стоял навытяжку с салфеткой, лежащей на левой руке. Ахмед, незримо присутствующий где-то рядом и следивший за событиями, поклонился родителям и объявил, что на сегодня урок математики закончился, и прилежный ученик может присоединиться к гостям. За столик пригласили и Диму. Закончив трапезу, семья беспечно сидела, наслаждаясь теплым беззаботным вечером. Мама, держа в руке коктейль в руках, поинтересовалась, чем собираются заниматься дети после завершения учёбы в школе.

– Я мечтаю строить мосты через реки и водоёмы,– сказал быстро Славик, словно боясь, что его перебьют и навяжут другую точку зрения,– но у нас не учат на инженеров и, скорее всего, стану футболистом. Я люблю играть в футбол и продолжу играть в мяч. Во всяком случае, никто не отнимет у меня права, заниматься любимым делом и получать от этого удовольствие.

– У меня, как в сказке, три сына; двое из них сыновья, как сыновья, а третий непонятно что,– нервно высказалась мама Славика.

Она хотела посмеяться, но промолчала, не желая устраивать перебранку, поскольку знала, что с ее мнением не согласен муж, растерянно ковырявший вилкой в пустой тарелке. Днями, он с грустью вспоминал недостроенный в недалёком прошлом мост, к которому больше не удастся прикоснуться. Обеспечение семьи, ставшей смыслом существования, затмило другие его желания.

– А ты чем мечтаешь заняться?– с участием спросил он Диму.

– Я хочу стать художником-мультипликатором.

– Запросы у вас обоих незаурядные, требующие таланта и серьезного обучения,– заключил папа Славика,– Чтобы стать знаменитым, мало родиться гением; нужно еще попасть в струю. Многие рождаются талантливыми людьми, но всерьёз не занимаются делом. Одним не хватает характера, другим условий, а воякам – военных действий. Вот почему, они не дорастают до Суворова или Наполеона.

– Глупостями ты занимаешься,– прервала жена мужа и, обращаясь к ребятам, сказала,– осмотритесь вокруг, взгляните, как и чем живут люди, и многое в ваших рассуждениях изменится.

– У сына, работающего рикшей, есть какое-то время осмотреться,– философски, чтобы не накалять атмосферу, заверил её супруг.– Пусть крутит педалями, посмотрит город, поговорит с людьми и тогда примет решение, кем устроиться. Главное, не упустить время, которое стремительно ускользает, ускоряясь с каждым днем.

Трудно сказать, слышали ли супруги друг друга. По видимости, нет. Во всяком случае, Славик знал, что размышления папы игнорируется, а мама имеет безапелляционное мнения по всякому поводу и без повода.