Удивительные истории о любви - Андрей Гуртовенко

– Психолог-хренолог… Не вмешивайся, я тебе говорю, даже не думай, слышишь? Дело мутное, семейное, влезешь – не отмоешься. И вдруг эта психичка реальная кокнет тебя или покалечит – пукнуть не успеешь. Или дочка у нее ку-ку… Пусть они сами разбираются.

– Что, защитить человека, это уже совсем ничего не значит и никому не нужно? Помочь как-то… А если она все-таки ее убьет? – взвинтился Сергей.

Вовка деланно, словно успокаиваясь, несколько раз глубоко вздохнул и отчеканил, как на докладе:

– Иногда надо просто отступить и отпустить ситуацию, Серёжа, – и, произнося «Сережа», Вовка снисходительно скривился.

Помолчал пару минут, постукивая костяшками пальцев по потертой поверхности стола, а затем разлил подрагивающей рукой коньяк и спросил, не скрывая саркастичного тона:

– Ты лучше скажи: на фига тебе далась вся эта психология? Чем тебе не нравилось фоткать пейзажи разные или баб на пляжах? Ты вообще в курсе, что психов лечить – сам психом станешь?

– Я не психиатр, я психолог, сколько раз можно повторять. И психов я не лечу, – пробубнил Сергей.

– Ну, судя по вашему рассказу, вы, батенька, или врете, или лукавите по этому поводу, – и Вовка опрокинул в себя коньяк, выдохнул, и, хватая ртом воздух, выговорил: – Не вмешивайся, я сказал. Не надо. Оставь… Если что, я твой труп реанимировать не буду, так и знай!

– Трупы не реанимируют, – снова пробубнил Сергей.

Вовка внимательно посмотрел на Сергея и вдруг совершенно трезво и серьезно спросил:

– И когда ты стал таким занудой?

– Я всегда таким был… Просто раньше пил много.

Договор с Тамарой Львовной Сергей, стараясь не подсмотреть адрес, засунул в самый низ стопки остальных договоров, покоившихся в недрах новенького сейфа, еще не успевшего впитать в себя истории обитателей. Забыть-закрыть… И отпустить, как сказал Вовка… Все попытки залезть в сейф или в очередной сотый раз проанализировать тот разговор с клиенткой Сергей пресекал на корню, а когда совсем становилось невмоготу, закуривал сигарету, и мысли о том, что он опять начал курить, дурень такой, ослабляли эти попытки. Спустя неделю, на исходе одиннадцатой пачки, Сергей затушил бычок о кофейную банку, установленную им на подоконнике за окном (утешительные мысли о том, что это – временная пепельница), и достал из сейфа договор:

– Может, ты и прав, Вовка… Но я не стану вмешиваться… Я просто проверю. Проверять мне никто и ничто не запрещает в конце концов, – пробурчал себе под нос Сергей и впервые за последние дни выдохнул легко и свободно.

Загородный поселок Истомино отгороживался от остального мира высокой витиеватой зеленой оградой и ярко-красным шлагбаумом с будкой охраны такого же цвета. «Не пустят», – подумал Сергей, но отчего-то не повернул обратно, а упорно надавил на газ, подкатил к шлагбауму и протяжно нажал на сигнал. Из двери будки выглянул взъерошенный мужик в тельняшке наизнанку, покрутил пальцем у виска, одними губами сказал Сергею, куда ему следует идти и… открыл ему путь в поселок. «Спасибо, мужик! Не знаю, за что тебе платят зарплату, но ты прям обалдеть какой крутой охранник!» – подумал Сергей и в голос расхохотался.

В отличие от промозглого, расквасившегося города, в Истомино тонким, но все-таки живым слоем лежал снег: на газонах, изгородях, крышах домов и густых, темнеющих кронах деревьев. От небольшой речушки, текущей между самой дальней улицей и бурым простуженным лесом, поднимался густой пар. Сергей ехал очень медленно. Он все ждал, что увидит хотя бы одного человека, ну, или хоть собаку или кошку, и это дало бы ему понять, что здесь есть жизнь, что он тут не один, но так никого и не встретил.

Нужный ему дом, оказавшийся крайним, скрывался за плотным забором – не разглядеть ничего. Сергей вышел из машины, потоптался возле калитки, зачем-то поскреб ногтем номер, нарисованный серебряной краской, а затем пошел вдоль забора и дошел до зеленой изгороди границы поселка. Между ней и забором дома оказался небольшой, в полметра ширины, прогон, а сам забор – редким и полусгнившим. Похоже, его поставили лет двадцать назад, да так и не поменяли, в отличие от фасадного. Сергей протиснулся в прогон – спасибо маминым генам за вечную худощавость – и в просвет между досками увидел дом: одноэтажный, темно-бордовый, с белой снежной шапкой на крыше очаровательного небольшого мезонина.

Сначала Сергей ничего не понял, только почувствовал, как его ноги вдруг наполнились свинцовой тяжестью, а щеки отчаянно, жарко и постыдно загорелись. Сергей ухватился руками за доски забора и прижался к ним горячими щеками. Этого просто не может быть… Но этот мезонин, этот стрельчатый узор на его наличниках, который он чудом тогда рассмотрел в мутном свете фонаря, это точно был он. Тот самый дом…

Сергей по-бычьи мотнул головой, зачерпнул пригоршню мокрого снега и со всей силой потер им лицо. Надо вернуться в машину. Надо вернуться в машину и выпить. Нет, за рулем пить нельзя. Да и нечего.

Сергей доплелся до машины, угнездился на заднем сиденье и достал заначку: пачку сигарет, припрятанную на всякий случай. Кто знал, что всякий случай настанет так быстро. Сергей закурил, затянулся со всей силы, медленно носом выдохнул, и едкий дым заполнил салон авто. И казалось, что в машину проник пар, поднимающийся от речушки, прохладный и успокаивающий. Успокаивающий…

* * *

…Сергей протискивался сквозь толпу малознакомых или вовсе не знакомых ему людей, стараясь не расплескать шампанское в высоком бокале на тонкой ножке. Вообще он бы предпочел кружку пива, но, как говорит мама: «Пиво – напиток нищебродов и бухариков», а здесь, на его первой взрослой фотовыставке руководила и заправляла мама. Мама скользила по залу в летящем платье цвета южного ночного неба, и все подходили к ней и говорили комплименты, от чего мама звонко хохотала, запрокидывая белокурую голову. И все восхищались творчеством ее чертовски талантливого сына и прочили ему светлое будущее и самые радужные перспективы. Мама кивала. Иногда она останавливала на Сергее взгляд и жестами приказывала ему «походить, пообщаться, рассказать о себе и своих работах». Сергею сначала все это даже нравилось, но затем наскучило однообразие лиц и слов. А еще он не знал, что ему рассказывать о своих работах, потому что те фотографии, которые для выставки выбрала менеджер, то есть его мама, самому ему не очень нравились. Так себе, ниже среднего. Только одну фотографию, выбранную им лично, поместили на выставке, но и она оказалась в самом дальнем темном углу. Да и ладно. Надо просто продержаться до вечера.

От шампанского Сергея начало клонить в сон, и он присел