Пропавшие девушки Парижа - Пэм Дженофф

Она пригладила волосы, надеясь, что из-за своего неряшливого вида не сильно выделяется из толпы. Но улицу заполняли студенты и художники, одетые кто во что горазд. Мари зашагала по бульвару, разглядывая кренящиеся дома Латинского квартала. На пути ей попался собор с распахнутыми настежь дверями. В нос ударил знакомый запах затхлой сырости, что источали древние камни. Мари замедлила шаг. Некогда они с Тесс каждое воскресенье исправно рука об руку посещали церковь Св. Томаса Мора в районе Суисс-Коттедж. Мари вошла в церковь и упала на колени, ощущая под собой холодный твердый камень. Молитва с легкостью слетала с ее уст, лилась, как вода. Она просила Господа за Джулиана и других агентов, которых, возможно, еще много осталось, просила за своих родных.

Мгновением позже Мари встала и направилась к выходу, жалея, что не успевает поставить свечу в одной из сумрачных часовенок. Но она и так позволила себе слишком много, потратив время на то, чтобы зайти в церковь. Однако молитва укрепила ее дух, и она уже более уверенным шагом продолжала путь.

В Рони-сюр-Сен Мари добралась часам к трем пополудни. После многолюдных улиц Парижа здешние, со скоплениями маленьких домиков, казались крошечными и тесными. Но по мере того, как она приближалась к дому, где находилась явочная квартира, ее охватывало ощущение тепла. За те недели, что она жила в этом городке, ее квартирка стала ей родным домом.

Однако предаваться сантиментам времени не было. Глядя на закрытые ставни кафе, Мари чувствовала, как в ней крепнут сомнения. Зря она сюда явилась. Она поспешила через улицу, кивнув маячившему в окне своего магазина владельцу книжной лавки. Ей показалось или он был напуган больше, чем обычно? У своего дома она замедлила шаг. В кафе на первом этаже посетителей почти не было: немцы, наведывавшиеся туда вечерами, еще отсыпались после ночной пьянки. Обычно распахнутые ставни на окнах квартиры домовладелицы сейчас были закрыты. Мари обошла дом и снова остановилась.

Дверь черного хода была приотворена.

Уходи, требовал внутренний голос. Но она стала рассматривать землю. На крыльце, которое мадам Тюру содержала в идеальной чистоте, темнели комочки бурой глины, в совокупности по форме напоминавшие жирный отпечаток рифленой подошвы мужского ботинка. След был свежий: видимо, кто-то входил в дом не более часа назад.

Мари оглянулась через плечо. Она понимала, что нужно уходить. Уилл был прав: возвращаться было опасно. Но оставлять рацию немцам нельзя. Мари стала подниматься по лестнице.

На верхней площадке она достала ключ, но тот выскользнул у нее из руки и с громким стуком упал на деревянный пол. Она торопливо подобрала его и дрожащими пальцами снова попыталась вставить в замочную скважину. Наконец дверь была отперта. Она скользнула в квартиру, опасаясь, что уже, возможно, слишком поздно.

На первый взгляд в комнате все было так, как она оставила неделю назад. Граммофон, в котором она спрятала рацию, выглядел обычно, как тостер или любой другой бытовой электроприбор. Мари смотрела на рацию, и ей внезапно в голову пришла идея: она пошлет в Лондон последнюю короткую радиограмму, уведомляя Элеонору, что Джулиан по-прежнему не объявился и что сама она возвращается. Мари понимала, что задерживаться в квартире нельзя. Но она должна была попытаться.

Мари вставила в рацию кристаллы, повернула ручку. Никакой реакции. Ее тело покрылось испариной. Рация не работала. Она проверила заднюю панель. Неужели кто-то лазил в приемопередатчик? В голове проносилось все, что она знала о починке рации. Но на ремонт попросту не оставалось времени. Ей пора было уходить. Взять с собой рацию она не могла: выйдя на улицу с чемоданчиком, она непременно привлекла бы к себе внимание. Нет, если нельзя послать последнюю радиограмму, значит, она уничтожит приемопередатчик. Мари взяла чугунок, которым едва не разбила рацию неделю назад, занесла его над головой…

Раздался тихий стук. Мари оцепенела. Это пришли за ней.

Она перевела взгляд от двери на окно. Ее квартира находилась на четвертом этаже; по дереву не спуститься, оно ее не выдержит. Бежать было некуда. Стук повторился.

– Да? – сумела произнести Мари, опуская чугунок.

– Мадемуазель? – послышался из-за двери высокий голос. Мари вздохнула свободнее, узнав Клода – семилетнего сына хозяйки. – Внизу для вас сообщение.

Сердце радостно екнуло. Неужели от Джулиана?

– Moment, s’il vous plait, – отозвалась она, ставя чугунок на пол. Она закрыла чемоданчик с рацией, взяла его и пошла к выходу. – Клод, скажи, пожалуйста, маме… – начала она, распахивая дверь.

В грудь ей уперлось дуло пистолета.

– Мари Ру, – сказал полицейский, державший ее на мушке, – вы арестованы.

Второй полицейский протиснулся мимо нее в дверь и принялся производить обыск.

Мари подняла одну руку, показывая, что сдается, а другой попыталась поставить чемоданчик с рацией за дверь. Но второй полицейский выпихнул его ногой.

– Полегче, – прикрикнул на него напарник. Он холодно улыбнулся. – Мне сказали, что вам это понадобится.

Вашингтон, 1946 г.

– Пойдем. – После встречи с Энни Марк повел ее из «Уилларда». На улице Грейс с наслаждением вдохнула свежий воздух, пытаясь очистить легкие от сигаретного дыма.

Марк двинулся к такси, но Грейс тронула его за руку.

– Постой, – задержала она его. – Может, немного пройдемся? – Эта привычка сформировалась у нее в Нью-Йорке: когда ей было грустно или хотелось подумать, она подолгу гуляла по городу – шла пешком квартал за кварталом.

– С удовольствием, – улыбнулся он. – Тебе случалось видеть памятники в ночное время? – Грейс покачала головой. – Сейчас увидишь. – Грейс хотела выразить протест: слишком далеко, да и поздно уже. Она вовсе не это имела в виду. Но вечер выдался чудесный, холодный воздух приятно бодрил, а издалека манил обелиск в честь Вашингтона.

– Я, когда учился на юрфаке, частенько любовался памятниками по ночам, – добавил Марк, ведя Грейс мимо темных правительственных зданий. – Но потом светомаскировка, комендантский час… в общем, давно не было такой возможности. – Они шли в южном направлении по 15-й улице вдоль Эллипса. – Ну как, Энни рассказала что-нибудь дельное?

– В общем-то, да. Она подтвердила нашу догадку, которая возникла у нас при изучении архивных документов: в УСО Элеонора возглавляла отдел по подготовке женщин-агентов. Но это еще не все. – Грейс остановилась и повернулась к Марку. – Она сказала, что девушек кто-то предал.

– Предал? Но каким образом?

– Этого она не знает.

– Верится с трудом, – промолвил Марк.

– Может, и так, но мне показалось, что у нее на этот счет нет сомнений. А еще она сказала, что Элеонора приходила к ее сестре и долго ее расспрашивала, потому как она подозревала то же самое. А ты, значит, не веришь?