Дикарь и лебедь - Элла Филдс

выкравшем тебя у них. – Ее голос напоминал тихое рычание. – У меня.

– Боюсь, мне просто нужно было сорвать ваши планы, Никайя.

Я вздрогнула. Проклятье.

– Ты, – процедила мать, протиснувшись мимо меня. – Ты будешь гнить в глубочайших, самых мрачных ямах…

– Мама, – огрызнулась я и схватила ее за локоть, не дав ей сделать больше ни шага к кровати. – Довольно. У нас уговор. – Я не смотрела на Дейда – просто не могла, пока меня сверлили глаза матери, к которым подступили слезы ярости. Я взяла ее за вторую руку и воззвала к ней: – Я заключила соглашение, и нам нельзя его нарушать. – Последние слова я произнесла размеренно, опасливо, моля ее забыть о мести и коварных замыслах. – Прошу тебя.

Она вгляделась в мое лицо – ее пальцы дрожали, губы приоткрылись, – затем посмотрела на короля. Отвернувшись от него, мать прикрыла глаза.

– Завтрак через двадцать минут. Приходи одна.

И ушла.

Я проводила ее взглядом, мысленно приказала двери закрыться и уперла руки в бока.

– Что ж, все прошло не так уж плохо, – лениво пробормотал Дейд, в ответ на что я вскинула голову и ощерилась.

– Уходи, – бросила я ему и поплелась в ванную комнату – от всего, о чем он заставил меня позабыть, сердце грозило превратиться в пепел. – Давай, проделай свой трюк с исчезновением.

– Опал, – окликнул меня Дейд с предостережением в голосе, с просьбой не отворачиваться от него, с пониманием, что внутри меня бушуют сомнения, стоит ли оно все того.

Но в комнате плотным облаком висела боль матери, и здесь же находилась ее причина.

– Пожалуйста, – настойчиво сказала я, а затем скрылась за дверью в ванную комнату.

* * *

В дверь постучали, и я сползла поглубже в пену, прижав колени к груди.

– Я же сказала тебе…

– Принцесса? – окликнула Линка.

Я чуть не выпрыгнула из ванны, но служанка приоткрыла дверь, прежде чем я успела это сделать – один голубой глаз заглянул в комнату и расширился, когда увидел меня.

Она вошла, закрыла за собой дверь и зажала руками рот.

– Вы здесь. Вы правда-правда здесь.

Линка бросилась ко мне с объятиями, но, вспомнив, что я без одежды, отступила, густо покраснела, и мы обе рассмеялись.

– Я здесь.

Она села на каменный пол, разложив вокруг складки платья, и воззрилась на меня.

– Как ты? – спросила я, решив, что стоит уже помыться и спуститься к завтраку, пока мать снова не отправилась на мои поиски.

– Как я? – едва ли не взвизгнула Линка. – Как вы? О, звезды ненаглядные. Что он с вами сделал? Вы целы?

– Со мной все хорошо, – ответила я, понимая тревогу служанки, ибо сама чувствовала то же самое. Я отжала мочалку и, повесив ее на край ванны, робко улыбнулась Линке. – Правда хорошо.

– Но, – затараторила она, – королева Никайя говорит, что вы собрались замуж за багрового короля. Что же в этом хорошего?

– То, – сказала я, с трудом подбирая слова. Не стоило кричать направо и налево, что я обнаружила свою половинку в нашем заклятом враге. Это никак бы мне не помогло, да и было бы глупо. – То, что так будет правильно. Это единственное верное решение, – добавила я, когда мне показалось, что Линка вот-вот забросает меня возражениями. – Подай полотенце, пожалуйста. Пора спасти это королевство свадьбой.

Линка вытаращила глаза, но рассмеялась вслед за мной, затем сняла с полки возле двери полотенце, развернула его, и я выбралась из ванны. Она внимательно наблюдала за мной, а я закуталась в полотно и направилась в опочивальню.

Короля там не было. Я и порадовалась, и испытала легкое разочарование.

– Вы как-то… изменились, – отметила Линка и подошла к моей кровати, прежде чем я успела ее остановить. – И почему я чую запах секса… – В этот миг она выпучила глаза до немыслимого предела, и я замерла у входа в гардеробную комнату, надеясь, что служанка обойдется без расспросов.

Надежда оказалась тщетной. Линка выронила простыни и подбежала ко мне, ее остренький подбородок задрожал. Длинные руки потянулись ко мне, затем упали.

– Это ведь был он, да? Ох, звезды, позвольте, я позову целителя…

– Стой, – приказала я со сталью в голосе, и Линка застыла у двери. Я медленно выдохнула и объяснила: – Все было не так. – Вскинув лицо, я посмотрела ей в глаза, приосанилась, и на ее лице отразился ужас. – Совсем не так. Иначе.

Но облегчения не последовало. Никто не принялся шепотом расспрашивать меня о подробностях. Она смотрела на меня со страхом и нескрываемым отвращением.

Пока Линка не ушла, я обратилась к ней с последней просьбой.

– Пожалуйста, никому об этом не рассказывай.

Она стояла ко мне спиной, взявшись за ручку двери. Ничего не ответив, вышла и с грохотом захлопнула за собой дверь, а я рухнула на неубранную постель.

Мое внимание привлек блеск драгоценных камней на прикроватном столике – то был знакомый кинжал с украшенной сапфирами рукоятью.

Несмотря на гнетущую атмосферу неопределенности, я улыбнулась, осознав смысл этого жеста – Дейд вернул мне свой подарок, который я когда-то обратила против него.

* * *

За завтраком мы едва перемолвились парой слов – невысказанного осталось куда больше, – после чего я заглянула к себе комнату и, не обнаружив там Дейда, отправилась на поиски матери, которую нашла в рукодельной мастерской на втором этаже.

Нам нужно было поговорить, и я не собиралась вести беседы ни о поголовье скота и торговле, ни о том, как плохо обстоит дело и с тем, и с другим.

Брачный альянс позволит нам решить обе эти проблемы и многие другие. И довольно скоро.

Шум снаружи привлек меня к ближайшему окну на лестнице. К воротам замка подъехала телега, груженная бочками снеди, два юных создания, сидевших в ней, размахивали золотыми и красными лентами.

Рядом раздались чьи-то шаги.

– Ох, слава треклятым звездам.

С охапкой испорченной материи в руках ко мне подбежал Эдван – он поклонился, и его фиолетовые глаза увлажнились.

– Я слышал, что вы вернулись, и я счастлив, что вы целы, но, прошу вас, – с трудом сглотнув, залопотал он, – прошу, скажите, что вы больше не исчезнете.

Я нахмурилась, глядя на ткани: цветастые были изорваны в лохмотья, остальные – смяты или опалены. Судя по всему, последствия дурного настроения матери.

– Все настолько плохо?

Эдван поколебался, но все же кивнул.

– Я люблю ее, – выпалил он. – Одним звездам известно, как сильно, но я опасаюсь оставлять ее одну. Моя половинка в ярости. Мы почти не виделись уже несколько недель, потому что я боюсь ночевать вдали от королевы.

Я не знала, что на это сказать и чем помочь, поскольку становилось ясно: этот катастрофический план придется по вкусу далеко не всем. Особенно моей матери.

Однако я была твердо намерена довести дело до конца, поэтому крепко обняла Эдвана и отказалась давать ему какие-либо обещания. А затем проводила его взглядом.

Поднявшись в мастерскую, я прошла мимо полок с тканями к большим окнам, из которых открывался вид на часть парадного двора и один из проездов в город, лежавший за стенами замка.

Народные массы текли в обе стороны, цветные ленты реяли на ветру. Два лоточника с тележками въехали во двор вслед за толпой, следом за ними процокали лошади, тащившие телегу с элем.

– Ты ведь сказала «скромная свадьба», мама. – Я задернула шторы, когда увидела группу пьяных мужчин, что веселились, потрясая кружками с пивом, и обернулась к ней с разгневанным видом.

Зажав во рту рукоятку маленького ножика, она возилась с отделкой лавандового платья, которое, понадеялась я, предназначалось для нее, ибо надевать его у меня не было ни малейшего желания.

– Сама церемония – да.

– Какой смысл в скромной церемонии, если вокруг в курсе? – процедила я, стараясь сохранять спокойствие, которого не ощущала.

– Наш народ нуждается в вере, в надежде на то, что эта жертва покончит с войной. Празднества принесут им отраду.

Отраду.

– Думаешь, что он не сдержит свое слово? – спросила я, хотя мать и так уже на это намекнула. – Он согласился прекратить набеги и кровопролития только в том случае, если я выйду за него. – На последних словах я сделала акцент, чтобы до нее точно дошло.

И достигла цели – мамины руки, мастерившие из ленты цветок, замерли. Она сглотнула, и у меня по спине пробежал холодок, когда мать принялась копаться в корзинах с приспособлениями для вышивки, стоявших у стены.

– Я знаю, – мягко и опасливо произнесла я. – Знаю, что это, должно быть, тяжело.

– Тяжело, – сказала она так, будто я ни черта в этом не смыслю, и была права. – Ты понятия не имеешь, каково это.

– Я провела несколько недель вдали отсюда. – Я захлопала глазами, ошарашенная собственной наглостью, жесткостью.