Странная история дочери алхимика - Теодора Госс

– Все, что может представлять интерес для нашего расследования. Вы, в конце концов, наблюдательная юная женщина, я уверен, – Холмс произнес это с бездумно-вежливой интонацией, как будто просто хотел отвлечь неприятную особу на хоть какое-то подобие деятельности. Мэри окинула кабинет взглядом, стараясь не привлекать к себе внимания доктора. Чего именно хочет от нее Холмс? Или она ошиблась – и ему просто нужно зачем-то, чтобы она записывала слова доктора Сьюарда?

Но Сьюард в итоге не смог – или не захотел – сообщить им что-либо мало-мальски ценное. Ну да, Ренфилд, «хотя в это и трудно поверить, принимая во внимание его текущее состояние», раньше был респектабельным джентльменом, занимался бизнесом в Сити. Потом его бизнес начал претерпевать кризис, и ему было тяжело это вынести, и у него появились привычки, которые в итоге привели к безумию. У него никогда не было ни жены, ни детей, так что в лечебницу его поместили бизнес-партнеры, опасаясь за его жизнь. Компания ежемесячно вносила плату за его содержание. За все эти годы к нему никогда не приходили посетители. Больше Сьюард ничего не знал.

– Конечно, он попал сюда еще при моем предшественнике, – пояснил он. – Я сам здесь довольно недавно, стал директором всего пять лет назад, а некоторые пациенты пребывают здесь лет по двадцать. Именно поэтому мне пришлось так тяжело, когда после нынешнего инцидента я должен был оправдываться перед Советом попечителей. Так что можете понять, почему для меня так важно, чтобы Ренфилда поскорее поймали и вернули к нам, мистер Холмс. Боюсь, больше мне вам нечего сказать. Ренфилд не оставил каких-то документов, кроме разве что дневников, которые он именовал своими отчетами. Там нет ничего, кроме столбцов цифр. Могу попросить Сэма их принести и продемонстрировать, пока вы еще здесь.

Прощаясь с ними, доктор добавил:

– Надеюсь, вам с инспектором Лестрейдом удастся как можно скорее его поймать, мистер Холмс. От этого зависит моя профессиональная карьера. А вам, мисс Дженкс, успеха с вашими благими начинаниями! Как вы там сказали, называется ваша организация? Я бы мог, возможно, послать вам пожертвование…

Боже, что за название она тогда выдумала? Мэри на мгновение замешкалась.

– Большое спасибо вам, сэр, – выступила вперед миссис Пул. – Эти молодые женщины приходят к нам запятнанные грехом, но потом молитва и труд во славу Господа отмывают их начисто, снова делая овечками Господними. Я имею в виду состояние их душ, сэр. Бог ненавидит грех, но любит грешников, и мы еще увидим этих молодых женщин сидящими одесную Отца, когда их души окончательно очистятся от своих грехов. Кроме того, мы регулярно даем им горячий суп. Горячий суп и молитва, сэр, лучшие орудия очищения. Если желаете, мы пришлем вам несколько брошюр и с ними заявление о регулярном пожертвовании…

– Да-да, конечно, – поспешно перебил ее Сьюард. – Давайте я вас сам провожу. Уверен, что вы стремитесь как можно скорее вернуться в Лондон, чтобы продолжать свои благие труды ради Господа…

До того, как Сьюард наконец их выставил, Сэм продемонстрировал Холмсу записные книжки Ренфилда – но доктор не солгал: там не был ничего, кроме цифр. Столбцы цифр, означающие, должно быть, количество съеденных им мух. Ничего, что могло бы помочь в расследовании.

Когда они наконец вышли за ворота лечебницы, которые с лязгом захлопнулись за ними, Мэри извлекла из сумочки блокнот. Сумочка ее была притом куда менее вместительна, чем у миссис Пул, поэтому девушка с трудом затолкала туда свои записи и с таким же трудом их извлекла наружу.

– Вам было нужно что-то вроде этого? – спросила она, демонстрируя свои записи Холмсу.

– А я еще волновался, поймете ли вы меня правильно! – воскликнул детектив. – Браво, мисс Дженкс! Я запомнил место и расположение отеля в Сохо, но все равно полезно, что у вас есть письменное подтверждение. И как разумно с вашей стороны было переписать также и письмо!

– О чем вы оба говорите? – осведомилась миссис Пул.

Мэри показала ей блокнот. На листке было записано:

«Дирборн-отель, Сохо. Адрес слишком мелкий, не могу точнее рассмотреть.

Дорогой Джон, я прибуду, как только смогу, но об убийствах мне известно не больше вашего. С чего бы могло быть иначе? Конечно, вы с Ван Хельсингом не можете подозревать, что я в этом замешан. Это было бы абсурдно и несправедливо. Дайте мне знать о дате вашего прибытия, и я приеду в Перфлит, но клянусь вам, что не имею к происходящему никакого отношения. Эдвард».

– Письмо было перевернуто, но я смогла его разобрать – все, кроме адреса, – сказала Мэри. – Обычно у людей науки такой ужасный почерк! Моя гувернантка мисс Мюррей посадила бы их всех без исключения переписывать фрагменты «Тинтернского аббатства» Вордсворта – мне она постоянно прописывала это упражнение, чтобы поставить руку. Думаю, что Эдвард – это мистер Прендик, которого упоминала в своей истории Кэтрин и о ком писал Ван Хельсинг в своем письме?

– Не сомневаюсь, – согласился Холмс. – Не знаю, рассмотрели ли вы его лицо, когда он проходил мимо нас, мисс Джекилл, но одно могу сказать – волосы у него седые не от старости. Некое потрясение наложило на него отметину.

Увы, Мэри не рассмотрела лица Прендика. Это осознание ее сильно огорчило. Нужно не расслабляться, стать более наблюдательной – как мистер Холмс.

– Думаю, следующий шаг в нашей программе – возвращение в Лондон и визит к мистеру Прендику, – продолжал тот. – Доктор Сьюард определенно считал его каким-то образом причастным к убийствам, а мисс Моро подчеркнула, что ему известен способ создавать зверолюдей, с которыми вам пришлось столкнуться вчера. Будь мы порасторопнее, у нас был бы шанс встретить его прямо в поезде, будто бы случайно; но поезд, на котором он едет, отходит прямо сейчас, и мы на него не успели. – И действительно – Мэри услышала протяжный паровозный гудок, а потом по небу потянулась струя белого дыма, утекая за широкие торфяные болота, отделявшие лечебницу от железнодорожной станции.

– Если сейчас нам все равно не догнать мистера Прендика, я предлагаю заняться еще одной нитью расследования здесь, в Перфлите, – сказала она. – Может быть, нам отыскать Джо Эбернейти? Он знает Ренфилда дольше, чем доктор Сьюард, и он был здесь, когда Ренфилд сбежал. Думаю, он живет где-то здесь, в деревне.

– К тому же, будучи недавно уволенным, вряд ли он сейчас ощущает особенную преданность Сьюарду, – согласился Холмс. – Прекрасное предложение, мисс Джекилл. И должен вам сказать, миссис Пул, вы блестяще сыграли свою роль.

– О, спасибо, сэр, – смутилась экономка. – Знаете, я ведь в юности играла в любительском театре. Это было что-то вроде клуба – только для слуг из хороших домов на Парк-Террейс. Наша труппа называлась «Театр Парк-Террейс», мы ставили большей частью Шекспира, но иногда и популярные пьесы, вроде «Прекрасной шотландки» или «Девицы на болотах». Однажды я играла Титанию!

Мэри попробовала представить плотненькую и почтенную миссис Пул в роли Титании, королевы фей, но ее воображение не смогло справиться с подобной задачей.