Не пара - Nata Zzika

— Ты смотри, любить люби, но сильно-то не потакай, не повторяй моей ошибки.

— Сначала надо, чтобы мне ее мать позволила рядом быть, потом уж о воспитании дочери думать, — отмахнулся Влад. — Всю голову сломал, как прощения просить, чтобы простила, а не снова сбежала.

— А ты не ломай, а строй, — посоветовал Земов. — Раньше, наверное, давил да приказывал? Забудь все, что раньше знал о женщинах и как с другими себя вел, тоже забудь.

— Раньше всегда прокатывало, никто обиженным не оставался, а тут, что ни сделаю, вижу — не так, а как — не понимаю. У родителей все иначе — он ей денег, сколько просит, она его не достает, и каждый сам по себе. Не хочу так.

— Да, отец тебе не помощник, я это и сам наблюдаю, а спросить больше не у кого. Вы, молодежь, ведетесь на мишуру, на блестки и думаете часто нижней головой, — согласился Земов. — Слушай, что скажу — женщины разные, все разные. Есть такие, с которыми хорошо время провести, в люди вывести, выгулять перед партнерами, блеснуть красотой, а есть такие, кого никому показывать не хочется, хочется всю себе оставить, прижать, укрыть, беречь и единолично любоваться, и за один ласковый взгляд готов небо с землей местами поменять.

Владислав пораженно смотрел на Земова, сам себе не веря, что тот такое ему говорит.

— Первых — полным полно, на любой цвет и размер, хоть ведром черпай. А вторые — это редкость и от этого, еще большая ценность. Если встретил такую, то забудь о своих «хочухах», поступай с ней так, как хотел бы, чтобы с твоей дочерью или сестрой мужчина себя вел, растворись в ней, думай, как ее порадовать, что она любит, к чему тянется, чем живет. Если достучишься, если поверит и откроется — сторицей вернет тебе все и дом у тебя с такой женщиной будет именно дом — теплый и настоящий, куда каждый день хочется возвращаться, где тебя всегда ждут. Любого — богатого, банкрота, здорового, больного, где простят ошибки и поддержат в беде. Если мать твоей дочери — такая, то не упусти, второй раз такое счастье в жизни может и не встретиться.

— Я понял, Анатолий Викторович, спасибо. Буду думать, дров ломать не хочу больше и так наготовил уже — на три зимы вперед, — Влад покосился на другой конец салона, где из-под пледа виднелась только голова отца. — Спросить хотел — что Вы с ребенком Марины делать думаете? В том смысле, он же родится рано или поздно. Отца искать будете?

— Ты так уверен, что твой, — Земов мотнул головой в сторону диванчика. — Точно не при делах?

— Уверен, — твердо ответил Морозов. — Вы же результат экспертизы видели.

— Видел, да, — согласился Анатолий. — Пока не будем воду в ступе толочь, дождемся, что немцы нам скажут и там уже видно будет. А ребенок пусть родиться, я, конечно, не очень уверен, что Маринка нормальной матерью будет, но чем черт не шутит? А нет, так себе заберу и сам выращу и уж ошибок больше не наделаю.

— Понятно, — кивнул Влад.

Полет прошел, как говорится, в штатном режиме, в клинике проблем тоже никаких не случилось. Владу было проще, он язык хорошо знал, в отличие от отца. Пока кровь брали, пошутил с сестричкой, поддержал разговор врача с Анатолием и заодно удивился, что тот по-немецки шпарит, как по-русски. Вот тебе и «бандит», прямо разрыв шаблона.

После клиники Анатолий Викторович настоял, чтобы все трое заехали в уютное кафе на Ранкештрассе и хорошо позавтракали, а затем передал Морозовых помощникам, которые аккуратно доставили обоих на самолет.

В Москве сели в шесть вечера. Отец, за весь перелет не сказавший ни слова, после паспортного контроля поинтересовался, куда сын собирается ехать.

— Ты хотел меня о чем-то попросить? — спросил Владислав.

— Да, не смог бы ты забросить меня на дачу, мне машину забрать надо и, может, там и переночую? Если занят, я на такси доберусь.

Сын посмотрел на отца внимательно — как-то тот осунулся за последние дни, переживает. Помучить бы его еще за то, что он устроил, да ладно, отец, все-таки.

— Довезу, — согласился Влад. — Со мной на стоянку или подождешь, когда подъеду?

— Пошли вместе, — отозвался Александр.

— Ты чего такой смурной всю дорогу?

— А чему радоваться? — удивился Морозов. — Ты, смотрю, с Земовым прямо чуть ли не сдружился, зря так легко доверяешь. У него на душе много чего висит, он своего никогда не упустит и не простит, если провинился.

— Да я особенно ничего и не доверял, просто не врал.

— Вот выдаст экспертиза, что я отец и все, считай, жизнь на этом и закончилась, — грустно изрек Александр. — Конечно, зятем я Земова не интересую, но стружку снимет по полной, не упустит своего. Сколько там этот анализ делают, что тебе немец говорил?

— Десять дней — две недели.

— Продать, что ли, по-быстрому?

— Что продать? — не понял Влад.

— Бизнес цементный. Да ерунда все это, Земов не позволит, от него не увернешься.

Влад рулил, поглядывая на сникшего отца, слушал его обреченный голос и наконец, не выдержал:

— Да не трясись ты! Все будет хорошо, вот увидишь!

— С чего ты так уверен? Ты-то про себя, понятно почему не переживаешь, не спал ты с ней, а я вот не устоял.

— Ну и сколько раз ты с ней за две или три недели «не устоял»?

— Владик, ты думай, о чем спрашиваешь!

— А что такого, ты же не стеснялся ее под меня подкладывать и чуть ли не силком жениться заставлять?

— Брось, хватит уже, и так тошно.

— Я не из любопытства спрашиваю, просто Марина на это дело падкая, ей всегда мало, как сучке в течке, а ты, хоть далеко не старик, но вряд ли в состоянии удовлетворять ее аппетиты две или три недели. Наверняка она параллельно еще с кем-то кувыркалась.

— Ты думаешь? Но ведь она везде со мной была, никого знакомых не появлялось.

— Она к тебе что, привязанная все это время ходила? Ведь уезжал по делам, оставлял ее одну на весь день, а то и больше?

— Ну, да. И ты думаешь, что она с кем-то еще? Но с кем??

— Вот этого не скажу, свечку не держал, но то, что у нее кто-то еще был — зуб даю. И наверняка, не один. Я это к чему — ты себя хоронить и бизнес продавать погоди, большая доля вероятности, что ребенок не от тебя.

— Ты так думаешь? — с надеждой в голосе спросил отец. — Это, конечно, решило бы все проблемы, но надеяться на такое — это как надеяться на чудо.

— А ты надейся и еще обет какой-нибудь дай, тогда точно сбудется, — посоветовал сын.

— Обет?

— Ну, пообещай, что, если ребенок не твой, и экспертиза это покажет, то, ты тогда, например, больше не будешь матери изменять, или в мою жизнь перестанешь лезть, или, там, коньяк пить. Любое условие, которое требует определенных усилий или жертв с твоей стороны и которое ты готов выполнить, если ребенок окажется не от тебя.