Семейное дело - Рекс Тодхантер Стаут

меня дома – не знаю, как ему удалось проникнуть внутрь, – и забрал ее.

Вот, значит, подумал я, куда спешил старина Тингли, когда я пришел расспрашивать его насчет хинина.

– Откуда вы это знаете? – спросил Вулф.

– Он сам мне сказал. Вчера днем коробка находилась у него в сейфе.

– Вы хотите сказать, что вчера в пять часов дня коробка была в сейфе, который стоит у Тингли в кабинете?

– Да.

– А когда вы вернулись два часа сорок минут спустя, она исчезла?

– Да. Джадд умыкнул ее. Если этот мерзавец надеется, что ему это сойдет с рук…

– Успокойтесь, пожалуйста, – недовольно процедил Вулф и закрыл глаза.

Мы почтительно замолчали. Губы Вулфа стали поочередно втягиваться и выпячиваться. Джадд открыл было рот, но Кремер шикнул на него. Инспектор не хуже меня знал, что означает поведение Вулфа.

Наконец Вулф открыл глаза и посмотрел не на Джадда или Филипа, а на меня:

– В котором часу вчера начался дождь?

– В семь вечера, – ответил я.

– Ровно в семь?

– Может, чуть позже. Ненамного.

– А до этого даже не моросил?

– Нет.

– Хорошо. – Он наставил палец на сержанта Фостера. – Отдайте мне коробку.

Фостер повиновался.

Вулф посмотрел на Филипа Тингли:

– Когда вы выкрали ее из сейфа, ключа у вас не было. Вам пришлось ее взломать?

– Нет, – покачал головой Филип. – Я ее не взламывал.

– Но крышка покорежена и дужки повреждены.

– Я тут ни при чем. Я не ломал ее. Джадд, небось, постарался. Я отнес ее к слесарю и сказал, что потерял ключ, а он изготовил по моей просьбе отмычку.

– Значит, вчера днем она была заперта?

– Да.

– Хорошо. – Вулф казался довольным. – Что ж, тогда мне все ясно. Давайте посмотрим. – Он крепко сжал коробку пальцами и энергично потряс ее. Судя по всему, он к чему-то прислушивался, но мы слышали только, как стучали детские туфельки о металлические стенки. Вулф с довольным видом кивнул. – Замечательно! – заявил он.

– Чушь собачья! – буркнул Кремер.

– Ничего подобного. В один прекрасный день, мистер Кремер… Впрочем, нет, никогда. Я бы хотел поговорить с вами и Арчи. Могут ваши люди препроводить этих джентльменов в гостиную?

Когда звуконепроницаемая дверь отделила нас от Джадда с Филипом, Кремер с угрожающим видом надвинулся на Вулфа.

– Послушайте… – начал он.

– Нет! – отрезал Вулф. – Достаточно того, что я терплю ваше присутствие в своем доме. Надо же, ворваться ко мне с ордером на арест и увести моего гостя! Я хочу знать, что именно взяли ваши люди из конторы мистера Тингли.

– Но если Джадд…

– Нет! Если хотите, можете их забрать, но тогда я действую дальше в одиночку.

– Вам известно, кто убил Тингли?

– Разумеется. Но мне кое-что нужно знать. Итак, что было взято из конторы мистера Тингли?

Кремер испустил тяжкий вздох:

– Черт бы вас побрал! Труп. Два окровавленных полотенца. Нож с гирей. Пять маленьких баночек с чем-то съедобным, которые нашли в ящике стола Тингли. Мы исследовали содержимое, но хинина не обнаружили. Нам сказали, что это обычные пробные образцы.

– И все?

– Да.

– А других баночек с образцами вы не нашли?

– Нет.

– Значит, они остались там. Должны были остаться. Наверное… Арчи, отправляйся туда, разыщи их и принеси сюда. Мистер Кремер свяжется со своими людьми, которые там дежурят, и заручится их поддержкой.

– Ха! – выпалил Кремер. – Держите карман шире!

– Придется!

– Что касается меня, – встрял я, – то я, конечно, маг и чародей по части поисков, но у меня получается лучше, когда я знаю, что именно ищу.

– Пф! Чем я вчера плевался за ланчем?

– Ах, вот вы о чем? Ладно.

Я испарился.

Езды до конторы Тингли было минуты три, но я решил, что Вулф потратит больше времени на уговоры Кремера, а потому добрался на такси до родстера, оставленного на Восточной Двадцать девятой улице, а уже оттуда покатил на нем. Дверь на сей раз была заперта, и я уже собрался было забарабанить, когда изнутри послышались шаги. На пороге возник внушительного вида субъект.

– Ты Гудвин? – спросил он, глядя на меня сверху вниз.

– Я мистер Гудвин. Старая госпожа Кремер просила…

– Угу. Я уже наслышан о твоих выходках. Заходи.

Я зашел в обшарпанный вестибюль и взбежал вверх по ступенькам. В кабинете Тингли за столом, заваленным газетами, сидел тонкогубый тип с круглой физиономией.

– Вы, ребята, должны мне помогать, – предупредил я.

– Пожалуйста, – ухмыльнулся сидевший за столом. – Заодно поразомнемся. Но Боуэн здесь искал. Если вы думаете, что после Боуэна можно найти хоть самую завалящую пуговицу…

– Я вам верю, старина, – осклабился я. – Боуэн в своем деле, конечно, дока, но ему недостает тонкости. По части возни с лупой и штангенциркулем его не переплюнуть, но он следует предписаниям там, где нужно пораскинуть мозгами. Например, если он осматривал этот стол, то можно поставить сто против одного, что он обшарил все до последнего дюйма, но вот в эту шляпу он наверняка не заглядывал. – Я указал на шляпу Тингли, которая все еще висела на крючке. – Ведь в инструкциях не сказано, как обыскивать шляпу. Ты просто берешь ее и заглядываешь внутрь.

– Гениально, – развел руками тонкогубый. – Может, еще чему научите?

– С удовольствием. – Я шагнул вперед. – Вы спросите: а с какой стати Тингли станет прятать что-либо в шляпу? Отвечу: это самое логичное место. Он собирается взять эту штуку домой, но хочет пока припрятать ее от не в меру любопытных приятелей, которые могут шарить по ящикам и другим очевидным местам. Он был человеком необычным. Как и я.

Я протянул руку и сдернул шляпу с крючка.

В шляпе лежала баночка!

Что ж, я был с лихвой вознагражден за все проколы, которые допустил за последние годы. Ничего подобного никогда уже не повторится. Я настолько остолбенел, что едва не выронил баночку, подхватив ее в последнюю секунду. Баночка как баночка, ничем не отличавшаяся от остальных, в которых держали образцы. Полная на две трети и с этикеткой, на которой карандашом было написано: «14-11-Й».

– Вот видите, – сказал я, пытаясь скрыть торжество, – все дело только в мозгах.

Сыщики вытаращились на меня, утратив дар речи от изумления. Я достал из кармана перочинный ножик, раскрыл баночку, ковырнул вязкую массу и поднес кончик лезвия к губам. Я чуть не подпрыгнул, столь восхитительным оказался вкус… в смысле – горьким!

Я сплюнул.

– Вас, ребята, повысят за это в званиях, – великодушно посулил я. – И жалованье прибавят. А заодно и месяц отпуска дадут.

С этими словами я отчалил. Представляете, я даже не снимал пальто и шляпу…

Жаль, конечно, что обед пришлось отложить в первый же