Знак - Вероника Рот

Акос крутанул нож в руке, свет, отразившись от лезвия, блеснул на начищенном полу. Сузао отвлекся на этот «зайчик», и Акос, воспользовавшись заминкой, нанес ему хук левой. Кузар попятился, из носа потекла кровь. Он не знал, что Акос – левша, как не знал и того, что я заставляла парня ежедневно отжиматься.

Акос кинулся на противника и снова ударил Сузао по носу.

По залу прокатился вопль. В слепой ярости Сузао ринулся на Акоса, схватил за броню и попытался свалить соперника с ног. Не удержавшись, Акос рухнул на пол. Сузао придавил Акоса ногой и врезал ему в челюсть кулаком.

Я вздрогнула. Акос, выглядевший дезориентированным, приподнял колено, словно намереваясь оттолкнуть Сузао. Но неожиданно вытащил из ботинка второй клинок и вонзил лезвие в бок врагу – как раз между ребрами.

Сузао начал заваливаться, изумленно уставившись на рукоять, торчащую из его тела. Акос нанес второй удар золдским ножом. На горле Сузао выступила ярко-красная полоса. Он упал.

Только теперь, когда мои мышцы расслабились, я поняла, насколько была напряжена. Вокруг гудел народ. Акос наклонился над трупом Сузао, вытащил застрявший между ребрами нож, вытер лезвие о штаны и спрятал в ботинок. Над ареной разносилось его сбивчивое дыхание.

«А теперь – не впадай в панику», – мысленно посоветовала я Акосу, как будто он мог меня услышать.

Акос рукавом вытер пот со лба и поднял голову. Медленно повернулся, обводя взглядом зрителей, одного за другим. Вложил клинок в ножны и, переступив через труп Сузао, направился к выходу.

Помедлив несколько секунд, я спустилась с помоста и смешалась с толпой. Плотная ткань моей юбки развевалась и била меня по икрам.

Я попыталась догнать Акоса, но тот был уже слишком далеко. Я поспешила по коридорам к нашей каюте.

Добравшись до двери, прислушалась, поднеся руку к сенсору.

Изнутри доносились сдавленные всхлипывания.

Потом Акос закричал, и раздался звук удара – и еще один. Акос вновь завопил. Я приникла ухом к двери. Крики превратились в плач, и я до крови прикусила нижнюю губу.

Прикоснувшись к сенсору, я отперла дверь.

Акос сидел на полу в ванной. Вокруг валялись осколки зеркала. Занавеска оказалась сорвана, вешалка для полотенец выдрана из стены. На меня Акос не смотрел. Стараясь не наступать на осколки, я направилась к нему. Включила душ и присела рядом с Акосом. Подождала, пока вода не согреется, взяла Акоса за руку и потянула под водяные струи.

Полностью одетая, я стояла рядом с ним под душем, чувствуя щекой его прерывистое дыхание. Обняв его за шею, я развернула лицом к стене. Акос крепко зажмурил глаза. Дрожащие пальцы нашли мою ладонь и прижали к броне на груди.

Мы стояли так довольно долго, пока он не перестал всхлипывать. Я выключила душ и, отбрасывая в сторону то и дело попадающиеся осколки стекла, повела Акоса на кухню.

Его взгляд был отсутствующим. По-моему, Акос не понимал, где находится и что с ним случилось. Я стянула с него броню и мокрую рубашку. Расстегнула брюки, и они упали на пол влажным комом.

Я множество раз мечтала увидеть Акоса обнаженным, может быть, однажды и самой его раздеть, хотя бы отчасти сократив расстояние, разделявшее нас. Но то, что происходило теперь, ничем не напоминало воплощение мечты. Акос страдал, а я просто стремилась помочь ему.

Я не замечала собственной боли, но, помогая ему вытираться, обнаружила, что тени движутся быстрее, чем раньше. Складывалось впечатление, что они попали в мои жилы и бегут вместе с кровью. Доктор Фадлан предупреждал меня, что мой токодар должен усиливаться, когда я взволнованна. Отирианец оказался прав. Мне было наплевать на смерть Сузао. Точнее, я даже подумывала плюнуть в его погребальный костер, чтобы услышать, как зашипит плевок.

А вот состояние Акоса меня действительно тревожило.

Наконец он пришел в себя настолько, что поправил свою повязку на руке и поплелся в спальню. Убедившись, что он укрыт одеялом, я поставила тигель на горелку. Как-то раз Акос приготовил мне снадобье, позволяющее спать без сновидений.

Настала моя очередь.

Мир соскальзывал с него, точно шелк с шелка. Он не хотел с ним сливаться, как масло не желает смешиваться с водой. Акос не осознавал хода времени. Секунды превращались в часы. Он на минутку становился под душ, а выходил с побелевшей кожей и сморщенными пальцами, похожими на вяленые солефруты. Ночной сон мог продлиться до позднего утра и затянуться до следующего вечера. Пространство сделалось зыбким. То он стоял на арене, заляпанный чужой кровью, то брел по ковыль-траве, спотыкаясь о скелеты когда-то заблудившихся людей.

Исчезали лепестки тихоцвета, которые он держал во рту, чтобы сохранять спокойствие. Терялись слова, которые он собирался произнести, а руки вдруг начинали дрожать и наотрез отказывались подчиняться.

Сперва Кайра его не трогала. Однако накануне приземления в Воа, после того как Акос пропустил несколько приемов пищи подряд, она ворвалась в его комнату и сказала:

– Вставай. Сейчас же.

Он непонимающе поглядел на нее, как будто она говорила на неизвестном языке. Кайра закатила глаза, схватила его за руку и потянула. Ее прикосновение обожгло болью. Акос поморщился. Кайра выругалась.

– Видишь, к чему это привело? – воскликнула она. – Ты начал чувствовать мой токодар. Настолько ослаб, что твой собственный не справляется. Тебе надо поесть.

– А, ты хочешь вернуть обратно своего слугу, да? – сердито огрызнулся Акос. – Хорошо, я готов. Готов умереть за твою семью, что бы это ни означало.

– Я знаю, что такое превратиться в того, кого ненавидишь, – Кайра склонилась над ним, их лица оказались совсем близко. – И понимаю, как тебе больно. Но жизнь вообще полна боли, – в белках ее глаз замелькали тени, подтверждающие правоту ее слов. – Твоя способность терпеть боль – куда выше, чем ты считаешь.

Она посмотрела на него в упор.

– Жизнь полна боли, – повторил Акос. – Воодушевляющий лозунг.

– Когда я проверяла Айджу в последний раз, он все еще… существовал, – произнесла Кайра. – Ты обязан остаться в живых – хотя бы ради него.

– Айджа! – фыркнул Акос. – При чем здесь мой брат?

О нем Акос не вспоминал со дня дуэли. Думал лишь о том, как сильно ему хотелось победить Сузао.

– А что тогда при чем? – спросила Кайра.

– Откуда мне знать? – Он с размаху ударил кулаком в стену, не обращая внимания на боль в костяшках. – Ты превратила меня в убийцу, вот ты теперь и отвечай! Когда речь идет о выживании, для чести нет места. Помнишь?

Огонь в ее глазах угас. Акос пожалел о сказанном и уже открыл рот, чтобы попросить прощения, но тут в дверь постучали.

Не вставая с койки, он наблюдал за Кайрой, которая пошла открывать. В коридоре стоял стражник, позади него – Йорек.