Интриги дядюшки Йивентрия - Максим Ельцов

– Ловко ты его, парень, – сказал подошедший Дандау. – А вот это ты зря, он жив, – добавил он, когда заметил, что Йозефика вот-вот вывернет наизнанку.

Дандау сунул дуло винтовки в ноздрю Клодвигу. Он ловко подковырнул ее мушкой и потянул. Лицо дворецкого растянулось в омерзительную пленку и с хрустом лопнуло. Это была маска.

– Ого! Я этого поганца на мосту в Лупри видел! – удивленно крикнул Йозефик.

Пленник сидел и злобно смотрел на него. Ветер медленно шевелил на его лице ошметки маски. По злобе его смог переплюнуть только приковылявший Шелк. Он был покрыт ссадинами, а его чудесная нога превратилась в изогнутую безжизненную железяку.

– Не разговаривай с ним, парень! Их учат гадостям, – скомандовал Дандау. – Забирай что должен и проваливай из Хлейнглогта.

– Но…

Дандау обернулся к Йозефику и обнял его одной рукой.

– Давай, парень, не тяни. В конюшне должна быть машина Йивентрия. Бери ее и исчезни.

Йозефик протянул щерящемуся пленнику руку. Тот подумал, что он хочет помочь ему встать, и попытался опереться. В ответ он снова получил по лбу револьвером.

– Пуговицы давай, гад!

Пленник смерил его презрительным взглядом и скривил губы. Дандау уткнул ему в лицо ствол винтовки и спросил у Шелка:

– Как думаешь, эта маска так же легко слезет?

Пленник побледнел и полез в карман. Он высыпал на руку Йозефику шесть сияющих пуговиц. За что получил по лбу еще раз. Он уже походил на загадочного трехрогого зверя.

– Не принимай меня за идиота. Они были в костре, я знаю.

Отвернувшись и обиженно засопев, злодей высыпал на землю шесть почерневших пуговиц с еле различимым изображением солнца. Йозефик не стал изображать из себя гордеца и без всяких комментариев их собрал. Он же получил то, что хотел. На данный момент.

– Я сейчас уеду, как ты велел, но, Биг, я хочу знать, кто он и зачем он подослан. Выясни и пришли весточку, – сказал вир Тонхлейн и пошел на конюшню.

Шелк и Дандау переглянулись с довольными ухмылками и сказали хором.

– Вылитый Старый Черт!

Йозефик вошел на конюшню и увидел огромный черный автомобиль. В каждой линии сквозило осознание собственной мощи и презрения к окружающим. Он был похож на кусок ночи, облитый патокой. Наверняка на солнце он блестел, как обслюнявленная карамелька. На изогнутых крыльях зло торчало по две каплевидные фары. Радиаторная решетка напоминала вылизанное надгробие или вход в склеп. Вороненые спицы колес казались похожими на переплетение хищного кустарника. По бокам длинного капота торчали патрубки от перегрева, будто подернутые бензиновой пленкой.

Молодой человек вздрогнул, когда за его спиной раздался слабый женский голосок:

– «Клоперблох-Ажимо». Тридцать два цилиндра, четыре компрессора и куча Солей. Машина – зверь.

В углу на куче сена сидела девушка в комбинезоне механика. От ее ног цепь тянулась к кольцу в стене. Вид у нее был довольно апатичный и усталый.

– Ты Мирам?

– Да, сударь, – ответила девушка и безразлично посмотрела на него. – А вы, должно быть, молодой вир Тонхлейн. Вы меня уволите? Я не сберегла машину, он забрал, он кричал, и пилюли…

– Нет, Мирам, вы можете остаться в Хлейнглогте сколько пожелаете.

В другом углу кто-то закряхтел и забряцал цепью.

– Это Клодвиг, дворецкий, его только сегодня этот злыдень приволок. Он тоже может остаться? – чуть более радостно спросила Мирам.

– Сколько угодно. Это ваш дом.

Йозефик сел за руль. Чудовище пробудилось. Йойк испуганно вскарабкался ему на макушку и завернул пушистый хвост на глаза. Машина, сыто урча, выехала во двор. Брусчатка немного прогибалась под ее весом.

– Там, в конюшне, Клодвиг и Мирам. Проследите, чтобы у них все было хорошо. Они могут остаться в Хлейнглогте, – отдавал последние распоряжения Йозефик, а Дандау и Шелк почему-то даже не думали перечить. – И вы тоже можете остаться. Все равно, Бигги, тебе не вывезти все погреба. Бывайте.

Рыча двигателем, «Клоперблох-Ажимо» улетел в ночь. Еще долго отсветы его фар плясали по склонам Шанол, спускаясь к таинственному Бурнскому лесу.

– Добрый путь! – хохотнул Смитти Шелк, когда окончательно отдышался.

– Дерьмо! – поддакнул Дандау.

Живешь себе, живешь. Тянешься через время, как клейстер, оставляя на нем лишь мутные пятна, а тут на тебе – Приключение. И дует Ветер. Впереди дорога в дальние края, о чудности и чудесности которых ты, к счастью, не подозреваешь, а потому не спешишь вернуть свою клейстерообразную консистенцию.

Так случилось с молодым человеком по имени Йозефик вир Тонхлейн. Нищим студентом он прозябал в вечно спешащем городе Лупри, пока не получил известие о кончине своего дорого семиюродного дядюшки Йивентрия. Йозефик не стал мотать сопли на кулак, а смело бросился навстречу богатству. И достиг цели, вляпавшись в несколько передряг и запутавшись в паутинах заговоров и интриг, которые его никогда бы и не коснулись, сиди он дома. Зато нашел друга по имени Йойк – злобную плотоядную серо-бурую тварь, в которую головокружительным кульбитом эволюции превратилась обычная парковая белка.

Ах, наследство… Как бы было оно прекрасно, если бы в комплекте не было дядюшкиных интриг! Йозефику пришлось спешно покинуть только что обретенный замок Хлейнглогт на грозно рычащем «Клоперблох-Ажимо»[10] и отправиться исполнять последнюю волю треклятого дядюшки. Разве это не чудесно? Вам не завидно?

Йозефик был в бегах уже больше недели. На подъезде к Келпиелу-зи-Фах на одной из заправок он увидел нечто вроде афиши, рекламирующей его скромную особу как врага рода человеческого и злостного бездетного неплательщика алиментов. Афиша для пущей привлекательности снабжалась его портретным изображением. Художник явно льстил одним чертам лица и намеренно унижал другие. В итоге получилось то, что можно было бы увидеть на месте лица Йозефика после укусов парочки пчел позлее. Шляпа, надвинутая на брови, только подчеркивала преступную виртонхлейновскую натуру. Пиджак же помогал скрывать кожистые крылья и покрытую чешуей грудь, в которой билось черное ядовитое сердце. Можно было только дивиться той прилежности, с которой художник отобразил все пункты ложного обвинения. На той же заправке Йозефик купил дорожный атлас. Не будь дурак, он для конспирации сдвинул шляпу на затылок, отчего приобрел вид простоватый и безобидный. С тех пор он ехал со сдвинутой на затылок шляпой. Его путь лежал к утесу Лас, где он должен был развеять прах своего дядюшки и тем самым исполнить его последнюю волю. Он старался держаться подальше от крупных городов и шоссе. Приходилось ехать по кривым сельским дорожкам и ночевать в крохотных гостиницах, кафетериях, а иногда и вовсе в поле. Благо, крыша у него теперь всегда была над головой. В общем, маршрут он выбирал такой, чтобы его душевное спокойствие не нарушалось гадкими афишами с его гротескно исковерканной физиономией.