Интриги дядюшки Йивентрия - Максим Ельцов

Этой ночью было полнолуние. С безоблачного неба лилось столько мертвецки холодного бледного света, что Йозефик мог бы ехать с выключенными фарами. Шины так тихо шуршали по укатанной дороге, что были слышны все ночные звуки леса. Вот мягко пробежала в подлеске лисица. Вот ухнул филин и сорвался с ветки. Где-то вдали завел ночную песнь волк и с другой стороны прилетел ответ его собрата. А вот маленькая мышка, свернувшись комочком, с шипением и бульканьем переваривается в развалившемся на пассажирском сиденье Йойке. Йойк шумно выпустил последние вздохи своей жертвы. Молодой человек неодобрительно посмотрел на белку за то, что та так неизящно нарушает магию момента.

Стоило Йозефику отвлечься от дороги, как в свете фар мелькнуло что-то большое и темное. Раздался глухой звук удара мяса о железо. Машину дважды подбросило и занесло. Молодой человек ударил по тормозам. Машину повело боком, и она замерла поперек дороги. Свет фар уперся в нагромождение мшистых булыжников, чья вершина терялась в темноте.

– Вот, Йойк, вечно ты! – крикнул Йозефик на перепугавшуюся белку. – Нечего так смотреть, это ты меня отвлек.

Грызун посмотрел вопросительно и с вызовом. Кажется, он требовал если не извинений, то хотя бы объяснений.

– Кажется, медведя сбили. Пойду посмотрю.

Йозефик вышел из машины. Стоило ему хлопнуть дверью, как откуда ни возьмись на небо выскочило облако, заслонившее луну. Где это атмосферное явление пряталось раньше, неизвестно. Стало удручающе темно. От фар никакого толку не было, но без них-то было бы вообще плохо. Два бесполезно выброшенных в мохнатые бока булыжников конуса света по крайней мере дали Йозефику знать, что он не ослеп.

Проявляя примерное мужество и откровенную глупость, Йозефик пошел по глухой лесной дороге осматривать сбитого медведя. Особо искренность этих его качеств подчеркивало то, что револьвер свой он оставил лежать на заднем сиденье вместе со шляпой и огрызком желтоватого огурца. Беличий вожак выскочил из машины, уселся на груду камней и с удовольствием начал мелькать своим профессиональным кровавым взглядом. Он очень соскучился по этому занятию.

В темноте расстояние не чувствуется. Йозефик обернулся посмотреть, как далеко он ушел от машины. Увидев возле машины два инфернальных огонька, он вздрогнул. Через мгновение он заметил свисающий в свет фар знакомый хвост и понял, что это Йойк принялся за старое. Страх отступил, но сердце уже стучало куда быстрее.

«Вот паразит, меня чуть карачун не схватил!» – подумал Йозефик и отвернулся от машины. Перед ним снова блестели два красных глаза. После первого испуга он на некоторое время стал невосприимчив к страху. Его не смутило, что между этими огоньками вполне мог уместиться Йойк в полный рост. Он протянул руку и дернул изо всех сил. Он надеялся схватить белку за хвост и как следует встряхнуть. Но его рука схватила и дернула не пушистый хвост, а что-то горячее и мокрое. Йозефик отдернул руку и почувствовал, как в волоске от его пальцев клацнули чьи-то зубы.

Злобный, но определенно озадаченный рык забурлил в темноте. О лицо Йозефика забились волны чьего-то зловонного дыхания. И было в этом запахе что-то полное самонадеянной уверенности в том, что перед ним стоит жертва. Нет, уже даже не жертва, а поздний ужин. Стало слышно, как по огромным зубам с влажным шелестом скользнул язык. Тварь в темноте облизывалась.

Йозефик машинально вытер обслюнявленную руку о штанину и заодно понял, что револьвера у него с собой нет. Поэтому его сейчас будут есть. Неизвестно даже кто. Ни один из известных ему видов животных перед нападением не облизывался. Стать трапезой для медведя, лисицы или даже скунса – это еще куда ни шло, но вот кормить не пойми кого Йозефик категорически отказывался. Он нырнул вперед и в сторону. Сначала он почувствовал движение воздуха и даже тихий свист, с которым комплект острых когтей цапнул покинутое им, а потому теперь пустое место. Потом он полностью оценил, насколько шершавой может быть лесная дорога. Мелкие камушки наждаком прошли по ладоням, а некоторые даже впились под кожу. Не обращая на это внимания, Йозефик на четвереньках пополз вокруг фыркающего противника.

«Вот и конец моим брюкам, а такой чудный костюм был, – сердито думал Йозефик. – Где я в такой глуши такой пошить смогу? Нигде». Тут у него над головой снова свистнули когти и даже срезали кончики волос. Он упал на живот, перекатился в сторону и таким образом сбил своего противника на землю. Что-то большое и мохнатое рухнуло рядом с ним, и перед его лицом клацнули огромные челюсти с белоснежными клыками.

«Какие белые зубы, а как из пасти воняет. С желудком проблемы, значит. Нерегулярное питание виновато. Ну еще бы! Тут же практически никто не ездит, кого тут есть?» – подумал Йозефик, а потом подскочил и побежал в сторону машины. При этом он орал:

– Помогите, меня едят!

Если вас никогда не пытались съесть, то вам никогда не понять всей той гаммы чувств, которые при этом переживает жертва. Сначала вас охватывает ужас, который подстегивает жажду во что бы то ни стало жить, какой бы ни была политическая обстановка в стране и сколь бы длительным ни было затишье на личном фронте. Их сменяет в случае выживания недоумение. Как так: вас пытались съесть? Потом злость. В конце-то концов, как они посмели? И наконец, одно из самых ярких человеческих переживаний – жажда мести.

– Вы нажили себе врага, кем бы вы ни были! Это говорю вам я, вир Тонхлейн! Вир Тонхлейн, а не цирк бродячий! – орал Йозефик, обегая машину. Ему было плевать, понимают ли его угрозы или нет. Он эту тварь достанет. Или прямо сейчас, или потом выследит. На худой конец, можно спалить весь Бурнский лес, но до этой твари он доберется. Сожрать его вздумали? Вот уж дудки!

Он заскочил на заднее сиденье и захлопнул дверь. В темноте он ощупывал револьвер и пытался понять, за тот ли конец он держится. Виртонхлейновский взгляд привлекло движение в лучах фар. Это Йойк покинул свой наблюдательный пункт. Звуки борьбы наполнили темноту. Яростные беличьи крики и жалобный вой большого зверя. Внезапно в пятно света выскочило то самое существо, которое хотело покормиться Йозефиком, но теперь само по маленькому кусочку уходило на пропитание.

– Боги, это же оборотень! – удивленно крикнул Йозефик. – Йойк, кусай его серебряными зубами!

Йойк и без таких ценных советов справлялся хорошо, равно как и без серебряных зубов. Он упирался задними лапами оборотню в лоб, а передними тянул того за уши. Обычно он такую позу принимал, когда просился на ручки. Оборотень был бессилен против такого коварного противника. Его когтистые передние лапы с по-человечески длинными пальцами, ни один из которых не был противостоящим, дальше носа дотянуться не могли, как и у волка. Задние лапы из-за почти человеческого торса оборотня не могли столь непринужденно почесать за ухом. Нет, конечно, бывают, возможно, увлекающиеся гимнастикой оборотни, способные хоть у себя под хвостом понюхать, но этот явно был не из их числа. В целом оборотень был не дайджестом лучших качеств двух видов, а довольно скверным компромиссом. А компромиссу никогда не справиться с бескомпромиссной машиной умерщвления, которая в процессе своей эволюции кем только питаться не научилась.