Семь песен - Томас Арчибальт Баррон

В это мгновение челюсти дракона приоткрылись, вырвавшийся изо рта язык пламени опалил черные камни и валявшиеся рядом черепа. Бамбелви отскочил назад и выронил из складок плаща свой колпак. Шапка упала к его ногам с резким металлическим звуком.

Дракон всхрапнул особенно громко, и его чудовищное тело сдвинулось с места. Веки задрожали, приоткрылись еще немного. Бамбелви ахнул от ужаса, и у него подогнулись колени. Заметив, что он вот-вот упадет в обморок, Риа схватила его за локоть.

В следующий миг мы снова обмерли от страха: дракон медленно, неторопливо поднял лапу с когтем, на который был насажен череп великана. Подобно человеку, собирающемуся отведать деликатес, он поднес череп к ноздрям, наслаждаясь его ароматом. Веки дракона задрожали, хотя и не приподнялись, и он изрыгнул мощный поток пламени. Приготовив таким образом пищу, дракон пурпурными губами оторвал череп от когтя. Громкий хруст разнесся по ущелью – чудовищные клыки превращали кость в пыль. Выдохнув огромное облако дыма, дракон снова захрапел.

Нас все еще трясло от ужаса. Бросив мрачный взгляд на Рию, я протянул ей посох и одновременно положил правую руку на серебристый эфес меча. Медленно, очень медленно я вытащил оружие из ножен. Клинок негромко зазвенел, и звук напомнил мне нежную трель музыкального инструмента. Спящий дракон зарычал и выпустил из ноздрей облако плотного дыма. Его остроконечные уши встали торчком, будто он прислушивался к металлическому звону. Кроме того, мне показалось, что ему снится сон. Он зловеще зарычал, обнажил клыки и начал царапать когтями камень, терзая воображаемого врага.

Я замер, словно статуя. Рука, в которой я держал тяжелый меч, занесенный над головой, заболела, но я не осмеливался опустить ее из страха, что клинок снова зазвенит. Прошло несколько минут, и дракон, кажется, немного успокоился. Он перестал рычать и дергать лапами.

Я осторожно двинулся вперед по россыпи камней, делая паузу после каждого шага. Дракон возвышался надо мной, как гора. Каждая его чешуйка была не меньше моего тела. Пот щипал глаза. «У меня будет время лишь для одного удара. Куда целиться?» Броня скрывала грудь дракона, его ноги, спину, хвост и даже оранжевые уши. Возможно, я сумею прикончить чудовище, если меч пронзит глаз и клинок войдет в мозг, размышлял я.

Я на цыпочках крался к дракону. Воздух был насыщен дымом, от которого мне хотелось кашлять, но я из последних сил сдерживался и инстинктивно сжимал рукоять меча.

Неожиданно хвост дракона взлетел в воздух, словно чудовищный кнут. У меня не было времени даже пошевелиться, не говоря уже о том, чтобы защищаться или спасаться бегством. Хвост развернулся во всю длину, затем устремился ко мне; в следующий миг один из украшавших его длинных шипов плотно обвился вокруг моей груди, так что я едва мог дышать. Другая колючка обхватила руку, державшую меч, и я больше не мог двигаться.

Я был совершенно беспомощен.

У Рии вырвался приглушенный вопль. Я почувствовал, что дракон снова напрягся, стиснул меня сильнее. Но желтые щелки его глаз по-прежнему оставались такими же узкими – он не открывал глаз. Казалось, он по-прежнему спал или дремал. И, судя по изгибу его рта, он предвкушал реалистичный сон, в котором он пожирал мальчишку с жалким мечом.

Краем своего «второго зрения» я увидел, что Риа в отчаянии упала на колени. Бамбелви неуклюже шлепнулся рядом с ней. Шут опустил голову на свои отвисшие подбородки, а затем произошло нечто невероятное: он запел. Я понял, что это погребальная песнь, и выводил он ее низким голосом, похожим на стенания плакальщиц. Хватка дракона причиняла боль, но, услышав песню шута, я начал извиваться вдвое сильнее.

Прежде чем Бамбелви успел закончить свою ужасную песню, дракон раскрыл пасть. Я в смертельном ужасе уставился на ряды острых зубов, почерневших от сажи. Напрягая все силы, я снова попытался высвободиться, но хвост стиснул меня еще туже. Челюсти, тем временем, распахнулись шире.

Внезапно из глотки дракона донесся какой-то хриплый, кашляющий звук, который мог означать только одно. Смех. Гротескный смех, походивший на отрыжку. Из пасти вылетело облако дыма, и все вокруг заволокло черной пеленой. Огнедышащее чудовище продолжало хохотать, и все его тело сотрясалось. Сначала задрожала голова, потом шея, потом гигантское брюхо и, наконец, хвост. Через пару мгновений дракон уже буквально корчился от хохота, валяясь на груде сокровищ.

Хвост разжался и отпустил меня. Я, задыхаясь, упал на камни. Я не видел ничего вокруг, но был жив! Я быстро выкарабкался из черного облака, волоча за собой меч. Риа подбежала ко мне и помогла подняться на ноги.

Кашляя от дыма, мы неверными шагами выбрались из лощины. Дракон у нас за спиной продолжал хохотать, но смех постепенно стихал. Через несколько секунд он снова захрапел. Оглянувшись, я увидел тонкие желтые полоски его глаз, светившиеся в полумраке. Когда мы, наконец, оказались достаточно далеко от логова чудовища, то совершенно без сил рухнули на какой-то черный камень. Риа порывисто обняла меня за шею. Как сильно отличались ее объятия от хватки дракона!

Я, в свою очередь, сжал ее в объятиях. Затем обернулся к Бамбелви и прохрипел:

– Знаешь, ты это сделал. Ты рассмешил дракона!

Бамбелви повесил голову.

– Знаю. Ужасное, унизительное происшествие. Какой позор! Я опустошен.

– Что ты такое говоришь? – Я тряхнул его за плечи. – Ты спас мне жизнь!

– Ужасно, – повторял унылый шут. – Просто кошмар. Снова я все провалил! Я пел одну из своих самых печальных погребальных песен. Она предназначена для того, чтобы разбивать сердца. – Он прикусил губу. – И что у меня получилось вместо траура? Я позабавил его. Развлек! Когда я пытаюсь развеселить, то погружаю людей в печаль, а когда пою похоронные песни, слушатели смеются! О, я полный неудачник. Жалкий неудачник.

Он мрачно вздохнул.

– Но хуже всего то, что я лишился своего колпака. Своего шутовского колпака! Так что теперь я не просто неумелый шут, я еще и не похож на шута.