Збиг. Стратегия и политика Збигнева Бжезинского - Чарльз Гати

Заодно он предупреждал о порочных последствиях использования силы в Персидском заливе. Сейчас его суждения кажутся на удивление пророческими, особенно в свете второй иракской войны, происшедшей десятилетие спустя. (Согласно его оценкам, затяжная война будет стоить американским налогоплательщикам до 1 миллиарда долларов в день – примерно столько же стоила война во время президентства Буша-младшего, но не в 1991 году). Его также беспокоила дестабилизация обстановки на Ближнем Востоке и в самом Ираке. Если Ирак потерпит поражение и Саддам Хусейн лишится власти, «то насколько далеко мы пойдем в стремлении установить новую власть [в Ираке]?» – задавался вопросом Бжезинский и отвечал на него: «Я не уверен, что мы на самом деле подумали об этом». Более того, если Ирак будет разорён войной, то, по его мнению, существовал риск, что «геополитической силой номер один в регионе Персидского залива станет Иран. Как нам принять этот факт?»[220]

Его предположения оказались пророческими не во всех отношениях. В частности, стратегическое чутьё у него было развито лучше способностей к военному анализу. Так, например, он поддерживал аргументы лидеров Демократической партии, которые утверждали, что война приведёт к большим потерям с американской стороны. В опубликованной в «Нью-Йорк таймс» статье он описывал иракскую армию, как «проверенную в боевых испытаниях и обладавшую опытом оборонительных сражений. Поскольку основная нагрузка почти наверняка ляжет на американские войска, следует ожидать тысячных потерь среди американских солдат»[221]. В такой низкой оценке есть своя ирония – новое высокоточное управляемое оружие, доказавшее свою эффективность во время войны в заливе и определившее ее исход, стало разрабатываться Пентагоном как раз по приказу администрации Картера при министре обороны Гарольде Брауне и будущем министре обороны Уильяме Перри.

На протяжении нескольких месяцев подготовки перед войной Бжезинский порицал воинственную риторику – например, используемое Бушем сравнение Саддама Хусейна с Адольфом Гитлером. Он снова и снова настаивал на том, что следует полагаться на экономические санкции, а не на войну. Даже если Саддам Хусейн разрабатывает ядерное оружие, проблему, по мнению Бжезинского, можно было решить политикой сдерживания, а не использованием силы. «Америка сорок лет жила в тени советской ядерной угрозы, при том что Сталин или Хрущёв были готовы без всяких угрызений совести уничтожить тех, кто слабее их, – заявлял он. – Но политика сдерживания сработала, так что у Америки уж точно хватит сил сдерживать Ирак»[222].

Вышло так, что администрации Буша удалось обеспечить гораздо более тесное сотрудничество между США и их союзниками, чем предполагал Бжезинский, что привело к быстрой победе возглавляемой Америкой коалиции. Но всё же Саддам Хусейн не лишился власти после поражения, на что надеялась администрация Буша. После войны и на протяжении всех 1990-х годов Бжезинский продолжал сомневаться в эффективности американской политики по отношению к Ираку и странам Персидского залива.

Когда в свои последние дни администрация Буша распорядилась провести последний ракетный обстрел Ирака, Бжезинский сказал, что ракетные удары были «тактическими по природе», но «не решающими сути проблемы, заключавшейся в чувстве разочарования и озлобленности арабских масс». Он предупреждал о том, что коалиция может распасться, и Америка останется в союзе лишь с бывшими колониальными державами Великобританией и Францией. «Для нас важно заручиться поддержкой Египта, Саудовской Аравии, Сирии и далее, вплоть до Марокко. А заручиться их поддержкой можно, только если разработать широкую политику решения проблем Ближнего Востока»[223]. Это была отсылка на необходимость мирного разрешения израильско-палестинского конфликта, частый предмет размышлений Бжезинского.

Позже, в 1993 году, когда администрация Клинтона впервые нанесла удар по Ираку в ответ на план Саддама Хусейна убить бывшего президента Буша, Бжезинский выдвинул тезис, ставший ещё одним его частым мотивом: необходимость оценивать Ирак в перспективе, и не отдельно, сам по себе, а в его связи с Ираном. «Нам следует крайне тщательно поддерживать своего рода равновесие в Персидском заливе, рассматривая угрозы со стороны Ирака и Ирана», – сказал он в своём выступлении на канале Си-эн-эн. – По сути, Иран представляет бо́льшую угрозу, тогда как Ирак представляет бо́льшую проблему, и мы должны учитывать это различие»[224].

Белый дом Клинтона, похоже, прислушался к его совету. В первый срок Клинтона администрация приняла предложенную Бжезинским политику двойного сдерживания, как Ирана, так и Ирака. Но через несколько лет Бжезинский стал сомневаться в этой политике и в способах её реализации.

В 1996 году Совет по международным отношениям назначил Бжезинского вместе с другим бывшим советником по национальной безопасности, Брентом Скоукрофтом, сопредседателями группы по изучению американской политики в Персидском заливе. Они придерживались поразительно разных взглядов на минувшую войну; для Скоукрофта главным обстоятельством было то, что Саддам вторгся в Кувейт, тогда как для Бжезинского это было лишь одним из стратегических факторов в контексте более широкой ближневосточной политики. Но к середине 1990-х годов они во многом сблизились, и каждый воспринимал взгляды другого как идеи разделяемого ими внешнеполитического реализма. Их партнёрство продолжилось и во времена администрации Джорджа Буша-младшего, когда оба стали ведущими критиками американского вторжения в Ирак.

Поводом для исследования Совета, по всей видимости, послужил Акт о санкциях против Ирака и Ливии (ILSA), принятый в 1996 году руководимым республиканцами Конгрессом. Этот закон предусматривал односторонние санкции по отношению к имеющим деловые отношения с Ираном компаниям; союзники США, особенно в Европе, были им крайне недовольны. Доклад группы Бжезинского и Скоукрофта был озаглавлен «Разграничивающее сдерживание». В заключении они писали, что настала пора продемонстрировать больше политической гибкости по отношению к Ирану и Ираку. «Международное согласие по поводу продолжающегося сдерживания Ирака рушится», – писали Бжезинский и Скоукрофт вместе с Ричардом Мёрфи, директором исследовательской группы. «Решительная» кампания США по изоляции Ирана, по их мнению, также не работала. Они советовали Соединённым Штатам придерживаться «более деликатного» подхода: «Такая новая политика продолжит сдерживать Саддама, но политические модификации позволят сохранить единство коалиции войны в заливе». В докладе также говорилось о том, что Иран обладает большей геополитической силой по сравнению с Ираком: США должны признать, что их «текущие попытки одностороннего сдерживания Ирана дороги и неэффективны». Среди прочих рекомендаций был совет использовать в отношениях с Ираном «творческие компромиссы», «такие как ослабление позиции по иранской ядерной программе в обмен на более тщательные и всесторонние инспекции и процедуры контроля». В более общем смысле Бжезинский и Скоукрофт утверждали: «Необходимо, чтобы все стороны понимали важную стратегическую реальность: Соединённые Штаты намерены остаться в Персидском заливе. Безопасность и независимость региона представляют собой жизненные интересы США. На этом факте должны основываться любые планы урегулирования ситуации в регионе после Саддама или любые планы примирения с менее враждебным правительством Ирана». Бжезинский явно возвращался к фундаментальным основам политики Картера[225].