Разыскиваются полицией - Ким Уозенкрафт

Гейл рассмеялась, радуясь, что этот человек сохранил в себе отличавшую его во всех ситуациях кипучую энергию. Вернулась Дайана, босая, с ботинками в руках.

— Ну вот, — продолжил Крис, — узнаешь этого незнакомца?

В комнате появился кто-то еще.

— Еще бы, — ответила Гейл, но не поднялась поздороваться, не протянула приветственно руки.

Она застыла. Онемела. Перед ней стоял он, пытался улыбнуться и в то же время, терзаясь неизвестностью, сдерживался. Каштановые волосы коротко подстрижены, былая неаккуратная поросль на подбородке превратилась в ухоженную бородку. Он явно возмужал — грудь и руки под серой майкой бугрились мускулами. Настолько стал солиднее, что Гейл не узнала бы в нем прежнего худощавого радикала с безумными патлами и огнем в глазах. Пламя сохранилось, но находилось под строгим контролем.

— Том, — промолвила Гейл.

Он улыбнулся и шагнул к ней. Поднял с дивана, прижал к себе. Очень нежно. Так нежно, словно боялся, что она вот-вот исчезнет, а в его объятиях останется лишь воздух. Ласково гладил и целовал в глаза.

Гейл ощутила его руки — здесь, сейчас, в действительности, после стольких лет в тюрьме, когда она мечтала о нем. И обвила его шею руками, желая убедиться, что это на самом деле он. Гейл не ожидала от себя такого — думала, что после стольких лет молчания испытает просто холодное любопытство: ей интересно узнать, что побудило этого человека исчезнуть из ее жизни. Когда к коленям Гейл вернулась сила и она смогла самостоятельно стоять, ее руки скользнули по плечам Тома и она уронила голову ему на грудь, будто прислушиваясь к биению его сердца. Она не понимала, что это за чувство, но ей хотелось, чтобы оно продлилось дольше, хотелось не сходить с места и долго-долго его обнимать. И чтобы он обнимал ее.

— Не предполагал, что мы дождемся этого дня, — прошептал Том.

Дайана из-за стола с продовольственными пакетами наблюдала, как Мишелл приложила палец к подрагивающим губам — она едва не расплакалась. А Крис счастливо улыбался, радуясь, что послужил орудием этого воссоединения. Затем Том отодвинулся, и Дайана получила возможность рассмотреть лицо своей сокамерницы. Она сообразила, что те трое видели то, что ожидали увидеть: трогательное свидание двух давно разлученных любовников. Но Дайана догадалась: происходило нечто иное. Она заметила на лице Гейл недоверие и одновременно желание сыграть ту роль, которую ждали от нее друзья. Но она не справлялась с этой ролью. Гейл даже не знала этого мужчину, и у Дайаны возникло ощущение, что у нее не появилось желания с ним заново познакомиться. Слишком сильна была боль. Слишком много лет между ними сохранялось молчание. Дайане захотелось встать между Гейл и Томом, ошпарить его взглядом и спросить: какого черта он лезет в жизнь этой женщины, если так долго держался от нее в стороне? Но Дайана молчала — стояла, наполовину скрывшись за столом с продуктовыми пакетами, и желала одного: чтобы Крис стер с лица идиотскую улыбку и проникся реальностью происходящего. Вероятно, этот малый и тянул на профессора каких-то там наук, но, по мнению Дайаны, был совершеннейшим болваном. Крис сказал:

— Это дело необходимо отпраздновать. Мишелл вам еще не показывала наш винный погреб?

— Почему бы и нет? — протянула Дайана, изображая произношение далласской светской львицы и визгливо напирая на конечное «нет».

Гейл подняла голову и машинально улыбнулась. Том посмотрел на Дайану, и в его глазах мелькнул интерес. Но он сразу погасил его и посторонился, давая пройти Гейл. Та последовала за Крисом, а остальные за ней — по коридору, через дверь, по крутой лестнице в подвал.

— Крис считает себя знатоком вин, — объяснила Мишелл.

— А вот я полагаю, — заметила Дайана, — каждый может рассуждать о букете, послевкусии и содержании сахара, а на деле все хотят одного — забалдеть.

Гейл послала сокамернице взгляд, мол, давай-ка полегче. Но та не отвела глаз.

Мишелл рассмеялась и обняла Дайану за плечи:

— Вы совершенно правы.

Места едва хватило для пятерых. Три стены подвала занимали стеллажи, почти полностью набитые бутылками. Это произвело на Дайану впечатление. Крис протиснулся мимо нее, чтобы взять бутылку с середины стеллажа, и обратился к Мишелл:

— Как ты считаешь, крошка? «Сен-Эмильон» в самый раз? У меня есть потрясающий «Ангелус» девяносто восьмого года. Ждет подходящего случая. — Он повернулся к Гейл: — Любишь красное?

Она кивнула, испытывая единственное желание — как можно скорее выбраться из замкнутого пространства.

— Тогда отлично. — Крис дождался, когда остальные освободят подвал. Он уже закрывал погреб, но что-то вспомнил и хлопнул себя по лбу. — Подождите. О чем я только думаю? Я точно знаю, что нам необходимо. — Он скрылся за дверью и через несколько минут появился со второй бутылкой в руке и показал ее Гейл.

Она посмотрела на этикетку: виноградник Дакхорн. Каберне совиньон. Из вин она помнила лишь бутылки, которые Крис приносил на собрания группы «Свободу без промедления!». На них были этикетки типа «Бульдог Бако» темное и «Лав май гоут» красное.

— Времена не меняются, — усмехнулась Гейл.

— Да, — пробурчал Крис. — Посмотри на год урожая.

Она снова взглянула на этикетку: 1986.

— В тот год меня посадили.

— Именно. Этот напиток находился взаперти столько же, сколько ты.

— Наверное, стоит много денег, — вступил в разговор Том. — Выдержанное до совершенства.

— Почти три сотни за бутылку, — ответил Крис. — Разумеется, я никогда не беру в розницу.

— Триста долларов?! — воскликнула Дайана. — Вы шутите?

Крис едва заметно вздернул подбородок и, словно защищаясь, изогнул брови.

— Нисколько. Вы поймете, когда попробуете вино.

— Хватит разговоров! — перебил его Том, поднимаясь по лестнице. — Вышибай пробку.

Гейл переводила взгляд с бутылки на Криса.

— Когда ты его купил?

Крис на мгновение задумался.

— Нет, Гейл, не тогда. Пару лет назад. — Его поступок был навеян минутным настроением, он хотел сделать для нее нечто особенное.

— Откуда мне знать? — не поверила она. — Ты всегда был немного…

— Со странностями? Да. Но не настолько, чтобы поставить на сохранение бутылку с вином в тот год, когда тебя посадили в тюрьму. Подтверди, Том.

Том остановился, предложил Гейл руку и указал в сторону кухни.

— Нет, он не настолько подвинутый.

Крис обогнал их и стал быстро подниматься, а Гейл не отняла у Тома руку, и они вдвоем последовали за ним. Процессию замыкали Дайана и Мишелл. Ощущение было такое — Гейл боялась об этом подумать, — будто вернулись старые времена. До того, как она запретила себе помышлять о воссоединении. Когда по ночам в камере вспоминала прикосновения Тома и как их тянуло друг к другу. Те времена, когда они после собраний оставались вдвоем, Том наливал по бокалу вина, зажигал свечи, ставил на проигрыватель что-нибудь мелодичное и долго-долго исследовал ее тело поцелуями, тихими стонами и восклицаниями «Ах-Боже-мой!». Гейл поднималась по лестнице, ощущала его теплую сильную руку и чувствовала в себе жизнь. Однако вынуждена была остановиться. Пришлось. Перехватило в горле. Она вовсе не хотела, чтобы получилось именно так. Высвободила руку, и Том легко ее отпустил, посмотрел на нее и улыбнулся. Гейл ухватилась за перила, крепко стиснула пальцы и потащилась наверх.