Стекло между нами - Ася Невеличка

ее защиту без всяких сомнений.

Я видела по глазам Виталия, что он уязвлен, но ищет повод оправдаться.

– Я ее не люблю!

– Но ты на ней женился! И передумать теперь, что ты ее не любишь – это предать. Как и меня.

– Тебя я люблю, – упрямо буркнул Виталий.

– А когда бросил и ушел к ней, не любил? Ты так запросто включаешь и выключаешь любовь, что она перестает быть ценной.

Я задыхалась от его непонимания такой простой истины! Так не бывает, чтобы сегодня любовь была, а завтра ее не стало, а через неделю снова появилась.

– Это не настоящее чувство, – проговорила я, – иначе бы оно так быстро не пропадало и не появлялось.

– Много ты понимаешь в чувствах, – отозвался Виталий. – Или ты уверена в чувствах своего Леши? А что он скажет, когда узнает о твоей измене?

Его удар попал в цель… Такой оплеухи я никогда не получала. Пусть и словесной, но лучше бы меня ударили по щеке. Физическая боль не такая сильная, как душевная. Я не знала, насколько Леша любит меня, чтобы простить. Но я хорошо знала Виталия.

– Если ты меня любишь, – медленно сказала я, стараясь не показать, насколько болезненный для меня вопрос, – докажи.

– Люблю! Докажу. Давай, уедем…

– Нет, Виталий. Докажи свою любовь, отпустив меня. Хватит ли твоей любви, чтобы не сделать гадость напоследок? Не плюнуть мне вслед?

Виталий отшатнулся. Похоже, он совершенно не этого от меня ждал. Наверное, сейчас я его ударила так же сильно, как он это сделал при нашем разрыве.

Но я не торжествовала… Мне было больно не меньше, чем ему.

Сейчас я прощалась со своей прошлой жизнью окончательно и бесповоротно, несмотря на то что дверь в будущее еще закрыта.

Вне зависимости от решения Виталия я тоже его отпускаю. Больше не хочу возвращать ни его, ни нашу прежнюю жизнь. Я уйду, даже если Алексей не простит меня.

Но я еще не решила, признаваться ли Леше в предательстве.

Я так боялась его потерять!

Глава 22. Прощание, прощение…

Алексей

Я скучал. Я рвался домой, чтобы снова обнять Настю, почувствовать ее рядом с собой. Ощутить ее теплую ладонь у себя на щеке и увидеть радостную улыбку.

Но когда вошел в квартиру, сразу понял, что-то случилось… Настя улыбалась, была рада меня видеть, но что-то в ее взгляде, в ее улыбке настораживало. Она была словно оледеневшая внутри.

– Привет, – прошептал я и протянул к ней руки.

Она сразу сорвалась с места и повисла у меня на шее. Вцепилась, вжалась, будто боялась, что оттолкну. В дверях гостиной появился хмурый Виталий. Он не скрылся в комнате, стоял и смотрел на нас.

От него дружелюбия я и не ждал, но и озлобленность его мне не понравилась.

– Настюш, все в порядке? Как себя чувствуешь? – шепотом спросил я, руками по привычки ощупывая ее тело.

Если на ней найду хоть один синяк – выброшу зятя из окна нахрен!

– Да, все хорошо, Леш, – она улыбалась, заглядывала в глаза, но по тому, как они бегали, я чувствовал, что-то не так. – Сделала генеральную уборку. Увидишь – обалдеешь!

Тревога стала уходить из ее глаз, улыбка наконец-то стала искренней, и Настя потянула меня за собой.

– Подожди, – рассмеялся я, – дай хоть обувь сниму!

– Где Варя? – раздался вопрос Виталия.

Очухался, заметил. Я-то думал, что уже не застану его в своей квартире. Боялся, что он свалит с Настей, но нет. И сам остался.

Что же здесь произошло?

– Варвара совместно с консультирующим врачом решила остаться в клинике на укрепляющий курс терапии.

– Почему она мне не позвонила?

Я пожал плечами:

– Наверное, она тебе не доверяет. Спросишь ее, когда вернется.

За локоть тут же ухватилась Настя:

– Но с ней все в порядке? Никаких срывов? Леш?

Я обнял Настю, целуя в висок. Почему о здоровье Вари интересуется моя жена, а не ее муж?

– Все хорошо, но ей тоже надо разобраться с чувствами…

Договаривал я уже в спину Виталия. Хотелось схватить его за шкирку и потрясти, выбить хоть какие-то эмоции по отношению к Варе. А иначе… Иначе зачем он ей такой холодный и бесчувственный нужен?

Квартира сияла. Настя удивила своим рвением в уборке.

– Не надо было… – начал я.

– Я не могла сидеть без дела. Нервничала. Жалела, что не поехала с тобой.

– Правда?

Я соскучился. Больше всего мечтал закрыться с ней в спальне и смести все преграды между нами. Я постоянно прижимал ее к себе, целовал, снова тискал.

– Есть хочешь? Голодный?

– Да… Хочу съесть тебя, – тихо прорычал я и прикусил за ухо.

И вот тут Настя отстранилась, смутилась, отвела взгляд. Я сразу же почувствовал какой-то барьер между нами, о котором интуитивно догадывался.

– Что случилось? – не выдержал я.

Она быстро взглянула в сторону спальни Виталия, потом посмотрела на меня и дернула плечом:

– Ничего.

Я не стал давить, понимал, что для разговора Настя должна настроиться. Ей всегда нужно чуть больше времени, чтобы принять решение и рассказать все самой.

Мы пообедали, я вытащил ее в магазин, закупить продуктов и затарить холодильник. Настя расслабилась, рассказывая, как провела четыре дня за уборкой и достала Виталия, требуя помочь. Расспрашивала про Варю и про рабочие дела, а я отчитывался, продолжая прижимать и обнимать жену по ходу.

Я не выпускал ее руку, переплетая пальцы, потому что интуиция вопила, что произошло что-то непоправимое. Что-то, что снова разведет меня с Настей, теперь окончательно. Чувствовал между нами какой-то холодок, сквознячок, который возникает, когда есть какая-то трещина в стекле.

А я был не готов. Я любил ее. Настолько, что готов был простить многое, если не все.

Вечером она очень долго тянула время. Сначала убирала после ужина, потом закрылась в душе. Надеялась, что я усну?

Да, спать хотелось. Дорога и беспокойство вымотали меня основательно. Но я не хотел спать без Насти! И когда она скользнула рядом, я молча прижался к ее телу, обхватывая руками и устраиваясь поудобнее.

Она напряглась, но я только прошептал «спокойной ночи» и закрыл глаза.

Утром взял ее сонную, податливую, толком еще ничего не соображающую.

Самое сладкое время на рассвете, когда ее кожа в лучах восходящего солнца начинала светиться изнутри.

Я проверенным способом проложил дорожку поцелуев, улыбаясь тому, как Настя раскрывается мне, неосознанно прося большего. Потеребил губами ее соски, млея, как они морщатся и топорщатся маленькими камушками. Отодвинул край белья, окуная палец в сладкую влагу, выделившуюся и заблестевшую на складочках.

Застонал и не