Блокада Ленинграда. Дневники 1941-1944 годов - Коллектив авторов

как некоторые клянчат у официанток лишнее блюдо и т. д., в особенности Шидловский, Берикевич и Паялин. Выступившие меня поддержали и благодарили за хлопоты. Все были очень довольны. По 1-й категории давали 250 г хлеба в день и других продуктов больше почти вдвое. В столовой в этот день мы пообедали как следует [Е. С-ва].

«Признаков душевного заболевания не проявляет…»

«Акт

1941 г. 26 декабря, по предложению СПО УНКДЦ ЛО мною экспертом-психиатром тюрьмы № 2 УНКВД ЛО, врачом В-й А.В. дважды произведено освидетельствование психического состояния з/к В-ва Евдокии Тихоновны 1912 г.р., обвиняемой в пр. пр. ст. 59-3 УК РСФСР (первоначальное освидетельствование произведено 23/XII41 г.). Установлено следующее: з/к В-ва в ясном сознании, полностью ориентирована во времени, месте и личных обстоятельствах. Бредовых суждений не высказывает. Галлюцинаций не испытывает. Интеллект сохранен, уровень его развития невысокий, но в основном соответствует полученной грамотности. Запас практических знаний, обиходных навыков достаточный. В мышлении болезненных особенностей не отмечается. Сведения о себе дает развернутые, исчерпывающие. Формальные способности: память, осмысленное внимание сохранены в полном объеме.

Обстоятельства преступления воспроизводит полностью с исчерпывающими подробностями, последовательно, деталь за деталью, тем самым исключая наличие каких либо признаков психиатрических проявлений в период его совершения. Признается, что мысль о совершении подобного преступления приходила в голову и раньше, т. е. за день-два до 13-го декабря.

«Лена (убитая дочь) раздражала своим писком, болезненностью», «временами испытывала к ней жалость, временами неприязнь и злость». Никаких болезненных особенностей в своем состоянии за период, предшествующий преступлению, не отмечает – «чувствовала себя как обычно».

13 декабря с.г., вернувшись домой из магазина, застала детей плачущими в соседней комнате, «пробовала покормить Лену (убитая дочь) колбасой, та есть не стала, ну, думаю, все равно рано или поздно она умрет от голода, взяла ее из кроватки, раздела, положила в таз, перерезала горло ей кухонным остро отточенным ножом, потом несколько минут ничего не могла делать, была взволнована, успокоившись, тем же ножом отделила ей головку от туловища, удалила мозг, последний положила в кастрюлю варить, а кости головки обожгла в печке и выбросила».

В течение одного-двух часов отделяла от туловища ручки и ножки и прятала в кастрюлю, «чтобы, сохранив, сварить позднее». Все последующие дни, вплоть до ареста, по ее словам, так же «чувствовала себя, как обычно», и никаких «особых переживаний не было», питалась мясом убитой девочки. О возможности раскрытия преступления и, следовательно, ответственности за него не задумывалась. В переживаниях настоящего угнетения не заметно, особой реакции к преступлению не проявляет, однако к своей собственной судьбе проявляет достаточный живой интерес, спрашивает о возможном решении суда по ее делу, о положении ее второй дочери Вали, о квартире и проч. Держится свободно, нежели при первом освидетельствовании, когда держалась демонстративно, нарочито замкнуто, вовсе не отвечая на вопросы об обстоятельствах преступления, упорно отрицая свою виновность в убийстве и излагая преступление в выгодном для себя освещении: «Лена умерла сама, умирала медленно в течение нескольких часов, врача не вызывала, потому что сама видела, что ей уже ничто не поможет, когда умерла, начала ее резать и варить из ее трупика суп» и проч.

Объясняет свое поведение в начале ареста и первого освидетельствования тем, что ей «стыдно было сознаться в таком тяжком преступлении».

При первом освидетельствовании отмечалась, наряду с нарочитой замкнутостью, ненатуральная демонстративная веселость (на вопросы, касающиеся преступления, ее собственных переживаний и проч, отвечала уклончиво, все время с полуулыбкой) как элемент защитного поведения. Настоящего глубокого анализа своего преступления избегает: «не знаю, что о нем и думать, что я буду мучить себя всякими мыслями», однако понимание ответственности содеянного сохранено достаточно.

Физически: симптомов органического поражения центральной нервной системы нет.

Заключение

На основании изложенного и данных следственного дела, считаю, что з/к В-ва Евдокия Тихоновна признаков душевного заболевания не проявляет, является за свои действия ответственной, т. е. вменяемой. В период совершения преступления также признаков психического расстройства не проявляла, в силу чего в инкриминируемом ей деянии, как не душевнобольная, ответственна, т. е. вменяема.

Об ответственности в порядке ст. 95 УК предупреждена.

Эксперт-психиатр [Подпись]».

«Д № 0018

экз. № 8

Сов. секретно

Приговор

Именем Союза Советских Социалистических республик

1942 года января 4 дня Военный трибунал Ленинградского фронта в закрытом судебном заседании в расположении ВТ в составе: председательствующего: Военного юриста 2-го ранга Пострейтер, членов: Военных юристов 2-го ранга Самсонова и Коротаева, при секретаре военном юристе 3-го ранга Васильеве, рассмотрел дело № 0018 по обвинению гражданки В-ой Евдокии Тихоновны, 1912 г. рождения, уроженки деревни Истопники Санковского района Калининской области, из крестьян, русской гражданки СССР, в 1941 г. судимой по указу Президиума Верховного Совета СССР от 26/ XI-41 г. и осужденой на три месяца принудительных работ по месту работы; семейная, муж осужден за хулиганство сроком на три года лишения свободы, работавшую до ареста уборщицей домохозяйства дома <…> по Кировскому пр. и там же проживавшей в пр. пр. ст. 59-3 УК РСФСР.

Материалами предварительного и судебного следствия установлено:

В-ва 13 декабря зарезала свою младшую дочь Елену в возрасте одного года и употребляла вплоть до своего ареста 23 декабря. Мясом трупа зарезанной ею дочери кормила свою другую дочь Валентину в возрасте трех лет. Также предлагала мясо трупа употреблять в пищу совместно с ней проживающей гражданке В-ой Александре Петровне.

Означенными действиями В-ва совершила преступление, предусмотренное ст. 6/59-3 УК РСФСР.

Руководствуясь ст. ст. 319 и 320 УПК РСФСР, Военный трибунал фронта

Приговорил:

В-ву Евдокию Тихоновну на основании ст. 59-3 УК РСФСР подвергнуть высшей мере наказания расстрелять с конфискацией лично принадлежащего ей имущества.

Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

Подлинный за надлежащими подписями.

С подлинным верно:

Суд. секретарь ВТ ЛФ военюрист 3-го ранга (Васильев) [Подпись, печать].

Отп. 10 экз. разослано по особому списку АВ

Копии приговора разосланы 5/1.42 г. за № № 001842 Военному прокурору Лен. фронта, нач. I <…> отдела НКВД ЛО к отчету, для исполнения нач. упр. НКВД ЛО, в Военный совет Ленфронта.

Секретарь суда [подпись].

[В левом верхнем углу резолюция]: Приговор утвердить с немедленным исполнением [подпись]. А. Кузнецов 5/1.42.

Справка

Приговор ВТ Лен. фронта от 4/ 1. 42. в отношении В-ой приведен в исполнение.

Суд. секретарь ВТ ЛФ военюрист 3-го ранга (Васильев) [Подпись, печать]».

24 декабря 1941 года

<…> Вместо сахара получил 400 г халвы на 10 дней и съел их за один раз, мучительно хочу есть, а есть больше нечего. <…>

Так как нет бань, пошел сегодня в душ в депо. Вода, конечно, холодная, но я стал мыться, а то обовшиветь можно. Посмотрел на себя и пришел в ужас.