Громбелардская легенда - Феликс В. Крес

Она обогнула Старика и побежала дальше.

Удивленный поведением девушки, Байлей проследил за ее взглядом. Где-то в вышине, посреди туч, виднелось маленькое черное пятнышко. Старик тоже смотрел в небо, но птицы, похоже, не видел. Он посмотрел на удаляющуюся Карениру, казалось, хотел ее позвать — но лишь стиснул зубы и сел на землю. Лицо его теперь действительно выглядело старым. Очень старым.

Девушка исчезла где-то среди скал. Байлей посмотрел на Старика, но тот лишь беспомощно покачал головой.

— Охотница, — глухо проговорил он. — Отсюда и ее прозвище…

— Да, я слышал, — неуверенно ответил Байлей. — Но… не понимаю.

— Когда-то с ней случилось страшное несчастье: стервятники ослепили ее, по своему обычаю. А в горы она пошла из-за меня, собираясь со мной встретиться, поскольку именно я пытался предостеречь солдат… Вот так порой добрые намерения ведут к беде. Если бы я никого не предупреждал, то мне не слали бы благодарственных писем и, возможно, ни с кем бы ничего не случилось… — Старик махнул рукой, словно полагая, что говорит не то, что следовало. — Я так хотел помочь этой девочке… и не знал как. Человек, принятый Шернью, вопреки тому, что повсюду болтают, не обладает никакой силой, у него есть лишь его знания. А когда знаний недостает…

Байлей понимал все меньше. Он видел перед собой растерянного старого человека, который пытался что-то сказать, но не мог подобрать подходящих слов.

— Но быть посланником Полос означает быть их частью. Познавший Шернь становится таким же, как она сама. Тогда… там был солдат, готовый отдать той девочке свои глаза. Там был старик, который очень хотел передать ей этот дар, хотя считал, что это невозможно. Там был кот, ненависть которого к тварям, искалечившим ее, была велика, как сами Тяжелые горы. И был Брошенный Предмет Гееркото, один из самых могущественных. Только тогда и, возможно, только таким образом… невозможное стало возможным. Девушка получила глаза солдата. Солдат умер, кот ушел, а старик перестал быть частью Шерни. С тех пор я о ней забочусь, а она называет меня отцом. Она бродит по горам и ищет мести… Не хочу больше об этом говорить.

Байлей не понял из всего сказанного ни слова. Прежде всего потому, что Старик делился с ним какими-то обрывками своих воспоминаний, не складывавшимися в единую картину. Но еще и потому, а может быть, главным образом потому, что тот был слишком обеспокоен исчезновением девушки.

— И что мы теперь будем делать? — помолчав, спросил Байлей.

— Ждать. А что еще можно сделать, сын мой? Мы не в силах ей помочь. Мы можем, самое большее, надеяться, что она вернется. Наверняка она ничего не добьется. В горах довольно часто можно увидеть стервятника. Но добраться до него — совсем другое дело. Эта тварь может опуститься на землю в нескольких днях пути отсюда. Здесь горы.

— Ей грозит опасность?

— Опасность? Когда человек в одиночку сражается со стервятником — он либо глупец, либо самоубийца. Лишь у нее одной во всем Шерере есть шансы пережить подобную встречу. Смерть ей, скорее всего, не грозит, но она может во второй раз лишиться глаз. До сих пор ей везло. Она не любит об этом говорить, но я знаю, что она убила уже немало стервятников. За всю историю Шерера не было для этих крылатых тварей большей угрозы, чем ее присутствие в горах. Она — проклятие всего их рода. Всего рода… — тихо повторил он. — Может быть, самого важного рода на свете.

Байлей достал из мешка свой меч, вытащил его из ножен, посмотрел на острие и, не говоря ни слова, двинулся следом за девушкой.

— Куда ты, сын мой?

Он не ответил, быстро преодолевая крутые скалистые склоны. Подняв глаза к небу, он высматривал маленькое пятнышко. Похоже, оно было ближе, чем тогда, когда на него показывала Охотница.

Он удвоил усилия, иногда помогая себе руками. Видя, что дорога впереди достаточно надежная, он поднимал голову и искал взглядом стервятника, потом снова смотрел под ноги.

Наконец, взглянув на небо, он не обнаружил птицы на прежнем месте. Она была ниже, значительно ниже, зловеще кружа над группой больших скал, до которых было около четверти мили.

Байлей побежал, поняв, что странная птица наверняка заметила его из своего поднебесного царства.

Слева открылась широкая расщелина. Он двинулся вдоль нее. В какое-то мгновение он заметил среди камней колчан и рассыпанные стрелы, потом увидел девушку. Охотница! Она бежала под гору так быстро, что он даже остановился от удивления. Она неслась длинными, легкими прыжками, казалось, прямо по воздуху, над неровными скалами. Словно дикая коза, перепрыгивая с камня на камень, она начала взбираться на груду каменных обломков, над которой кружил стервятник.

Птица описала еще один большой круг — и устремилась к земле. Байлей бежал, борясь с раздирающей легкие болью. Внезапно, ощутив какой-то странный, необычный ужас, он начал громко кричать:

— Каренира! Вернись! Каренира!

Девушка исчезла среди скальных обломков, и сразу же следом пропал и стервятник. Дартанец ощутил небывалое облегчение, словно зловещий вид этого необычного существа вызывал у него необъяснимый страх, но образ птицы с широко распростертыми черными крыльями еще долго оставался перед глазами. Он немного отдохнул, чувствуя, как кровь стучит в висках, потом двинулся дальше, карабкаясь на острые скалы — те самые, по которым с такой легкостью прыгала девушка. Наконец он оказался на вершине — и тут же в страхе бросился на землю, когда огромная птица, трепеща крыльями, пронеслась, самое большее, в полутора десятках шагов от него, быстро набирая высоту.

— Верни-и-ись!

Стоявшая у подножия скалы женщина швырнула на землю лук, взвыв от гнева и разочарования. Байлей осторожно набрал в грудь воздуха, так как вид дикой фурии пугал его больше, чем стервятники. Он спустился с груды камней и остановился — вместо проводницы и подруги перед ним был разъяренный горный зверь, готовый переломать ему кости, если он посмеет неосторожно приблизиться.

— Улетел! — внезапно сказала она, громко и отчетлива. — Опять!

Она дрожала всем телом. Байлей когда-то слышал, что самую дикую ненависть к стервятникам испытывают коты. Но эта женщина была полностью не в себе. Допустим, она искала мести… но то, что происходило с ней сейчас, напоминало внезапный приступ лихорадки.

— Я его не убила! — с трудом проговорила она, готовая разрыдаться. — Я его видела… уже могла выстрелить!

Она смотрела прямо на Байлея, и у него вдруг промелькнула мысль, что если ей придет в голову, будто это он своим появлением спугнул стервятника… За это она готова была пустить в него стрелу.

К счастью, подобная мысль ей в голову не пришла.

— Всегда так… — с горечью сказала она, уже спокойнее, и села на землю. — Всегда… часто… — говорила она, беря в руку обломок камня и ударяя им о другой. — Они меняют свои логова, сегодня тут, завтра там… Они редко остаются где-нибудь дольше месяца или двух. Когда я слышу известие о том, что кто-то где-то наткнулся на землю стервятников, я бегу туда. И, как правило, оказывается уже слишком поздно…