Громбелардская легенда - Феликс В. Крес

— Возвращаемся.

— Это оттуда, — сказал один из солдат, показывая пальцем. — Туда пошел подсотник и…

— Заткнись, — оборвал его десятник. — Возвращаемся в пещеру.

Солдаты переглянулись, но подчинились. Они бежали, огибая скалы и булыжники, пока не оказались перед входом в пещеру. Вскоре появился и Лордос со своими.

— В горах кто-то кричал. Слышал?

— Слышал, — ответил Эгдех.

Он отвел Лордоса в сторону.

— Бельгона нет, — сказал он. — Подсотник говорил мне, что это он мог командира… ну, ты понял. Он говорил, что Бельгон, похоже, свихнулся.

— Это ты свихнулся, — ответил Лордос. — Бельгон? С чего бы ему убивать сотника?

— Подсотник тебе ничего не говорил?

— Что-то говорил, но…

— Где Бельгон? А? Отлить пошел или как? Это ведь он, похоже, выдал Рбаля. Об этом тебе подсотник тоже говорил?

Лордос присвистнул.

— Что будем делать?

— Сиди тут, — ответил десятник топорников. — И следи за этой рыжей шлюхой. А я пойду посмотрю, что с подсотником и с нашими.

— Один?

— Один. Там в горах сидит сумасшедший с арбалетом, и я не собираюсь приводить ему легкую дичь. Одного он может и не заметить, но нескольких увидит наверняка.

Лордос кивнул.

Вернувшись в пещеру, Эгдех взял у одного из солдат Лордоса арбалет и мешок с болтами, после чего зарядил оружие и скрылся среди скал. Лордос выставил надежную охрану, остальным же велел возвращаться в пещеру. Сам он тоже вошел внутрь. Оглядевшись, он перекинулся несколькими словами с ранеными, а затем пошел посмотреть, что с дартанкой.

И не нашел ее.

Он начал лихорадочно бегать по пещере, обыскивая все закоулки, наконец вернулся к раненым легионерам.

— Девушка, — сказал он. — Где она?

Ему показали в угол, где она до этого сидела.

— Там ее нет. Сбежала?

Солдаты в замешательстве переглянулись. Лордос задрожал от ярости.

— Сотник… как только вернется… — прорычал он, скрежеща зубами. — Не хотел бы я оказаться в вашей шкуре!

Приложив руку ко лбу, он начал судорожно размышлять, что делать. Вести людей в горы на поиски? Сколько народу может бегать среди скал, играя в прятки? Им приходилось искать девушку, сотника, Бельгона… И среди них — одинокий Эгдех, понятия не имеющий, кто еще кроме него и обезумевшего Бельгона может кружить по горам. Готовый стрелять в каждого, кто подвернется ему под арбалет.

Лордос решил подождать — возвращения сотника, подсотника, Эгдеха… Кого-нибудь. Подобное ожидание его отнюдь не радовало, но ничего лучшего в голову не приходило.

Тем временем Эгдех осторожно пробирался среди скал. Не пользовавшийся особой любовью со стороны солдат и любивший войну за одну лишь ее жестокость, он тем не менее был преданным воином и ему даже в голову не пришло оставить подсотника и троих товарищей-легионеров на произвол судьбы. Вместе с тем он знал, что повести за собой весь отряд было бы ошибкой. Все говорило о том, что Бельгон действительно сошел с ума и начал стрелять по своим. В одиночку у Эгдеха оставались шансы проскочить незамеченным; группа же сразу бросится в глаза. Лысый десятник хорошо знал, как стреляют гвардейские арбалетчики. У него не было желания пасть замертво во главе своей выведенной из пещер армии.

Прячась и внимательно осматривая местность, он внезапно заметил лежащие неподалеку два тела. Со всей осторожностью, на какую только был способен, он подобрался к ним.

Однако осторожность уже не требовалась.

Подсотник лежал на земле мертвый. Лежавший рядом с ним легионер при виде десятника гвардейцев приподнялся на локте и сел. Из его правого бедра торчала тяжелая стрела. Бросив на нее взгляд, Эгдех понял, что у солдата наверняка раздроблена бедренная кость.

— Докладывай, — приказал он.

— Он стрелял оттуда, — с трудом проговорил легионер, показывая на скопление скал. — Он убил подсотника, но мы не знали, где он… Потом он попал и в меня.

— Где остальные?

— Побежали туда, как только увидели, откуда он стрелял… Их больше нет! — истерически крикнул солдат. — Он наверняка все еще сидит там… Он убил их! Я слышал, как они сражались!

— Вы нашли сотника?

— Убит! Все убиты!

— Ты видел труп?

— Да!

— Труп сотника видел? Где он?

Солдат судорожно сглотнул.

— Сотника? Нет… не видел. Но он наверняка убит!

Эгдех заскрежетал зубами.

— Лежи здесь. Пока я не вернусь.

— Я тебя убью!

— Лежи здесь! — рявкнул Эгдех. — Арбалет у тебя есть? Возьми его и лежи! Жди, пока не вернусь, и не стреляй в меня, когда увидишь! Откуда эта сволочь стреляла? Оттуда?

Легионер тяжело вздохнул и кивнул.

Прячась среди скал, Эгдех по большой дуге начал подбираться к тому месту, на которое показал солдат. Времени на это потребовалось немало — десятнику пришлось призвать на помощь весь свой опыт и терпение. Наконец он нашел позицию, откуда можно было увидеть предполагаемое убежище Бельгона. На земле виднелись два неподвижных тела. Похоже, раненый легионер был прав — бегавший по горам безумец медленно, но верно сокращал численность его отряда.

Бдительно оглядываясь по сторонам, готовый к любым неожиданностям, Эгдех обследовал место схватки. У одного солдата была разбита голова, а в груди торчал меч; десятник решил, что легионеры застали Бельгона врасплох, когда он перезаряжал свой арбалет, и безумец сперва воспользовался им в качестве дубины, оглушенного же солдата добил лишь после того, как расправился с его товарищем, — все следы указывали именно на такой ход событий. Но двое убитых отнюдь не были малыми детьми — десятник обнаружил многочисленные следы крови, даже не капли, но пятна… В нескольких шагах лежал порванный на куски мундир. Бельгон, видимо, был серьезно ранен, может быть, даже смертельно. Скорее всего, ему удалось победить, воспользовавшись коротким мгновением, пока его соратники (может быть, даже подчиненные из его собственной тройки!) с недоверием смотрели на убийцу, на товарища по оружию, легионера, который в них стрелял… Лишь потому тройнику удалось справиться с двумя противниками. Но и он не вышел из схватки невредимым.

Держа наготове арбалет, Эгдех двинулся по кровавому следу. Проклятая местность, изобилующая множеством укрытий, была самым большим его врагом. Десятник понял, что, ползая от скалы к скале, он никогда не доведет дело до конца. Все говорило о том, что вполне можно было рискнуть и пойти открыто, быстрее. Тяжелораненый арбалетчик, даже если бы заметил его первым и выстрелил, наверняка бы промахнулся. Эгдех не был трусом — опасность манила его, без нее жизнь утратила бы для него всякий смысл. Хотя, естественно, опасность должна была находиться в пределах разумного… Эгдех вовсе не искал глупой и внезапной смерти.