Влюблен и очень опасен - Джиллиан Стоун

Ответа не последовало, лишь зеленые глаза с медными крапинками едва заметно осветила улыбка. Малыш был такой хорошенький, что его можно было бы принять за девочку, если бы не короткие штанишки и не стрижка «а-ля гарсон».

– Меня зовут мисс Грейвил-Ньюджент. Но ты можешь звать меня Фанни.

Ответа по-прежнему не последовало, только глаза еще больше расширились, если такое вообще возможно.

– Можно я попробую угадать, как тебя зовут?

Ах, вот теперь появилась знакомая ухмылка! Фанни закатила глаза к потолку и сделала вид, что напряженно думает.

– Может, тебя зовут… Фенвик?

Мальчик решительно замотал головой.

Фанни наморщила лоб.

– Нет, вижу, это имя тебе не подходит. – Приподнявшись на локте, Фанни обнаружила, что на ней нет ни пижамы, ни ночной рубашки. Вообще ничего. Тот, кто уложил ее в кровать, кем бы он ни был, снял с нее всю одежду. Теперь она вспомнила, что на ней вчера не осталось даже сухой нитки, и поплотнее укуталась в одеяло. – Ты, случайно, не командир драгунского полка? Ты не Мелвин Стюарт?

Мальчик засмеялся, и в зеленых глазах его заплясали золотистые огоньки. Совсем как у… Фанни перевела взгляд на мужчину, стоявшего в дверном проеме.

Рейф был в чистой рубашке и брюках, в расстегнутом жилете.

– Угадайка – его любимая игра. В ней он не знает пощады. Он заставит тебя играть в нее все утро.

Волосы у Рейфа были влажные и блестели – похоже, он явно только что принял ванну. Он был полон сил и выглядел так мужественно! Рейф подошел к мальчику.

– Знаешь, что некрасиво без спросу заходить в спальню к даме? – строго спросил он.

Мальчик без опаски встретил его взгляд.

– Ты сам сюда зашел без спросу.

– Да, но я уверен, что миссис Коутс воспитывает тебя лучше, чем меня в свое время. – Рейф сделал строгое лицо. – Представься и спускайся на первый этаж. – Рейф обратился к Фанни: – Хочешь шоколаду?

– Да, только молока и сахару побольше.

– Передай миссис Коутс, чтобы приготовила поднос с завтраком.

– Будет сделано, папа, – отрапортовал мальчик и выбежал из комнаты.

– Не бегай по дому! – крикнул вслед ему Рейф, после чего снова повернулся к Фанни: – Он вообще-то умеет себя вести, я знаю.

– Папа?

Сердце Фанни забилось часто-часто, когда она перевела взгляд с Рейфа на мальчика, который снова появился в проеме двери. У нее закружилась голова, стало трудно дышать. Словно из комнаты улетучился весь кислород.

– В чем дело, Гарри?

– Я хотел сказать миссис Коутс, чтобы приготовила шоколад, но ты, оказывается, сам ей все уже сказал.

– Да, боюсь, что она знает все. – На мгновение их с Фанни взгляды встретились. – Почему бы тебе не назвать нашей гостье свое полное имя? Длинное.

– Очень длинное или из двух имен?

– Какое пожелаешь.

Мальчик повернулся к ней и улыбнулся.

– Гарри Льюис.

– Мне следовало догадаться, что тебя зовут Гарри. С сотого раза я бы точно угадала. Приятно познакомиться, Гарри. – Уголки ее губ приподнялись и, дрогнув, опустились вниз. Еще долго после того, как Рейф закрыл за Гарри дверь, она смотрела вслед мальчику, не зная, то ли сбежать куда глаза глядят, то ли остаться.

Фанни почувствовала, как прогнулся матрас. Это Рейф присел рядом.

– Фанни?

Взгляд ее медленно скользнул по комнате перед тем, как встретиться с его взглядом. Она сглотнула комок.

– У тебя есть сын.

Рейф внимательно и пристально смотрел на нее.

– Никто не знает, Фанни. Даже тетя Вертилайн. Только миссис Коутс, а теперь еще ты.

Ей очень не хотелось заплакать в этот момент, но слезы все равно подступили к глазам.

– Могу я спросить почему? – шепотом спросила она, не узнавая собственного голоса.

Рейф опустил взгляд.

– Он не должен платить за мои ошибки. Я не стану терпеть их удивленно-пренебрежительных взглядов, их презрения. Особенно со стороны матери. Я не позволю им обращаться с ним как с досадной ошибкой молодости, с обузой, которая Сент-Олдуинам едва ли по карману.

Фанни зажмурилась и снова открыла глаза, пытаясь прогнать набежавшие слезы.

– Многие семьи принимают бастардов, Рейф. Ты был женат…

– На дочери деревенского кузнеца. Если бы я не был женат, если бы Гарри был моим внебрачным сыном, у него появилось бы больше шансов быть принятым в семью. – Рейф замолчал, глядя в окно, в пустоту, не замечая красоты летнего солнечного дня, не слыша пения птиц. – Похоже, стремясь поступить, как подобает джентльмену, я сделал как раз то, что моя семья никогда не простит.

– Но… мы собирались пожениться, а я тоже не могу похвастать титулом.

Он криво усмехнулся.

– Ты происходишь из мелкопоместного дворянства, из древнего рода, из хорошей, всеми уважаемой семьи. И приданое у тебя, как у принцессы.

Внезапно все стало предельно ясно.

– Я не знала, что твоя семья так сильно нуждается в деньгах.

– Гарри едва исполнилось четыре месяца, когда умерла Силия. Я отправился в Лондон, чтобы найти работу. Вертилайн написала мне о приближавшемся разорении Сент-Олдуин, и я попросил ее разрешения воспользоваться этим домиком. – Рейф взглянул на нее как-то странно, будто стеснялся чего-то. – В то время я пытался написать. Хотел признаться во всем тебе и моей семье. Но когда узнал, насколько плохи у нас дела…

Рейф не закончил, он лишь пожал плечами.

– Через восемь месяцев, – продолжил Рейф, – Реджинальд женился на Бесс. Я не знаю, сколько денег она принесла в семью, но ее приданое скорее всего и позволило им удержаться на плаву и сохранить поместье Сент-Олдуин.

Фанни помнила Данробин-Холл, старинную усадьбу на высоком холме над рекой, и дом, не утративший изысканной элегантности при всей запущенности. У нее защемило сердце. А ведь слухи о том, что у Сент-Олдуинов серьезные проблемы с финансами, доходили и до нее.

Рейф брезгливо поморщился.

– Они никогда не простят мне того, что я не женился на тебе. Ты можешь представить, через что пришлось бы пройти Гарри?

В дверь постучали.

– Ваш завтрак, мисс.

– Как только ты выпьешь шоколад и примешь горячую ванну, приглашаю тебя прогуляться. Меня нетрудно будет найти, – сказал Рейф и открыл дверь миссис Коутс.

Бодрая и подвижная, хотя и поседевшая женщина с дружелюбной улыбкой вошла в комнату.

– Ваши туфли и чулки, дорогая. – Фанни очень смутно помнила домоправительницу со вчерашнего вечера. – Я их выстирала и высушила у плиты.