Влюблен и очень опасен - Джиллиан Стоун

Фанни еще раз посмотрела в окно. Солнечный день был в разгаре.

– Который час?

– Третий час дня. – Рейф улыбнулся, выходя из комнаты. – Миссис Коутс выстирала твою одежду. Пойду и проверю, все ли высохло.

– Если ты вытащишь ее всю, что же достанется бедным кроликам? – сказал Рейф, склонившись над грядкой с морковью. – И мне хотелось бы знать, отчего это мне досталась нудная прополка, а тебе – самое приятное: сбор урожая?

Гарри стряхнул землю с бледно-оранжевого корнеплода и положил морковку в плетеную корзину.

– Но я тоже пропалываю сорняки. Миссис Коутс заставляет меня полоть. А не то…

Рейф сложил вырванные сорняки в кучу.

– Она посадит тебя на хлеб и воду?

Гарри присел, спрятавшись в зарослях морковной ботвы, и из засады швырнул в Рейфа комок глины. Затем еще один.

– Берегись! – Рейф открыл ответный огонь. Снаряды из комков глины сыпались градом с обеих сторон. – Все, Гарри, хватит! – Рейф бежал к сыну, перепрыгивая через аккуратные грядки, пытаясь увернуться от града земляных комочков. – Не видать тебе взбитых сливок с ягодами, дружок! – Схватив сына поперек туловища, Рейф подбросил его в воздух.

Гарри раскинул руки в стороны и замахал ими, как птица крыльями.

– Выше!

– Ах ты, чертенок!

– Вот они, мисс, – сказала домоправительница, проводив Фанни в сад. Ванна освежила ее, и так приятно было надеть на себя все чистое. Взглянув на перепачканных мужчин, миссис Коутс огорченно покачала головой. – Я не успею приготовить вам ничего вкусненького к чаю, если все время придется греть воду для ванн.

Рейф бережно опустил сына на землю.

– Я сам приготовлю ему ванну и соскребу с него грязь, миссис Коутс.

– Еще хочу!

– Последний полет. – Рейф закинул проворного мальчугана на плечо. Гарри завизжал от восторга. – Может, поболтаем с нашей гостьей немного перед тем, как ты пойдешь мыться?

Рейф присел рядом с Фанни на садовую скамейку.

– Предупреждаю, он может быть чертовски коварным. Держи с ним ухо востро.

– По-моему, он чертовски мил.

Гарри слез с отцовских коленей и втиснулся на скамью между Рейфом и Фанни.

– Вот именно. Чертенята часто отличаются ангельским обаянием. Так они и завладевают нашими сердцами, – сказал Рейф.

Фанни улыбнулась, казалось, через силу.

– Ты можешь назвать мне все овощи, которые выращиваешь? – спросила она, обратившись с Гарри. – А лучше, – Фанни встала со скамьи, – покажи-ка мне их. – Гарри соскользнул со скамейки и протянул Фанни грязную ладошку.

– Посмотри на свои чумазые руки, – сказал Рейф, вальяжно откинувшись на спинку скамьи, – ни одна девочка не подаст тебе руки.

Фанни взяла мальчика за руку и показала Рейфу язык.

– Где профессор? – спросила она у Рейфа. – Отправился вызволять свою субмарину?

Рейф кивнул.

– Он встал раньше меня, нашел тут неподалеку какого-то парня с трюмной помпой. Я подумал, что мы могли бы попить чаю, а позже встретиться с профессором в таверне.

– И что тут растет? – спросила Фанни у Гарри, показав на одну из грядок, и тут же спросила у Рейфа: – Ты договорился с ним о встрече?

Рейф усмехнулся.

– В городе четыре паба, пять, если считать таверну при гостинице. Нам не составит труда его отыскать.

– Это редиска, – ответил Гарри и, глядя на Фанни снизу вверх, поинтересовался: – Профессор Минноу – рыба?

Фанни присела на корточки и погладила бархатистые листья редиса.

– Профессор изобрел корабль, который может плавать под водой.

– Как мальки у берега, – заключил Гарри, улыбаясь с видом знатока.

Фанни рассмеялась.

– Да, совсем как рыба.

Вытянув перед собой ноги, Рейф, склонив голову набок, наблюдал за Фанни и Гарри, когда те, осторожно ступая между грядками, рассматривали огурцы и фасоль. Он прекрасно понимал, что у Фанни есть к нему вопросы, вопросы, на которые он так и не дал ответы. На ее лице отражалась напряженная работа мысли. Рейф не сомневался, что Фанни, с ее светлой головой, о многом догадается сама.

Сопоставляя даты.

Отделяя правду от полуправды.

Пытаясь понять и простить.

Она могла бы задать ему миллион вопросов, и он мог бы попытаться ответить просто и ясно, но чувства не всегда поддаются объяснению, слишком они глубоки и многогранны. Он хотел подождать с объяснениями до тех пор, пока опасность не будет устранена, пока из ее сознания не уйдет страх, пока вся эта банда восставших против прогресса безумцев, включая Беллкорта Мэллори, не будет обезврежена и предана правосудию.

Рейф вернулся в дом, чтобы проверить, согрелась ли вода для ванны Гарри. Дальше откладывать нельзя, и, возможно, паб – не самое худшее место для предстоящего разговора. Пару рюмок виски не повредят, к тому же там они будут не одни, а на людях Фанни не позволит себе слез. Слишком много слез.

– Вы уверены? – с сомнением спросил Рейф. – А как насчет двигателя?

– Если моторный отсек не разгерметизирован, двигатель не пострадал. – Профессор чокнулся с другим плотным мужчиной за барной стойкой. – Говорю вам, она почти на плаву. Мистер Роджер Споттерсворт выписал еще одну помпу из Рединга. Приходите утром. К полудню субмарина будет готова к выходу в море.

Рейф заплатил за бутылку и две пинты.

– Выпейте еще по одной. Я угощаю, джентльмены. – Взяв две рюмки, он направился к столу у камина, попыхивающего красными огоньками. Щеки у Фанни раскраснелись.

– Профессор говорит, субмарина будет готова к отплытию завтра днем. – Ногой отодвинув стул, Рейф поставил рюмки на стол.

Фанни нахмурилась.

– Мне совсем не хочется спускаться в трюм, а тебе? По крайней мере до тех пор, пока я не буду точно знать, что он решил проблемы с балластом.

Рейф откупорил бутылку и налил им обоим по рюмке.

– Похоже, тебя эта проблема действительно тревожит. Если не брать в расчет вчерашнее происшествие, что заставляет тебя тревожиться на этот счет?

Фанни сделала маленький глоток.

– У отца тоже были проблемы с балластными резервуарами. На судне водоизмещением меньше пятидесяти тонн сложно контролировать сразу носовой, кормовой и главный балластный резервуар. Я думаю, что в случае военного корабля с большим водоизмещением проблема устранится сама по себе, поскольку на большом судне неравномерности в распределении воздушных карманов не приведут к потере управляемости.

Рейф откинулся на спинку стула и, усмехнувшись, спросил: