Пряная штучка - Марина Ефиминюк

Ошарашенные неожиданным оживлением трупа, блюстители порядка глянули на Стаффи.

– Бывшая! – рявкнула та, пряча озябшие руки под мышки.

Дубинки гасли и опускались.

– Что, господин страж, трупов, говорите, никогда не видели? – прошипела я, вдруг почувствовав, что от злости перестаю мерзнуть. Хотя, может, наступила вторая стадия обморожения, когда тело начинало обманно гореть?

– Простите, госпожа Колфилд, – пробормотал он, отдавая честь.

– Светлый бог вас прощать будет, а я завтра же подам жалобу на участок за вопиющую некомпетентность!

– Давайте мы поможем его занести в дом? – вдруг любезно предложил дозорный, указав на Гарри.

– Перебьется!

После ночного приключения оказаться в кухне уже вчетвером было ужасно странно. В воздухе растекалось напряжение. Мы с Ирвином, умывшимся самостоятельно, следили, как Стаффи стирала мягкой салфеткой с лица жениха засохшую кровь.

– А где мой портфель? – промычал он.

Подруга не выдержала, психанула и швырнула тряпку ему в физиономию:

– Ненавижу!

– Ну, цветочек… – промямлил он, шмыгая разбитым носом, и проводил невесту жалобным взглядом. В кухне воцарилась странная тишина.

– Гарри, тебе есть куда идти? – вздохнула я и, когда он покачал головой, предложила: – Можешь сегодня остаться здесь. Будешь спать с Ирвином.

Подмастерье промолчал, но позволил себе короткое покашливание, тонко намекавшее, насколько он недоволен.

– Он меня чуть не убил, – решил отбрыкнуться Гарри от совместной ночевки.

– Значит, спи с открытыми глазами, – гостеприимно посоветовала я и, прежде чем вышла из кухни, абсолютно серьезно попросила: – Если решите подраться из-за Стаффи, то постарайтесь не побить банки с перцем.

Не знаю, до чего соперники договорились, но спать они легли тихо. Вскоре из мужской спальни донесся знакомый медвежий храп Ирвина, а потом недовольное бормотание Гарри. Мы-то уже привыкли к звериным руладам подмастерья и научились проваливаться в сон в ту секунду тишины, когда у него замирало дыхание, но нежеланного гостя ждала незабываемая музыкальная ночь.

– Алекса, – вдруг позвала меня Стаффи, когда я, уморенная неожиданно бурной ночью, балансировала на грани сна.

– Что?

– Кажется, я влюбилась…

– Поздравляю, – пробормотала я. – Может, переедешь к Ирвину в спальню? В нашей тесновато вдвоем.

– Не мечтай!

Когда утром я спустилась на первый этаж, Гарри уже не было. Не знаю, какие слова нашла подруга, чтобы окончательно вытравить изменника из своей жизни, но если они и скандалили, выясняя отношения, то точно шепотом.

– Господин почтальон!

Хотя корзина с продуктами оттягивала руки, я догнала почтальона, твердо шагающего по расчищенной от снега дороге.

– Утречка, Алекса, – пропыхтел он, выпуская в морозный воздух облако влажного пара. – Сегодня холодно.

– Да, стужа.

Холод в Питерборо был особенный, тяжелый и влажный. Несмотря на то что озеро Кристал-Уотер находилось во многих милях, прелестей приозерной зимы городок не избежал.

– Слышал, что ты вчера снова поставила стражий участок на уши? – Почтальон любил поговорить и был известным сплетником.

– Все уже в курсе? – Я с надеждой косилась на пухлую от корреспонденции матерчатую сумку с вышитым королевским вензелем. Вдруг он забыл о письме, адресованном «Пряной штучке», а потому снова прошел мимо лавки?

– Вчера капитан в трактире жаловался, что, как только ты переехала, у него спокойная жизнь закончилась, а сам-то твою перечную настойку цедил.

– Мне никаких писем не приходило? Из столицы? – не выдержала я.

– Ничего не приходило, – отрапортовал он.

– Опять… – разочарованно пробормотала я и улыбнулась: – Хорошего вам дня!

В лавке Стаффи, стоящая за прилавком, оторвалась на секунду от разговора с покупательницей и с беспокойством спросила:

– Не пришло?

– Не пришло, – вздохнула я, проходя с корзиной продуктов в кухню.

Какой день подряд мы втроем ждали письма из королевского дворца о судьбе наших перечных смесей. Образцы и нарисованный подругой каталог отправили с посыльным сразу после ярмарки. По договоренности ответ должен был прийти еще в конце прошлой недели, но пока из столицы неслось одно лишь гробовое молчание. Странная тишина заставляла нервничать, и настроение в «Пряной штучке» царило унылое.

Ночью я крутилась в постели, мучаясь от неизвестности, а под утро решение созрело. Сидеть и ждать у озера Кристал-Уотер погоды я не собиралась! Если нам решили отказать, то пусть озвучат причину в лицо! За окном еще было темно, когда я поднялась с кровати и запалила свечу. Надеялась, что тусклый свет не разбудит подругу, но она все равно приподнялась на локте и сонно сощурилась:

– Ты куда собралась, снобродка?

– Сегодня идет омнибус в Кингсбург, – вымолвила я, вытаскивая из шкафа дорожный саквояж. – Поеду выясню, что за приступ забывчивости случился у Брукса.

– А лавка? – нешуточно забеспокоилась подруга. – Праздники на носу. Даже «Драконы» уже начали репетировать, и нам пора готовить смеси к традиционной еде. Бог с ним, с королевским двором. Нам и здесь неплохо.

– Неплохо, – согласилась я и отрезала: – Но это не значит, что нужно уступить кому-то теплое место.

– Вот упрямая.

– Просто не люблю, когда меня пытаются наколоть.

По заснеженным зимним дорогам путь в Кингсбург занял больше суток. В столицу мы въехали утром, когда фонарный свет разбавлял жидкий полумрак, совершенно непохожий на глубокую, слепую темноту провинциального Питерборо. Выйдя из омнибуса, я резко, будто с обрыва, нырнула в столичный гомон, суету и пахнущий лошадьми холод. Широкие улицы с заледенелой брусчаткой, как обычно, были скользкими, ведь у дворников из года в год не получалось очистить мостовые от наледи. Знакомо поблескивали магическими огнями торговые лавки, выкрикивали новостные заголовки мальчишки, продавшие утренние газеты по пенни за штуку.

Все было по-прежнему, но я сама удивилась, как сильно за одну осень отвыкла от столичной круговерти, серости и шума. В Питерборо никогда не пахло конским навозом, там хватало других запахов, не всегда, конечно, приятных. Никому из жителей не пришло бы в голову прямо на пешеходную мостовую выплеснуть из дверей лавки под ноги прохожим шайку грязной воды. Хорошо, в столице с балконов ничего не выбрасывали, не высыпали и не выливали. За балконы и окна – штрафовали.

Постоялый двор выбрала средней руки, в отдалении от дворцовой площади, зато чистенький, на тихой улице да еще с завтраком. Комната оказалась небольшой, зато с камином, секретером и ванной на железных лапах. Первым делом, даже не сбросив измусоленные, измятые одежды, написала записку королевскому закупщику Стивену Бруксу, передала с коридорным вместе с тридцатью шиллингами на посыльного и уже тогда позволила себе расслабиться в горячей ванне.