Рубиновая комната - Паулина Петерс

Комиссар молча выслушал ее эскападу, а затем грубо поинтересовался у девушки:

– Да, мисс Бредон, что вы делали в Ист-Энде? Я жду объяснений.

«Сэр Артур притворяется передо мной или действительно не знает, почему я пошла туда? Не важно, буду продолжать лгать», – и она посмотрела комиссару в глаза.

– Я планирую сделать серию фотографий проституток, – заявила она. – Поэтому я встретилась с тремя, скажем так, неприличными дамами, чтобы провести предварительные переговоры.

Леди Гермиона вздрогнула.

– Ушам своим не верю, – простонала она. – Ты говорила с… нет, я не собираюсь произносить это слово… этими дамами? Ты что, собиралась их фотографировать, еще и голышом? В их заведениях?

– Не то чтобы я считал подобные разговоры подобающими для девушки из хорошей семьи… – Лицо констебля стало непроницаемым. – Но почему же тогда вы бросились бежать от моих ребят и отчаянно сопротивлялись поимке?

– Я знала, что мои дедушка и бабушка будут не в восторге от этой встречи, – отозвалась Виктория. Это даже в некотором роде было правдой… – Поэтому я запаниковала, – и она подчеркнуто беспомощно пожала плечами.

Взгляд комиссара был таким же непроницаемым. Некоторое время он теребил вечное перо, словно думая, что сказать, а затем произнес:

– Сегодня вам удалось избежать наказания, мисс Бредон, я отпущу вас, но это будет в последний раз. Не смейте больше попадаться полиции. – Угроза в его голосе была совершенно неприкрытой.

«Он знает, что мы с Хопкинсом ищем убийцу, – поняла Виктория. – Джереми Райдер предал меня». Однако разочарование и гнев тут же отступили. Бабушка Гермиона поднялась с кресла.

– На этот счет можете не беспокоиться, комиссар, – заявила она, обращаясь к сэру Артуру. – Терпению дедушки Виктории пришел конец. Он принял решение оспорить право на опекунство над внучкой у мистера Монтгомери, – затем она обернулась к Виктории. Ее голубые глаза сверкали. – С учетом твоих последних эскапад, из которых появление в Гайд-парке в брюках можно считать самой невинной, шансы на успех у него весьма велики, милая моя.

Виктория открыла рот, хотела поспорить, закричать на бабушку, спросить, что же тогда она сама делала несколько дней назад в наемном экипаже неподалеку от борделя, но взяла себя в руки. Она не хотела унижать бабушку в присутствии комиссара, а на ее вопрос та все равно не ответила бы.

– Мой отец хотел, чтобы моим опекуном был мистер Монтгомери. Полагаю, судьи должны это учесть.

Виктория от всей души надеялась, что мистер Монтгомери уже вернулся из отпуска на яхте.

Хопкинс вбежал на кухню в пальто – явный признак того, что ситуация серьезная.

– Вы застали мистера Монтгомери? Что он говорит насчет того, что мой дедушка хочет попытаться отвоевать у него опекунство надо мной?

Виктория держала в руках чашку с горячим молоком, приготовленную для нее миссис Доджсон, после того как во второй раз за последние несколько дней она приняла горячую ванну. На этот раз для того, чтобы избавиться от угольной пыли.

– К счастью, мистер Монтгомери недавно вернулся и я смог с ним встретиться, – Хопкинс сел напротив девушки за кухонный стол. – Конечно же, он будет резко протестовать против попыток вашего дедушки и использует все возможные средства. До тех пор, пока суд не примет решение, ваш дедушка не сможет заставить вас жить в его доме.

– Хвала небесам! – У Виктории камень с души упал, а миссис Доджсон от радости хлопнула в ладоши.

– Мистер Монтгомери полагает, что суд примет решение не ранее чем через четыре – шесть месяцев. До тех пор они должны будут тщательно проверить доводы вашего дедушки, а также ваши контраргументы и аргументы мистера Монтгомери.

– И каковы наши шансы на успех, по мнению мистера Монтгомери?

Хопкинс покачал головой.

– Ваш опекун опасается, что многое будет зависеть от судьи, который будет выносить приговор.

– Мой дедушка наверняка попытается воспользоваться своим влиянием, – с горечью в голосе произнесла Виктория.

Сняв пальто, Хопкинс повесил его на спинку стула. Такое поведение тоже было для него очень необычно.

От керосиновой лампы исходил мягкий свет. В кухонной печи горел огонь. На буфете стояло серебро, чисткой которого Хопкинс снова занимался в течение дня. Миссис Доджсон, как и Хопкинс, волновалась, что Виктория не пришла домой, не оставив записки, и поэтому осталась на ночь. Теперь она принялась за свое вязание. Виктория считала, что у нее получается довольно уродливая наволочка в лиловых и золотых тонах, однако была благодарна за то, что они оба были с ней рядом. Нет, она ни в коем случае не хотела отказываться от жизни с этими людьми.

Девушка решительно отбросила ужасную мысль о том, что суд действительно прикажет ей жить у дедушки, и взглянула на дворецкого.

– Хопкинс, вы могли бы завтра в первой половине дня передать письмо леди Хогарт? Может быть, она могла бы устроить вечеринку в Айви-маноре. Таким образом, у нас с вами появилась бы возможность провести расследование в загородной резиденции сэра Френсиса.

– Вы хотите сказать, что таким образом мы могли бы уберечься от пристального внимания Скотленд-Ярда и вашей семьи? Хорошая идея. – Хопкинс одобрительно кивнул.

– Неужели мистер Хопкинс будет сопровождать вас в качестве дворецкого? – взволнованно поинтересовалась миссис Доджсон, надевая на спицу новую нитку.

– Боюсь, это невозможно. Дворецкому неприлично сопровождать незамужнюю молодую девушку, – ответил Хопкинс.

– Об этом я уже думала. Вы можете поехать со мной, представившись моим дядюшкой.

«Все равно Хопкинс практически им и является», – подумалось Виктории.

– Вы долгое время служили в Индии в качестве дипломата или еще где-нибудь далеко в колониях и лишь недавно вернулись в Англию. В таком случае никто из гостей Констанс не удивится, что не знает вашего имени.

– Представиться дипломатом – это по мне, – улыбнулся Хопкинс. – А свой фрак я могу легко использовать в качестве вечернего платья.

– Да… – Виктория сглотнула. – У меня нет подходящего вечернего платья. Хопкинс, может быть, мы могли бы продать немного серебра, чтобы я могла купить себе платье?

Хопкинс поднял руки, словно пытаясь защитить лежавшую на буфете серебряную посуду.

– Что ж… – нерешительно произнес он.

– После таких волнений мисс Виктория заслужила новое платье, мистер Хопкинс, – энергично заявила миссис Доджсон.

Виктория бросила на нее взгляд, исполненный благодарности.

Хопкинс откашлялся.

– Мисс Виктория, в библиотеке висит картина, портрет одного из спаниелей вашей бабушки Виктории. Ваш отец считал ее уродливой и хранил лишь как память о своей тетке. Насколько я знаю, работы этого художника не так давно выросли в цене. Возможно, мы могли бы продать картину?