И станешь ты богом - Александр Костожихин

– Так, – кулаец теперь с плохо скрываемым раздражением смотрел в разноцветные глаза чудинца. Кулайский шаман упорно продолжал хранить каменное молчание. Вождь перевёл свой взгляд с Кудымы на него, злобно спросил по-кулайски:

– Ну, чего ты молчишь, как язык проглотил?

– Помнишь, вождь, не далее как вчера я говорил тебе о пропаже душ? Думаю, это связано с этим шаманом. Проклято это место. Надо сниматься и немедленно уходить отсюда. Я заглянул в тонкие сферы этого существа. Это не человек. Или уже не человек. Давай, не будем испытывать судьбу, пока она нас не стала испытывать. Уйдём домой. Или найдём другой городок или деревню для набега.

– Да ты что?! Здесь мы знаем, что найдём за частоколом. А что нас ждёт в других местах?

– Охолонись, вождь. Что важнее, богатство или потеря душ? Ведь они никогда более не вернутся к нам. Мы потеряли тридцать два воина. Пропало тридцать две души. Родится тридцать два ребёнка. Мёртвыми. Это сейчас. Сколько нас погибнет? Ты знаешь? Стоит ли эта добыча того, что мы потеряем? Я – шаман. Моё дело думать о сохранении рода, о его защите. Здесь же я бессилен. Берегись этого чудинца. Берегись этой малой ватаги. Больших бед наделают они. Оно нам надо?

– Надо – что?

– Если ум твой тупее колуна, надо его заточить до ножевого острия. Хорошо, я объясню. Как воин, ты должен отлично видеть, что эти вышедшие к нам ватажники – великолепные бойцы. Они не хотят нашего нападения на остяцкий городок. Значит, чтобы не получить удар в тыл, придётся сперва уничтожить их. Сколько наших воинов они за собой унесут? Пять десятков? Шесть? Сколько заберёт штурм? Не обольщайся лёгкой победой. Думаю, более половины дружины ляжет на склонах этого холма. Посчитал? Не менее трёх с половиной сотен наших воинов будет убито. Оставшаяся сотня с честью и богатой добычей вернётся домой. На первый взгляд – ничего страшного. Но потом начнут рождаться мёртвые дети. Душ-то, чтобы вселиться в них, не будет. И у этих мёртвых детей никогда не родятся дети. Протягивай цепочку. Три ли с половиной сотни полягут тут? А может, тысячи и тысячи кулайцев сложат тут свои головы? Как думаешь, а? Кому и зачем тогда будут нужны эти ковры, золотые чаши, монеты, подносы? Тебя проклянут. Неужели ты всё ещё ничего так и не понял? Я бессилен.

– А почему ты думаешь, что души забирает этот чудинец?

– А кто? Души пропали, потом сразу появился этот. Если не он, то кто?

– Зачем ему это?

– Откуда я знаю. Спросить боюсь. Да и не ответит он нам. Мнится мне, что это злой дух. Очень злой. Давай уйдём отсюда, а?

Пока кулайцы разговаривали между собой, Кудыма бездумно смотрел в небо.

Наконец вождь и шаман перевели на него взгляды. Кудыма выкинул руку вбок. Разжал ладонь. Из ладони ударил луч невероятного чёрного света. Пронёсся страшный, раздирающий уши рёв. Повалились на вздрогнувшую землю люди, выплеснулась вода из рвов, осыпался частокол городка. От удара чёрного луча на несколько вёрст пролегла просека. Деревья разбило в щепы, покорёжило.

Кудыма улыбался. Вскинул вверх другую руку, разжал ладонь. Круто взмыл ввысь странной черноты шар. Ничто не отблескивало на его боках. На огромной высоте он лопнул. И снова землю тряхнуло. Потом на неё обрушился рёв. На голубом небе возникла огромная чёрная дыра. Подуло неземным холодом.

Ватажники вжались в землю, прикрылись щитами. На щитах выступил иней. Кулайцы в ужасе разбежались. Впереди всех бежал толстый шаман, за ним, обхватив голову руками, улепётывал вождь. Позади них, подвывая, неслись, побросав оружие и скидывая на бегу доспехи, воины.

Потом, долгими вечерами, вернувшиеся из похода кулайские бойцы будут пересказывать события этого дня своим сородичам. И с каждым разом всё красочнее и подробнее. Им будут верить. Не один, а четыре с лишним сотни опытнейших, бесстрашных воинов, трепеща от пережитого страха перед неведомым, будут твердить одно и то же – как тут не поверить? И станут они героями. И войдут навсегда в народный эпос.

Нет дыма без огня. В любой сказке умный ищет истину. И находит.

Князь Йолгызы и его сородичи испуганно смотрели вниз, на небольшую, плотно сбитую в круг, кучку не знакомых им воинов. В небе стремительно затягивало чёрную дыру. Сам холм, полуразрушенный городок и прилегающие к нему окрестности покрылись толстым слоем крупнозернистого инея. Дымилась пробитая в тайге просека.

Перед холмом, скрестив ноги калачиком, сидел одинокий человек. Вот он встал и тяжёлыми шагами пошёл наверх. Ноги его по щиколотку проваливались в утрамбованную до состояния камня глину.

Но по мере подъёма, всё легче и легче становился его шаг. Фигура словно избавилась от непомерной тяжести каменного идола, смягчилось лицо. Стало видно, что на вершину поднялся – человек. В ужасе отпрянув от разбитого частокола вглубь полуразрушенного городка, остяки увидели перед собой шамана племени Чудь рода Лося – Кудыму. Разноцветные глаза его блестели, он улыбался, широко разведя руки в дружелюбном жесте. Однако случилось то, чего Кудыме не могло присниться даже в страшном сне. Остяки пали ниц, уткнувшись лицами в землю, с криками: «Куль» и «Менк[49]»!

Шаман растерялся. Он попытался приблизиться к людям, но те упорно отползали от него и плача, умоляли:

– Не губи нас, Великий Дух! Мы не знаем, зачем тебя послал к нам Пайрахта, но мы принесём вам всем богатые дары и даже принесём в жертву нескольких человек!

– Да что с вами! Какой дух? Это я – Кудыма! Князь, ты не узнаешь меня?

Кудыма сделал несколько шагов по направлению к Йолгызы. Князь, на карачках, торопливо просеменил от шамана и спрятался, дрожа, за перевёрнутой юртой.

Пока остяки ползали на коленях возле ног Кудымы, ватажники поднялись в городок.

– Ничего себе, отдохнули с бабой под боком! – удивлённо присвистнул Ингрельд.

– Слышишь, Кудыма, чего это они у тебя в ногах ползают? – Волчий хвост был удивлён не менее Ингрельда. – Благодарят, что ли, за помощь?

– Ах, если бы! – Кудыма отпихнул очередного, залитого слезами, остяка коленом от полы волчовки, за которую тот судорожно цеплялся. – Они меня за злого духа принимают. Боятся, что теперь я всех их уничтожу.

Шаман, в окружении ватажников, прошествовал в направлении, куда скрылся князь. Заглянул за поваленную юрту. Йолгызы припал к земле, зажмурил глаза, а потом ещё дополнительно закрыл их своими узкими, грязными ладонями. Остяки с криками отчаяния разбежались по городку, пытаясь спрятаться за руинами юрт.

– Тьфу! – Кудыма со злостью сплюнул. – Ну что ты будешь тут делать? Князь, мать твою, очнись! – шаман присел и попробовал развести руки Йолгызы в стороны.

– Ай-яй-яй! Ой-ёй-ёй! – заблажил остяк.