И станешь ты богом - Александр Костожихин

Остальные вразнобой повторили за ним слова и тоже подняли вверх сжатые кулаки.

Кудыма с благодарностью кивнул головой. Решение было принято.

А пока ватажники оттянулись вглубь тайги.

Как и предполагал Щука, понеся немалые потери, кулайцы откатились от холма. Снова между ними и городком встали три ряда глубоких нижних рва, крутой склон, два ряда рвов посредине холма и частокол наверху. Однако надо было отдать должное «железным волкам» – своих раненных воинов они не бросили. Подобрали всех, кто подавал хоть малейшие признаки жизни, вытаскивая тела из ледяной воды. Затем, потихоньку, озираясь наверх и ежесекундно ожидая стрел, выволакивали погибших людей. По крайней мере тех, до кого могли добраться. Но им никто не мешал. Остяки проявили благородство. Погибших надо похоронить согласно обычаю. Они уже не враги, они – просто павшие воины.

Окружив городок плотным кольцом, кулайцы разожгли большие костры. Кулайский шаман обходил тех, кто нуждался в его помощи: вырезал стрелы, перевязывал раны, поил отварами лечебных трав. Совсем безнадёжных воинов добивали милосердным ударом в сердце. Рано утром воины сколотят крепкий помост, положат на него погибших в бою при полном снаряжении, принесут жертву. Закроют корой новоявленное кладбище. Потом, совершая обряд, шаман проводит души.

Кулайцы, как и остяки, не сжигают своих мёртвых. Только остяки, в отличие от «железных волков», хоронят своих мёртвых в подвешенных на деревьях лодках, а не на помостах. Но места захоронений у обоих народов считаются неприкосновенными. Вблизи таких кладбищ никогда не охотятся, не ловят рыбу, не шумят: берегут священный покой усопших. Вот и кулайцы не стали кощунственно разорять остяцкое кладбище неподалеку от городка, хотя прекрасно знали, что, провожая близких в дальний путь, остяки складывают в лодки богатые дары. Никому в голову не приходило побеспокоить покой мёртвых. Не приведи боги их оскорбить – бед потом не оберёшься! С убитого на поле боя врага сдирай что хочешь. С уже похороненного – не моги. Таков закон. И никогда не оставляй тела непогребёнными. Хоть своих бойцов, хоть чужих. Мёртвые мстят страшнее живых, это всем известно. Если души не препроводить на Древо Мироздания, каждая такая будет душа бродить по белу свету призраком-оборотнем, пить кровь младенцев, топить рыбаков, убивать охотников.

Поэтому остяки не мешали кулайцам собирать своих погибших воинов. Пусть их! Да, напали на городок враги. Но от врагов можно отбиться. А как будешь отбиваться от злобного бестелесного существа? Перед такими злобными духами порой даже очень сильные шаманы отступают. И даже погибают в схватках с ними. Оно надо?

На следующий день, совершив обряд погребения, кулайцы принялись обстоятельно готовиться к новому штурму. И только кулайский шаман пребывал в смятении. Войдя в тонкие сферы, он не обнаружил ни единой души и очень испугался. Попытался даже отговорить военного вождя от дальнейших действий и призывал его немедленно покинуть «проклятое богами и духами» место, но понимания у вождя не нашёл.

Одни кулайские воины рубили длинные тонкие жерди, на один из концов приспосабливая острый железный крюк; другие в это время мастерили мостки через рвы. Третьи сколачивали лестницы, а также вязали хворост, дабы загатить им верхние рвы.

Работа кипела.

Люди наверху настороженно и молчаливо наблюдали за этими приготовлениями, но помешать им не могли ввиду малочисленности дружины. Оставалось уповать на крутизну склона, меткость своих стрел и военную удачу.

Кулайцы были так увлечены приготовлениями к штурму и так уверенны в безопасности своего тыла, что даже не выставили дальних дозоров, сосредоточив всё своё внимание на остяцком городке. Поэтому, никем не замеченные, ватажники спокойно смогли довольно близко подобраться к «железным волкам».

Кулайцев недаром называли «железными волками проток». Жил этот воинственный народ за Каменным поясом на огромных просторах Оби и её притоках. Обширные, топкие, непроходимые болота, бесчисленные запутанные протоки делали этот край почти недоступным для пришельцев. И только кулайцы на своих утлых, вёртких челноках свободно передвигались по этой земле. Совершали они дерзкие набеги на хуннов, славян, саргатов, кыргызов и многих других.

В отличие от большинства других народов, для кулайцев зима была самым временем для совершения ими военных походов. Замерзали бездонные топи, бесчисленные реки, речушки и ручейки. И тогда, надев лыжи, уходили за многие и многие километры от родных мест кулайские воины, становясь зимним кошмаром для своих, особенно южных, соседей. Выныривая из снежной круговерти, наносили они неожиданные удары, грабили, убивали и исчезали в снежной пелене. Ни знаменитая бронированная хуннская конница, ни славянские дружины, ни шеренги саргатов не могли им противостоять. Там, где в глубоком снегу вязли кони и люди, легко и свободно скользили на своих деревянных полозьях «железные волки проток». Осыпая стрелами вражеских воинов, прорывали они оборону строя, а вклинившись, резали утонувших по пояс в снегу, неповоротливых людей. Отсюда и прозвище своё получили: «железные волки». Доспехи по большей части носили кожаные, с набитыми или наклеенными на них рыбьим клеем костяными пластинами из рогов, копыт и костей лося. Снаружи доспехи лакировались. Поверх них знатные воины надевали кольчугу. Основным вооружением были сложный лук, короткое копьё или пальма[48], топор, нож, изредка – меч.

Зная особенность данного народа в отношении зимних походов, Щука про себя недоумевал, почему на этот раз кулацы пренебрегли своими военными привычками и пошли войной так рано, да ещё таким значительным отрядом. Жили кулайцы, как и остяки, небольшими общинами, и, чтобы собрать столь значительные силы, нужно было объединить несколько родов.

К несчастью для остяков, снова стало тепло, обледеневшие склоны оттаяли. Хотя сырая, плотно утрамбованная глина была скользкой, но цепляться за неё баграми было намного легче, чем пробивать лёд. Да и воткнутый багор держался намного прочнее. Глядя на серьёзные приготовления к штурму, ватажники всё больше приходили к выводу, что на этот раз остякам вряд ли удастся отбиться от кулайцев. Если «железные волки» дружно ударят и будут штурмовать городок, невзирая на потери, они смогут ворваться внутрь, а там уже скажется их численное превосходство.

У ватажников возникал один, мучивший всех вопрос: чем они смогут помочь остякам? Ударить нападающим в тыл? Это общего положения не исправит. Сами полягут, а взятие городка лишь оттянется на короткое время – на то, в течение которого их будут убивать. Кулайцы, быстро оправившись от первого шока, сообразят, что им противостоит всего лишь небольшая горстка людей. Воины они добрые. Вне всякого сомнения, любой из ватажников по отдельности сильнее любого кулайца. И жизни свои они продадут очень дорого. Но только какой смысл идти в бой, заранее зная, что его проиграешь? И во имя чего? Другое дело – прикрыть отход, например, своих товарищей. А здесь?