Перст судьбы. Эсмиль - Алина Углицкая

Он схватил ее за плечи. Грубо. Больно. Впиваясь пальцами в нежную плоть. Дернул на себя, буквально вдавливая в свое тело, и впился в губы жестким поцелуем, полным горечи и отчаяния. Будто прощался.

Эсмиль застыла натянутой струной, боясь даже вдохнуть. И вдруг ее слуха коснулся его тихий голос:

– Люблю. Тебя.

Затем, его руки безвольно повисли вдоль тела. Он отступил, не спуская с нее глаз, молча бросил в рот порцию амшеварра из набедренной сумки и обернулся к товарищам, которые уже жевали снадобье, вводя себя в боевой транс. Каждый из них понимал – невидимый враг не выпустит живым никого.

– Святая Арнеш, защитница слабых и угнетенных! Благословенна ты и руки твои, дарующие исцеление, – Ильза судорожно стиснула ладони, глядя, как данганары покидают укрытие. – Спаси своих дочерей!

– Лучше за них помолись! – процедила Эсмиль, кивая на мужчин.

Последние слова Дарвейна эхом звучали в ее голове. Неужели он и в самом деле это сказал? Она сжала руки, до хруста, жалея лишь о том, что промолчала в ответ.

– Зачем я буду молиться о них? – Ильза истерично всхлипнула. – Они либо победят, либо погибнут в бою, как и полагается воинам. Лучше ты помолись за себя. Поверь, нам еще повезет, если быстро умрем!

***

Данганары в абсолютной тишине карабкались вверх по скалам, сдирая ладони об острые камни. Но бурливший в крови амшеварр и предчувствие схватки не давали почувствовать боль. Им во что бы то ни стало нужно было найти засевших в горах стрелков.

Едва они вышли из-под укрытия, как вновь засвистели стрелы, впиваясь в расщелины между камнями, высекая искры и взметая фонтанчики из песка. Противник был очень настойчив.

Дарвейн наметанным глазом определил, где засели стрелки. Судя по всему, их было не так уж много, всего несколько человек. Усмехнувшись, он жестом отдал приказ. Берр и Рикван молча кивнули и бесшумными тенями скользнули вверх по уступам. Вирстин пошел в обход.

Дарвейн своей целью выбрал того, кто отправил стрелу с посланием. Скорей всего, это мог сделать только главарь. И его он хотел взять живым.

Эсмиль, почти не дыша, следила за ним. И вдруг ее взгляд привлек блеск металла, буквально в паре шагов от того места, где она сидела, поджав под себя ноги. Приглядевшись, она не поверила своим глазам.

Прямо перед ней, застряв в камнях, торчал кинжал. Черное изогнутое лезвие, черная рукоятка.

Девушка судорожно вздохнула.

Это был тот самый кинжал, который во сне ей протягивала Бенгет.

И тут же в ушах зазвучал свистящий шепот богини:

«Ну же, возьми его! Ты же можешь. Сделай это – и все закончится.»

Эсмиль замотала головой, пытаясь избавиться от наваждения. Но шепот продолжал звучать, усиливаясь с каждой секундой:

«Давай же, протяни руку. Возьми его. Сделай это – и вернешься домой. В свой дворец. К своим рабам, которые будут вылизывать твои ноги и умолять о милости. К своей сестре и матери. И я дарую тебе победу на Тан-Траши. Давай, Эсмиль, сделай это!»

За спиной раздавалось лихорадочное бормотание Ильзы. Сжав зубы, Эсмиль сделала шаг вперед. Пальцы девушки сомкнулись на рукоятке кинжала, и будто слабая молния пронзила все ее существо.

Что-то заставило ее вскинуть голову. Провидение или просто предчувствие, она этого так и не поняла. Но ее взгляд уловил серую тень, крадущуюся вдоль скалы.

Вот мужчина остановился, пригнулся, доставая что-то из голенища. Он смотрел прямо на Дарвейна, следя за каждым его движением.

Сверкнул клинок. Мужчина отвел руку, оценивая расстояние. Прицелился.

Эсмиль застыла. Она узнала его. Бергмэ…

И закричала.

Дарвейн замер, услышав знакомый голос, отчаянно зовущий его. Оглянулся.

Внизу стояла Эсмиль.

Она не просто стояла, она держала в руках кинжал и смотрела ему в лицо. И в ее глазах он увидел свой приговор.

А еще он увидел, как она взмахнула рукой, четко выверенным движением отправляя клинок прямо в цель. Потом – удар.

Лезвие вошло чуть выше лопаток.

Боль.

Падение.

Темнота.

Последняя мысль: «…моя…»

А она застонала, мучительно, будто бы через силу, зажимая руками рот. Медленно падая на колени.

Ее кинжал вошел туда, куда она целилась – в спину Бергмэ, точнехонько под левую лопатку, как учили в Амарре. Но она опоздала. Всего на долю секунды. Он ее обогнал.

У подножия скалы, раскинув в стороны руки, лежал Дарвейн – единственный мужчина, который смог разбудить ее сердце.

«Дура!» – раздался в ушах презрительный голос Бенгет. И все смолкло.

Она еще успела услышать движение за спиной, но оглянуться уже не смогла. Кто-то ударил ее по затылку, лишая сознания…

Дарвейн очнулся от далекого гула. Он лежал на спине, у подножия скалы, с которой сорвался, и земля под ним мелко дрожала. Не было ни человеческих криков, ни ржания лошадей, ни звона металла – ничто не напоминало о том, что здесь должна была разыграться жестокая схватка.

Первая мысль – Эсмиль!

Он мучительно застонал сквозь сжатые зубы.

Что с ней? Где она? Почему?..

Перед внутренним взором, как наяву, возникла картинка: девушка в пышном платье с кинжалом в руках. И ее взгляд, полный холодного расчета.

Она пыталась его убить?!

А почему «пыталась»? Он же точно помнит, как она метнула кинжал и как его спину обожгла резкая боль. Она попала в него!

Но что-то было не так.

Не открывая глаз, мужчина прислушался к себе. Странное дело, он не ощущал себя ни раненым, ни, тем более, умирающим. Как будто это не в него метнули кинжал, как будто это не он только что сорвался с высоты более двадцати футов на острые камни…

Камни!

Земля дрогнула. Сухой колючий песок ударил в лицо.

Дарвейн вскочил, поминая богов. Огляделся. По склонам скал катилась вниз серая масса из камней и песка, и с каждой секундой она увеличивалась, а скорость ее росла.

Так вот что это за гул! Камнепад!

Он рванул к подножию скалы, ища спасения. Но тут же замер, споткнувшись о тело Бергмэ.

Тот лежал на боку, неестественно вывернув шею, и смотрел в небо остекленевшими глазами. Тоненькая струйка крови запеклась в уголке его рта, а между лопаток торчала черная рукоятка ножа.

Рядом, на дороге, все еще оставались тела Нирана и Эльдрена, но ни лошадей, ни женщин, ни тех, кто напал – не было и следа. Видимо, лучники отступили, прихватив с собой пленников, а лошади, скорей всего, покинули ущелье сразу, как только почувствовали приближение обвала.