Перст судьбы. Эсмиль - Алина Углицкая

– Только одно? – Дар потянулся к ее губам.

– Сколько угодно, – голосом соблазнительницы заявила она и приложила пальчик к его губам. – Так каков твой ответ?

– Думаю, – хрипло выдохнул он, – моя кровать слишком мала для троих. Надо бы приказать плотнику сделать побольше.

– Что?! Для троих?! – шипя, как дикая кошка, она вырвалась из объятий и с силой его оттолкнула. – Дарвейн Эрг-Нерай, да будь ты хоть трижды лэр, в твоей постели не будет других женщин, кроме меня!

– Разве я говорил о других? – он состроил невинную мину. – Нет, любовь моя, я имел в виду немного другое…

– И что же это? Не хочешь меня просветить?

Она замолотила кулачками по его груди.

– Осторожно, любимая, – он засмеялся, ловя ее рассерженный взгляд. Обнял, привлекая к себе. – Тебе стоило бы поберечься. Ах, да, как я забыл…

Эсмиль замолкла, когда он вдруг взял ее за руку и в полном безмолвии надел ей на палец кольцо. Широкий золотой ободок, украшенный гравировкой, а в центре – роскошный сапфир. Ее охватила странная, непривычная робость, когда этот сапфир вдруг вспыхнул радужным светом, озаряя их лица.

– Ты выйдешь за меня замуж? – услышала она голос Дара, полный любви, и вскинула растерянный взгляд на его обладателя.

– Да… Да… О, да!

Как он смел сомневаться?!

Спустя несколько дней в древнем святилище замка Эрг-Нерай Старейшина рода повенчал их перед статуями Эрга и Арнеш. И народ, собравшийся на площади по этому поводу, говорил, что такой красивой невесты в этих краях еще не видали. Жгли костры, вино лилось рекой. Музыка гремела над замком, заглушаемая радостными криками и звоном бокалов. Рыдала от счастья Лерисса, обнимая невестку и сына. Рядом Вирстин покровительственно прижимал к себе хрупкую Ильзу, давно забросившую строгий эннен и серые платья. Данганары, смеясь, похлопывали его по плечу – вот он, следующая жертва матримониальных планов хитрых женщин.

А Эсмиль тихо молилась Арнеш и Эргу, пока Старейшина произносил слова древнего обряда, делавшего мужчину и женщину одним целым. Ей казалось, что все это сон, что вот сейчас что-то случится, в глазах потемнеет, и она очнется в своем дворце, словно и не было ничего. И эта мысль ее безумно пугала. Она жалась к Дарвейну, цеплялась за его руку и спокойно вздыхала только тогда, когда он крепко ее обнимал.

И когда статуи богов вдруг засветились ровным голубоватым светом, вся толпа ахнула, а Старейшина произнес:

– Боги благословили ваш союз на многие лета.

«Не бойся, девочка, – услышала Эсмиль смеющийся голос Арнеш, – тебя никто не отправит назад. Смотри!»

Словно во сне девушка увидела, как исчезают каменные стены святилища, растворяется ликующая толпа, и вместо куполообразного свода, усеянного мерцающими огоньками свечей, над головой появляется до боли знакомое небо Амарры. Такое, каким оно было в ночи – без единого облачка, с россыпью звезд и серебряным диском Сирина. А вокруг только стены из желтого песчаника, высотою в три человеческих роста…

Она поняла, что стоит одна, в центре площадки, на которой таны тренируются перед боями, и на мгновение ее сердце сжала тоска. Хорошие были деньки…

«Смотри!» – ее словно что-то толкнуло, заставляя вглядеться в дальний угол площадки.

Нет, она здесь была не одна.

Там, у стены, стояли, обнявшись, двое. Огромный полуобнаженный мужчина с широким железным ошейником, тускло поблескивавшим в свете звезд, обнимал хрупкую черноволосую девушку, прильнувшую к нему всем телом. Девушку в тунике из роскошного мернейского шелка, расшитого золотом и драгоценными камнями!

Эсмиль узнала свой любимый наряд. Шагнула было вперед, но тут лунный свет озарил лица пары, и нежданная гостья застыла, не веря своим глазам.

Это был он, тот левантийский раб, покупка которого стала началом ее мытарств! А рядом с ним стояла она – та Эсмиль, которой она была, кажется, тысячу лет назад. И девушка, занявшая ее место и тело, с улыбкой ребенка жалась к мощной груди левантийца. Тот с голодным отчаянием ее обнимал…

«Видишь? – голос Арнеш заставил очнуться. – Твое место там уже занято, некуда возвращаться. Твой дом теперь здесь. Ты подаришь своему мужчине здоровых и сильных сыновей. И дочь, такую же прекрасную, как и ты. Считай, это мой свадебный подарок…»

Эсмиль сморгнула, и видение растворилось. Ночная Амарра исчезла, теперь уже навсегда…

…Той же ночью она отдавалась супругу с неистовой страстью, так, словно он был ее первым мужчиной. Первым и единственным, к кому тянулась ее душа. И глядя в его глаза, в которых светились голод и страсть, любовь и забота, Эсмиль, словно в полубреду, вдруг зашептала:

– Мой господин, я твоя рабыня навеки… Мои душа и тело принадлежат только тебе… Даже если ты прогонишь меня однажды, я не уйду. Буду спать на твоем пороге и ждать, пока ты не сжалишься и не примешь меня назад…

Обнаженная, с гладкой кожей, блестевшей от пота, с разметавшимися волосами, она была прекрасна в этот момент. Он нагнулся, запечатывая ее рот поцелуем, и она застонала, подаваясь вперед.

Уже потом, заставляя ее кричать от страсти, он произнес:

– Ты не рабыня, ты – моя льера. Помни об этом…

***

В хрустальном дворце, скрытом за облаками, довольный Эрг Громовержец, откинувшись на спинку кресла, смотрел на жену и в раздумьях поглаживал бороду. Этой ночью супруга долго ублажала его всеми способами, на которые только способна женщина. Вымотала до предела, но ему это понравилось. Он даже простил ей все попытки смухлевать, хотя, это не отменяло тот факт, что эту партию она проиграла.

– Нет! Не проиграла! – Бенгет в ярости топнула ножкой. – Это всего лишь тактическое отступление. И у меня есть право на реванш!

– Называй это как хочешь, сестричка, но твоя фигура сдалась, – хмыкнула Арнеш, подходя ближе, и облокотилась на кресло Эрга. Тот похлопал ее по руке. – Она выбрала любовь, как положено женщине.

– Как положено женщине, – передразнила Бенгет. – Но не амаррке! Что ж… – пробормотала она, вглядываясь в расположение фигур на доске. – Видно, суровый климат на нее так повлиял… Она сдалась, но осталась другая. Вот увидите, в этот раз все будет иначе!

– Да, – улыбнулась Арнеш, – в этот раз ВСЕ будет иначе.

Конец