Обратный отсчет - Кен Фоллетт

– Пит, ты мне доверяешь?

Лицо Пита, изуродованное родимым пятном, озарилось смущенной улыбкой.

– Что за вопрос? Конечно!

Большинство молодых агентов боготворили Энтони, однако у Пита была особая причина хранить ему верность. Энтони знал, что у Пита были проблемы с законом: однажды, в ранней молодости, он попался с проституткой и получил штраф. Узнав об этом, Энтони обязан был немедленно уволить Пита, однако промолчал и тем самым нарушил инструкцию.

– Скажи, – продолжил он, – если бы ты узнал, что я сделал что-то дурное – или то, что кажется дурным, – ты бы меня поддержал?

Пит ответил не сразу – а когда заговорил, его голос дрожал от волнения.

– Что тут сказать? Мистер Кэрролл, вы для меня как отец. Вот и все.

– Я собираюсь сделать нечто такое, что тебе не понравится. И мне очень нужно, чтобы ты мне верил. Мне нужна твоя поддержка, Пит.

– Все что могу!

– Хорошо. Теперь я иду в дом. Если кто-нибудь появится, посигналь.

Быстрым бесшумным шагом он обогнул гараж и подошел к задней двери дома. Посветил фонариком в кухонное окно. Луч света выхватил из темноты знакомый стол и стулья.

Энтони прожил жизнь, полную обмана и предательства; но при мысли о том, что предстоит ему сделать теперь, его затрясло от отвращения к себе.

Замок на кухонной двери был старого образца, открывающийся с двух сторон; с той стороны в замке торчал ключ. Энтони взял фонарик в зубы, раскрыл свой кожаный футляр, извлек оттуда длинный тонкий инструмент, вроде зубоврачебного зонда. Просунул его в замочную скважину, подтолкнул ключ, чтобы тот выпал с той стороны. Ключ без звука упал на коврик. Энтони повернул «зонд» в замочной скважине, открыл дверь и бесшумно проскользнул в спящий дом.

Он бывал здесь много раз и хорошо знал, куда идти. Сперва проверил гостиную, затем спальню Билли – обе пусты. Заглянул к Бекки-Ма. Она крепко спала, слуховой прибор лежал рядом на тумбочке. Вот и отлично. Энтони прокрался в комнату Ларри.

Он посветил фонариком на кровать – и при виде безмятежно спящего ребенка снова содрогнулся от чувства вины. Но, совладав с собой, Энтони присел на край кровати и включил свет.

– Ларри! – негромко позвал он. – Просыпайся!

Мальчик открыл глаза, несколько секунд растерянно моргал – а затем просиял улыбкой, увидев крестного.

– Дядя Энтони!

Энтони улыбнулся в ответ.

– Пора вставать, – сказал он вполголоса.

– А сколько времени?

– Еще очень рано.

– А что мы будем делать?

– Устроим маме сюрприз, – ответил Энтони.

Топливо поступает в камеру сгорания двигателя со скоростью около 100 футов в секунду. Две жидкости, встречаясь, мгновенно воспламеняются. Давление возрастает до нескольких сот фунтов на квадратный дюйм, а температура взлетает до 5 тысяч градусов по Фаренгейту.

– Ты по-прежнему любишь Люка, верно? – сказал Берн.

Они сидели в машине возле его дома. Билли не хотела заходить к Берну: ей не терпелось попасть домой, к Ларри и Бекки-Ма.

– Люблю? Тебе так кажется? – уклончиво ответила она. Пусть они с бывшим мужем друзья, эта тема слишком интимна.

– Все нормально, – произнес он. – Я еще много лет назад понял, что тебе надо было выйти за Люка. Наверное, ты никогда не переставала его любить. Меня ты тоже любила, но по-другому.

Это была правда. К Берну она испытывала спокойное теплое чувство – однако рядом с ним не ощущала урагана страсти, памятного ей по кратким и жарким свиданиям с Люком. Когда же она спросила себя, что чувствует к Гарольду – любовь или легкую симпатию, – ответ оказался до огорчения очевиден. Хотя Билли не обладала большим опытом – за всю жизнь она была близка лишь с двумя мужчинами, Люком и Берном, – инстинкт подсказывал ей, что рядом с Гарольдом у нее никогда не закружится голова, что в его объятиях она никогда не ощутит себя беспомощной и сгорающей от желания.

Так, как чувствовала себя с Люком.

– Люк женат. На красивой женщине. – Помолчав немного, она отважилась спросить: – Как ты считаешь, Элспет сексуальна?

– Вопросик… – нахмурился Берн. – С правильным мужчиной – наверное… Мне она всегда казалась холодной. С другой стороны, она и не смотрела ни на кого, кроме Люка.

– Впрочем, неважно. Люк не из тех, кто изменяет женам. Будь она холодна, как айсберг, он оставался бы с ней из чувства долга. – Билли помолчала. – Знаешь, я должна тебе кое-что сказать…

– Валяй.

– Спасибо. Спасибо, что не говоришь: «Ну вот, я же тебе говорил!» Я ценю твое великодушие.

– Неужели ты о нашем знаменитом споре? – рассмеялся Берн.

Она кивнула.

– Ты говорил, что ЦРУ использует мою работу, чтобы промывать людям мозги. И теперь твое предсказание сбылось.

– И все же я ошибался. Ты правильно сделала, что продолжила работу. Нам нужно понимать, как работает человеческий мозг. Да, люди способны любые знания использовать во зло, но это не причина останавливать развитие науки… Послушай, может, у тебя есть какие-то соображения о том, зачем Энтони все это понадобилось?

– Одно-единственное: Люк обнаружил на мысе Канаверал шпиона и отправился в Вашингтон, чтобы сообщить об этом в Пентагоне. Но этот шпион – на самом деле двойной агент, работающий на нас, и Энтони сейчас его защищает.

Берн покачал головой.

– Нет, не сходится. Энтони мог бы просто объяснить Люку, что этот человек работает на нас. Зачем было промывать ему мозги?

– Наверное, ты прав. И потом, несколько часов назад Энтони стрелял в Люка! Я знаю, секретные агенты ради своих целей готовы идти по головам, – и все же не могу поверить, что сотрудник ЦРУ, защищая какие-то свои секреты, способен запросто пристрелить американского гражданина!

– Не сомневайся, – мрачно заметил Берн. – Однако это было просто не нужно. Люку Энтони мог доверять.

– А у тебя есть объяснение получше?

– Нет.

– Что ж, это уже и неважно, – пожала плечами Билли. – Энтони обманул и предал своих друзей – не все ли равно, почему и зачем? Что бы его к этому ни привело, главное, мы его потеряли. А он был хорошим другом.

– Жизнь вообще чертовски несправедливая штука. – Берн поцеловал ее в щеку и вышел из машины. – Если Люк завтра даст о себе знать, позвони.

– Ладно.

Берн вошел в дом, а Билли поехала к себе.

Она пересекла реку Потомак по Мемориальному мосту, обогнула Центральное кладбище и узкими пригородными улочками добралась до своего дома. Подъехала к гаражу задним ходом – привычка, выработанная от постоянной спешки, когда порой нет времени разворачивать машину. Вошла в дом, повесила пальто и, на ходу расстегивая платье и стягивая его через голову, пошла прямо наверх. Бросив платье на стул и сняв туфли, она заглянула в спальню к Ларри.