Последнее слово - Фридрих Незнанский

Павел пообещал немедленно посмотреть.

А вот что касалось преследователей Поремского, то Грязнов предложил вариант, который не обострял бы сейчас ситуацию, а, наоборот, немного разрядил бы ее. Он сказал, что Поремскому есть прямой смысл отправиться в Калужскую исправительную колонию и получить там все данные на Зайцева. Тем более что уже известно: Базанов лично уволил двоих сотрудников цеха, чтобы якобы выполнить рекомендацию Управления исполнения наказаний о трудоустройстве двоих освобожденных. Кто они — еще неизвестно, документов на них в кадрах нет, это уже факт. Как факт и то, что взрыв кто-то же готовил! Возможно, Базанов хранил учетные листки у себя и унес их с собой, чтобы не оставалось следов. Но ведь эти же двое — пожилой и молодой — были, их уборщица видела. Как видела и Зайцева, теперь ясно, что это был именно он. Словом, есть все резоны немедленно выехать в Калугу. И бандиты отстанут, потеряют из виду. А прихватить их можно будет попозже, когда обстановка — в этом уже уверен был Грязнов — обострится и они, базановские, естественно, «мальчики», которые встречают по вечерам недовольных своим шефом, сами пойдут на обострение. Вот тут их и можно будет прихватить на «горячем»…

Затем обсудили материалы, переданные Турецким из Воронежа, и решили приступить к разборке кирпичных преград прямо с завтрашнего утра. А до той поры установить на месте предполагаемого заложения взрывчатки усиленные посты — наверху, у полуразрушенной стены, и в подвале. На всякий случай, мало ли кому придет в голову дурная идея заглянуть в подвал?

3

Поремский добрался до исправительной колонии без происшествий.

Правда, поначалу, еще перед выездом из Москвы, ему показалось в зеркальце заднего обзора, что настырный «БМВ» нахально появился у него за спиной и отставать, кажется, не собирается, будто намеревался проследить весь путь того, кого он «пас», от начала до конца. Но уже перед выездом на Киевское шоссе, когда Владимир решил было позвонить Вячеславу Ивановичу и пожаловаться на то, что эти негодяи готовы сорвать ему важное дело, преследователи неожиданно отстали.

Поремский не мог знать, что Грязнов дал команду своим оперативникам проследить, чтобы с отъездом следователя в Калугу не случилось никаких ненужных неожиданностей. Для этого они должны были проследить за Поремским, не расшифровывая себя, и в случае, если появится осточертевший уже всем черный «БМВ» с вмятиной на переднем правом крыле, «испортить настроение» преследователю, чтоб он это запомнил. Что и было сделано.

Оперативники «достали» «БМВ» за гостиничным комплексом «Салют», вблизи пересечения Ленинского проспекта с МКАД. Оперативная машина обошла «БМВ» и через громкую связь потребовала остановиться. И это произошло, что называется, аккурат возле поста ГАИ.

Пока один оперативник, одетый в камуфляжную форму, отчего невозможно было определить, чей он, какому силовому ведомству принадлежит, покачивая стволом своего короткорылого автомата, неторопливо, вразвалку приближался к «БМВ», второй оперативник зашел в будку поста и переговорил с сидящими там милиционерами из дорожно-патрульной службы. Через минуту вышли втроем — видно, для солидности. Окружили машину и приказали пассажирам покинуть салон. А дальше, как положено: лицом к машине, руки на крышу! Что в карманах? Все — на капот!

Не ожидали парни. У одного был обнаружен пистолет Макарова. Естественно, что разрешения на его ношение при себе не оказалось. Владелец довольно убедительно врал, что оно осталось дома. На милицию объяснение не подействовало. И владелец, вместе с пистолетом, упакованным в целлофановый пакет, был посажен в машину оперативников. И тогда начался методичный и неторопливый — куда спешить? — шмон задержанного автомобиля. Ничего криминального не нашли, но права и доверенность на вождение у водителя были отобраны, о чем и составлен протокол. За что? А возле «Салюта» светофор, так вот «БМВ» прошел его на красный, торопился. Вот и отдохни теперь.

Затем стали звонить и уточнять, не является ли данная машина числящейся в угоне. Долго выясняли, но оказалось, нет, не находится, да и кто бы, по совести говоря, стал угонять такую, в сущности, развалюху? Вид один только у нее и остался, точнее, название. А так, если внимательно разобраться, машина старая, не раз битая в ДТП. Обычно именно такие «тачки» используют мошенники, когда устраивают на дорогах столкновения с владельцами дорогих иномарок, ловко подставляя себя под удар, а затем следуют разборки, и жертву, как правило, «разводят» на крупную сумму. Всем это давно известно, но взять бандита на такой «подставе» удается далеко не каждый раз.

Записав все паспортные данные оставшихся двоих и выписав водителю квитанцию для оплаты штрафа за грубое нарушение правил дорожного движения, их отпустили, твердо уже зная, что планы преследователей сорваны окончательно. Не могли ж они знать, что следователь отправился в исправительную колонию. Вот они и развернулись, чтобы уехать в обратную сторону, в город. А Поремский в это время, вероятно, уже проезжал Калугу.

Заместитель начальника исправительной колонии по оперативной работе подполковник Морозов, на лагерном языке — «кум», не имел ни малейших оснований что-то скрывать от следствия о своих бывших подопечных. Ему было известно даже больше, он знал, например, что контрактник Рожков, служивший в охране производственной зоны, находился в контакте с осужденным Зайцевым, который, по идее, и не Зайцев вовсе, а Халметов, а почему он стал Зайцевым, одному ихнему Аллаху известно, и помогал осужденному встречаться с часто приезжавшим сюда родственником. И брал за это мзду. Конечно, не дело это, но, с другой стороны, если посмотреть на зарплату служащего по контракту, так то — кошкины слезы. Ну да, приходится проявлять строгость, и на вид ставить, и отстранять временно, но ведь и охотников нести такую службу тоже не докличешься. Вот и приходится одной рукой наказывать, а другой поощрять. Зато и полная информация имеется о том, кто с кем, почему и так далее.

У Максима Федотовича, полненького такого, несколько суетливого в движениях, были очень уж правдивые глаза, что настораживало. Поремский решил было, что истины ему здесь не добиться. Но ошибся. Дело у Морозова было поставлено что надо. Возможно, даже охрана делилась с Морозовым частью своего «гонорара» и потому работала спокойно и с полной уверенностью справедливости своего дела. А конкретно по Зайцеву Поремский получил вообще исчерпывающую информацию.

Начать с того, что «кум», заглянув в собственные записи в толстой тетради, рассказал, как вел себя в течение трех лет пребывания в колонии Зайцев, он же Халметов. Какие получал замечания и взыскания, за что конкретно. В каком бараке жил, чем занимался на производстве мебели, наконец, самое главное, с кем общался и с кем, можно сказать, дружил. Были названы и фамилии осужденных. Морозов отыскал их «уголовные дела», прочитал обвинительные заключения и предъявил фотографии фигурантов.

Обладая далеко не полной, но уже определенной информацией о тех, кто готовил теракт, Поремский прикинул такой возможный вариант и понял, что становится «горячо». Он записал себе все, что могло пригодиться в дальнейшем расследовании, а также сделал на принтере увеличенные копии фотографий Зайцева и его приятелей — Злобина и Савина. Кстати говоря, оба последних вполне подходили под расплывчатое описание, которое дала уборщица Клавдия Ивановна. Возможно, если ей и остальным свидетелям предъявить данные фотографии, те смогут опознать членов «строительной бригады». Но в любом случае теперь уже имеются в распоряжении следствия основные данные на главных «действующих лиц», и в первую очередь их домашние адреса.